Вид с дешевых мест (сборник) - Нил Гейман

Но мы все-таки сделали наброски для «Черной орхидеи» и отдали им вместе с кипой других рисунков, и они забрали все это добро в Нью-Йорк – опять же, из чистой вежливости.

Это было пятнадцать лет назад. Где-то между тогда и сейчас мы с Дэйвом сделали «Черную орхидею», и «Сигнал/Шум», и «Мистера Панча», и «День, когда я обменял папу на двух золотых рыбок». А еще Дэйв делал обложки и иллюстрации для книг Джонатана Кэррола и Иэна Синклера[32]. И обложки для альбомов Джона Кейла и доброй сотни всяких музыкальных групп.

Вот как мы с ним говорим по телефону: мы начинаем говорить – и говорим, говорим, говорим, пока не выговоримся окончательно и не начнем прощаться. Но тут позвонивший вспоминает, зачем он, собственно, позвонил, и мы, наконец, обговариваем и это.

Дэйв Маккин до сих пор носит бороду. По понедельникам он играет в бадминтон. У него двое детей – Иоланда и Лайам. Дэйв живет с ними и с Клэр (которая преподает по классу скрипки, заправляет всей жизнью Дэйва и так и не стала педикюршей) в кентской деревушке, в прекрасном доме, переделанном из старой солодосушильни. Когда я бываю в Англии, я гощу у них по несколько дней и ночую в абсолютно круглой комнате.

Дэйв дружелюбен и вежлив. Но при этом он отлично знает, что ему нравится, а что нет, и в случае чего не постесняется вам сказать. У него очень тонкое чувство юмора. Он любит мексиканскую кухню. Суши он не ест, но несколько раз составлял мне компанию в японских ресторанах, попивая чай и поклевывая что-нибудь из курицы.

Студия на его участке стоит отдельно от дома, и чтобы туда попасть, надо перейти по самодельному бревенчатому мостику через пруд, кишащий карпами кои. Как-то я прочел в «Фортин Таймс» или, быть может, в «Уикли Уорлд Ньюс», что кои иногда взрываются. Я предупреждал Дэйва об опасности несколько раз, но он меня не слушает. Только фыркает в ответ.

Когда я писал «Сэндмена», Дэйв был моим лучшим и самым въедливым критиком. Он нарисовал, выстроил и сконструировал все обложки «Сэндменов», и он создал то лицо, которое Песочный человек явил миру.

Дэйв – потрясающий художник и дизайнер, но это не страшно. Меня это не беспокоит. Не слишком беспокоит меня и то, что он – первоклассный пианист и композитор. Даже то, что он гоняет на великолепных автомобилях по узеньким проселочным дорогам Кента, беспокоит меня только тогда, когда я оказываюсь на пассажирском сиденье после плотного обеда, – а впрочем, я все равно почти все время сижу зажмурившись. Но вот то, что Дэйв обещает со дня на день стать кино– и видеорежиссером мирового класса; и то, что он способен писать комиксы не хуже, чем я, если не лучше; и то, что он субсидирует собственное искусство (все такое же бескомпромиссное даже после стольких лет) на доходы с высокооплачиваемой работы в рекламе, которая, оставаясь рекламой, каким-то чудом получается у него и остроумной, и душевной, и красивой, – вот это все, честно говоря, меня беспокоит. Как будто есть что-то неправильное в том, что столько талантов сосредоточилось в одном человеке, и я совершенно уверен, что единственная причина, по которой никто еще не встал и не сделал с этим хоть что-нибудь, – в том, что Дэйв исключительно скромен, рассудителен и мил. Будь на его месте я, со мной бы уже давно покончили.

Он любит хорошие ликеры. И шоколад. Однажды на Рождество мы с женой подарили Дэйву и Клэр шоколадную корзину. Там были и обычные шоколадки, и фигурные, и шоколадный ликер, и даже ликерные стаканчики шоколадного цвета. Шоколадные трюфели, бельгийский шоколад… И, надо сказать, корзина была немаленькая. Можете поверить мне на слово – нормальному человеку этого шоколада хватило бы месяцев на шесть.

Дэйв управился с нашей корзиной еще до Нового года.

Он живет в Англии, а я – в Америке. Вот уже десять лет прошло, а я до сих пор ужасно по нему скучаю. Всякий раз, как подворачивается случай поработать в паре с Дэйвом, я не раздумывая говорю «да».

Недавно вышла наша «Коралина», и меня изрядно позабавило, как люди, до сих знавшие Дэйва только по компьютерной графике, поражаются элегантной простоте его чернильных рисунков. Они, оказывается, не знали, что он умеет рисовать, – ну, или просто забыли.

