Изгнание в Индию - Арам Тер-Газарян

– А как же Агра и брат? – спросила Анна.

– Я никуда не спешу, – сказал старик, передавая ей чашу с молоком. – Я могу и в другой раз наведаться в Агру. Не забывайте, Анна, что я ваш должник.

Анна отпила полчаши и передала ее старику.

– Спасибо, – сказал старик и стал долго, мелкими глотками, пить молоко.

Закончив, он протер чашу соломой и положил обратно к себе в сумку.

– Я поеду с вами и помогу всем, чем смогу. В конце концов, знающий провожатый вам не помешает.

Анна пожала плечами.

– Есть ли у вас деньги?

– Двадцать фунтов.

– Хорошие деньги. Но вам надо переодеться. В такой одежде вам точно долго не продержаться незамеченной. Дайте мне, если не сложно, один-два фунта, и я вам принесу одежду, в которой вас никто не тронет.

Анна вытащила из сумки одну монету и передала Аравинде.

– Вот теперь я за вас спокоен, – он снова стал перебирать четки и тихо читать молитвы.

На следующее утро Аравинда исчез. Ночью поезд проехал Ахмадабад. Видимо, старик сошел там.

«Вместе с моим фунтом, и всем тем, что я ему рассказала», – мрачно констатировала Анна.

Анна посмотрела вглубь вагона, но никого, кроме семьи бедняков и нескольких одиноких путешественников, коз и овец в нем не обнаружила.

Женщина, ехавшая всю дорогу рядом с ними, повернулась к Анне.

– Он ушел в Ахмадабад. Ушел. Ушел, – попутчица жестами показывала, что старик сошел с поезда.

Мимо проносились джунгли и холмы, и Анна, за ночь успокоившаяся и мыслями уже находившаяся в Калькутте, почувствовала себя еще более одинокой и покинутой, чем во все годы, проведенные в больнице.

На ее глазах появились слезы. Она снова легла на солому, повернулась к стене и заплакала.

«Я думала, что хоть кто-то вдруг решил позаботиться обо мне, помочь мне, а он оказался простым воришкой. Еще опасным воришкой, который может отдать меня в руки этих негодяям», – думала она.

Анна прорыдала целый день много часов подряд, пока на нее не навалилась усталость.

– Дели, девочка моя! К вечеру будет Дели!

Анна сидела на краю вагона и смотрела на высокие горы, покрытые джунглями, поля и сады, разбитые вокруг деревень, и на пестрые точки крестьян, копавшихся в земле. Поезд только отъехал от какой-то небольшой станции.

Она обернулась на голос, и к своему изумлению увидела Аравинду, стоявшего позади не.

– Удивилась? – засмеялся старик. – О! Да ты, я посмотрю, решила, что старый дервиш тебя решил обмануть.

Он сел рядом с Анной и стал разворачивать сверток, который держал в руке.

– Чуть было не опоздал на поезд, – сказал он ей. – Половину дороги пришлось ехать на ступеньках последнего вагона. Потом стало уже совсем невмоготу, и я постучался в вагон. Проводник – что за женщины рожают этих проводников – сначала отказался меня впускать, а потом, когда я показал ему все свои амулеты, видимо, испугавшись проклятья, открыл дверь в тамбур. А по тамбуру проходила беременная женщина, попросившая меня помолиться за ее будущего ребенка – ну пришлось помолиться. Потом она привела еще одну беременную. Но стоило мне закончить молитву, как вокруг меня собралось не меньше тридцати женщин, наверное, из всех бедняцких вагонов, и каждая привела своих детей – кто пятерых, кто семерых. Некоторые больше. Проще говоря, я задержался.

Аравинда положил в руки Анне сверток.

– Переоденешься в Дели, когда сойдем с поезда. Это будет ночью.

Анна поблагодарила его.

– Ты, наверное, подумала, что я тебя обманул, – осуждающе покачал головой старик. Несчастная девушка, – он достал из своей сумки, какие-то кости. – Давай я тебе погадаю.

– Давайте, – ответила она.

Старик разложил перед собой небольшую пеструю тряпочку, взял кости, потряс их в сложенных ладонях, попросил Анну обеими ладонями коснуться их, и бросил кости на тряпку.

– Ну и ну!

– Что там?

– Жить ты будешь долго, дочка. Но счастья на твою долю выпадет меньше, чем ты того заслуживаешь. Хоть и будешь долгие годы богата. Потом богатство потеряешь, и снова будешь бежать с мужем и детьми. Зато твои дети будут по-настоящему счастливы.

Анне понравилось предсказание.

– Обрадовалась? – спросил он.

– Во всяком случае, лучше, чем то, что было до этого, – улыбнулась Анна.

– Твои преследователи будут попадаться на жизненном пути каждый раз, когда мир подвергнется нападению темных сил, – сказал он. – Но главного своего врага ты убьешь собственными руками.