Дэйв создал несколько новых художественных стилей. Некоторые из его работ настолько характерны, что арт-директоры порой дают молодым художникам рисунки Дэйва Маккина за образец и велят рисовать в том же духе, – а между тем это нередко оказывается едва ли не случайный стиль, который Маккин разработал для решения какой-то конкретной, единичной проблемы, или просто старая манера, с которой он поиграл немного, решил, что ему это не нравится, и двинулся дальше.

(Например, однажды я предложил ему – вспомнив Арчимбольдо и давние «хичкоковские» обложки Джоша Кирби[33], – составить обложку для тома «Сэндмен: Краткие жизни» из человеческих лиц. Тогда у Дэйва еще не было компьютера, и он кропотливо собрал голову из крошечных фотографий лиц. С тех пор арт-директоры много раз просили его изготовить похожую обложку. И других художников – тоже. Интересно, знают ли они, откуда это пошло?)

Иногда меня спрашивают, с кем из художников мне больше всего нравится работать. Вообще-то мне доводилось сотрудничать с художниками мирового класса, со многими и многими. С людьми, известными во всем мире. Но когда мне задают этот вопрос, я всегда отвечаю: с Дэйвом Маккином. Меня спрашивают: «Почему?» А я отвечаю: «Потому, что он меня удивляет. Причем постоянно. С самой первой нашей совместной работы. Пару недель назад я просматривал его иллюстрации к нашему новому графическому роману для всех возрастов, „Волки в стенах“. Дэйв соединил живописные изображения людей с удивительными, забавно-страшными рисунками волков и фотографиями предметов (банок с вареньем, медных духовых инструментов и так далее) и снова сотворил нечто такое, чего я не ожидал. Ничего общего с тем, что я представлял себе, но куда лучше всего, что мог бы придумать я сам, – куда прекраснее и могущественнее».

Не думаю, что найдется какая-то задача, которую Дэйв Маккин как художник не сможет решить. (Конечно, есть такие задачи, которыми он просто не хочет заниматься, но это совсем другое дело.)

После шестнадцати лет в трудах и хлопотах некоторые художники предпочитают почить на лаврах (а у Дэйва лавров хоть отбавляй, включая Всемирную премию фэнтези в номинации «Лучший художник»). И мало кто, подобно Дэйву, остается таким же неугомонным энтузиастом, каким он был с самой ранней молодости, и продолжает неутомимо искать свой правильный путь в искусство.

Я написал это для программки Всемирного конвента фэнтези 2002, на котором Дэйв был почетным гостем.

Посмотрите на Джина: какая искренняя улыбка (это в честь него ее прозвали волчьей[34]), какой озорной огонек в глазах, какие жизнеутверждающие усы! Слышите, как он тихонько в них посмеивается? Будьте начеку! У него пять тузов на руках и еще несколько – в рукаве.

Однажды я прочитал ему рассказ об одном загадочном убийстве, случившемся девяносто лет назад. «Да ну, – хмыкнул он. – Это же очевидно», – и не сходя с места предложил простое и правдоподобное объяснение и самому убийству, и тем уликам, которые так и не смогла объяснить полиция. У Джина инженерный ум: его хлебом не корми – дай разобрать что-нибудь на части, посмотреть, как оно работает, и собрать снова.

Мы с Джином знакомы вот уже почти двадцать пять лет. (Кстати, только что я с ужасом понял: мне было всего двадцать два, когда я впервые встретился с Джином и Розмари в Бирмингеме, – а сейчас уже сорок шесть.) И благодаря знакомству с Джином эти двадцать пять оказались куда лучше, полнее и интереснее, чем были бы без него.

Пока я не узнал его лично, я думал, что у Джина Вулфа – этого сочинителя жанровых историй и книг, постоянно выходящих за рамки жанра, – беспощадно острый и необъятный ум, холодный и серьезный. Я думал, он из тех путешественников в неизведанные края, которым сразу веришь на слово: раз он написал на карте «Здесь водятся драконы», значит, так оно и есть.

И все это, конечно, правда. Возможно, даже в большей степени правда, чем живой и настоящий Вулф, с которым я познакомился четверть века назад и с тех пор общался с неизменным и огромным удовольствием: учтивый, добрый и многознающий человек, любитель утонченных бесед, эрудит и кладезь информации, а вдобавок – благословенный обладатель проказливого чувства юмора и заразительного смеха.

Как познакомиться с Джином Вулфом, я вам сказать не могу. Но могу дать несколько советов о том, как читать его книги. Таких, знаете, полезных рекомендаций, вроде того, как перед дальней дорогой по холоду советуют прихватить с собой одеяло, фонарик и что-нибудь сладкое. Отнеситесь к ним серьезно. Надеюсь, кому-нибудь из вас они пригодятся. Их всего девять. Девять – хорошее число.