Анна слушала, пытаясь угадать, кто же является для нее лично главным врагом – Кларк, Ева или Дэвид.

– Это – мужчина.

– А какого возраста?

– Кости молчат.

Старик взял тряпку с четырех сторон в мешок, потряс костями внутри и снова разложил перед собой.

– Одного убьешь, а второй, узнав, что ты жива, так и не найдет тебя, пока не забудет о твоем существовании. Когда же он совсем забудет о тебе, то случайно узнает о тебе и отправит на твои поиски целую армию.

Аравинда посмотрел на Анну.

– Боги хранят тебя, девочка. Умрешь ты своей смертью в глубокой старости.

В Дели поезд прибыл глубокой ночью. Они вышли из вагона и, найдя укромное место, Арвинда отошел, чтобы Анна переоделась.

Она раскрыла сверток и увидела длинное монашеское одеяние, и большую походную сумку, какую носили сестры милосердия.

Переодевшись, она положила робу и индийскую одежду в сумку и вышла к старику.

– Прекрасно! Как с картинки, – засмеялся старик.

Он сделал небольшой поклон.

– Ну что, дорогая сестра, пойдемте искать поезда на Калькутту.

Они вышли на платформу, вошли в здание вокзал и подошли к расписанию. Аравинда держался подальше от Анны, потому что вместе они смотрелись бы очень странно.

На выходе из вокзала, он протиснулся к ней и шепнул: «Иди за мной». Анна уже на платформе отыскала его глазами и направилась за ним.

Старик обошел платформу, пролез под двумя составами и остановился у товарного поезда.

– Это что? – спросила Анна.

– Пока ты разглядывала расписание, я услышал, как служащие говорили об этом поезде, который сейчас должен тронуться в Калькутту.

– Но, как мы заберемся в него, Аравинда?

– Не забывай, что много лет я только и делаю, что катаюсь по Индии.

Он стал своей тростью стучать по вагонам, постоянно приговаривая: «Не то – не то». Потом остановился.

– Полупустой.

– Как ты определил? Двери-то везде одинаковые.

– Своей волшебной палочкой, – поднял вверх трость старик.

– И как мы туда залезем? – спросила Анна, смотря на тяжелый замок, размером с два кулака, висевший на дверях.

Старик стал копаться в сумке, пока не достал оттуда пузырек из толстого стекла, фонарик и кожаную трубку. Затем он положил свою сумку на землю, забрался на приступку вагона и, разложив на ней пузырек, его открученную крышку, кожаную трубку, и стеклянную пипетку, которую вытряс оттуда, зажав своими зубными протезами фонарик, стал рассматривать замок. Разобравшись в механизме замка, он набрал в пипетку жидкость из пузырька и залил ее в отверстие.

Из замка послышалось шипение, и повалил дым.

– Знание и только знание? – довольный собой, сказал он.

– Армия? – спросила Анна.

– Больница, – ответил Аравинда. – У Мейсона и его предшественника доктора Баррета была прекрасная библиотека. А научился читать и писать я еще в армии.

– Зачем вам это надо было?

– От скуки, Анна?

– После войны, работа в лечебнице была детской забавой, – сказал старик. – А чем еще заниматься на посту, когда санитары запирают железные двери корпуса, и ни одной душе не придет в голову сбежать из больницы – не звезды же считать. Вот мы с братом и попросили разрешить нам брать из библиотеки книги.

В замке что-то щелкнуло.

– Поначалу было очень, ну очень трудно, – говорил Аравинда, забравшись на приступку и с силой дергая замок. – Ну, а потом, раз!

Замок развалился в его руках.

– И брат предложил съездить в Бомбей, и купить там учебники для школяров, – старик открыл створку двери вагона. – Залезайте! Быстрее!

Анна забросила в образовавшийся проем свою и его сумку и забралась в вагон. Аравинда быстро закрыл дверь.

Внутри пахло сеном.

– Интересно, что здесь у них, – сказала Анна.

– Тронемся и посмотрим, – заговорщическим тоном, улыбаясь, ответил он.

Поезд отправился в путь рано утром, когда Анна и Аравинда спали.

– Ну, ты глянь! – старик светил фонариком в ящик.

– Анна подошла к нему и увидела внутри обложенные соломой, стеклянные банки со специями.

– Нам, кажется, повезло! Давай посмотрим, что там в других ящиках.

Вагон оказался забитыми специями.

– Анна, я, может быть, скажу сейчас то, что не должен говорить индуистский монах, но, с твоей стороны было бы правильным выбросить в дороге из сумки свою робу и одежду, в какой-нибудь обрыв или реку, а вместо них положить в сумку самые дорогие специи, – сказал Аравинда. – Мало ли что может случиться в дороге – их всегда можно будет продать и получить хорошие деньги.