Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели - Василий Звягинцев

— Обязательно, дорогая, — сказала Наталья. — Поэтому, как писал товарищ Ленин, нам еще учиться, учиться и учиться. Мне Дмитрий сказал — пока я первого фельдфебеля не завалю, он меня никуда не отпустит…

Жаль, что не было там с ними не то чтобы Бердслея, а обычного фотографа, даже с камерой «Фотокор»[35]. Уж больно хороши были девушки. Как боевые осы, для введения противника в заблуждение оснащенные точеными фигурками, соразмерными формами и милыми в мирной обстановке лицами.

— Ты что, с нами тоже собираешься? — спросила Лариса, выплескивая ковш воды с пивом на раскаленные камни. Ей сейчас трудно было представить эту «домашнюю женщину» в суровых походных условиях. Тем более теперь, когда ей снова было двадцать один, а Наталье Андреевне прежние тридцать пять.

Они были в старой Москве закадычными подругами, а потом как-то отдалились, вроде бы совсем незаметно. Наташа все время оставалась «при муже», а Лариса наслаждалась представившимися возможностями на полную катушку.

— Кто знает, как жизнь повернется… — Наталья вроде бы в шутку сжала пальцы на плече Ларисы, подтолкнула вперед, опустила ее на полок, (та инстинктивно дернулась, но поняла, что силы несоизмеримы) и тут же начала обхаживать ее веником. Сначала ласково, а потом и от всей души.

Ирина, стоя рядом с каменкой, беззвучно смеялась, а Анна легла на горячие доски ничком, считая, что ей в разборки старших подруг вмешиваться не стоит. Невзирая на то что она по рождению была старше каждой на полсотни лет, так она их воспринимала.

Получив свою долю удовольствия, Лариса выбежала из парилки, окунулась в бурлящий минерализованной водой бассейн с температурой чуть выше нуля, вернулась и забралась на самый верх, где температура зашкаливала за восемьдесят.

— Иди-ка сюда, — сказала она Наталье. Та села рядом.

Лариса потрогала ее бицепс и трицепс, обратила внимание на спинные мышцы, брюшной пресс. Он у нее был, почти как у молодого парня-спортсмена.

— Где ж ты так накачалась? И когда?

— Димка заставлял. Все эти годы и почти каждый день. Плаванье, фехтование, пистолет, винтовка… Кросс десять кругов по палубе, с прыжками через препятствия. Ты не пробовала четырехкилограммовую гантель полчаса держать на уровне глаз? Попробуй…

— Анька, поддай пару, — распорядилась Наталья, закинув руки за голову в глубоком войлочном колпаке. Грудь и живот прикрыла большущим веником.

Аня послушно плеснула на каменку еще.

— И зачем тебе все это нужно? — продолжила Лариса. Ирина с Анной устроились в другом углу парилки, у самого пола, и говорили о чем-то своем.

— Не уловила — что мне нужно? — с оттенком превосходства спросила Наталья, вслух считая капли пота, падающие с носа на доски полка́. Есть такая методика — сиди наверху, пока сто двадцать капель не стечет.

— Спорт, — со странной улыбкой уточнила Лариса. — С таким мужиком, как твой, на кой … тебе это надо? Уже б давно детей нарожала, жила, как душа просит…

— А твоя чего просит?

— Да, наверное, того же, только пути у нас с тобой давненько разошлись…

Наталья не совсем понимала, чем вызван это неожиданный разговор. Но если спрашивают, если подруге захотелось вдруг коснуться именно этой, болезненной для каждой из них темы, так лучше ответить. Без недомолвок и ненужного напряжения впредь.

— Ты что, воображаешь, что НАМ, таким, какими стали и как живем, можно заводить детей? Ты вправду так думаешь? Да на переднем крае нормальной войны и то проще… Там хоть в тыл можно уехать, к маме… А мы что?

Наталья замолчала, и Лариса ничего не ответила.

В парной стало совсем уже невыносимо жарко, и они дружно выбежали в прохладу предбанника, где их ждал и самовар, и холодное пиво, на любителя, и роботессы-массажистки, обученные абсолютно всем существующим на Земле приемам и способам…

Вернемся немного назад, пока девушки, отдыхая, с опаской думают о предстоящих с утра занятиях на штурмполосе, «Призрак» пробивается сквозь штормы к заветному Мысу Доброй Надежды, а Воронцов ведет свой пароход десятью милями севернее, постоянно контролируя на экране местоположение и состояние яхты.

От возможности подобного контроля, между прочим, потеряли истинный вкус и смысл любые авантюры современных путешественников, покорителей полюсов и вершин, одиночных яхтсменов, плывущих навстречу пассатам или вокруг Антарктиды. У всех радиостанции, всегда готовы подняться на их спасение вертолеты, и даже у героя, рискнувшего пересечь Атлантику на веслах, в миле за кормой болтается судно обеспечения, на котором врачи телеметрически постоянно считывают пульс, давление и уровень сахара в крови и моче. Это что — риск и подвиг?

Профанация героизма это, братцы, и ничто иное. С тем же успехом можно было махать веслами, не выходя из спортзала. Сделал три миллиона гребков с перерывами на обед и сон, вот и пересек океан. Ты всерьез попробуй…

…После некоторых предпринятых Сильвией дипломатических ходов (нашей Сильвией, но при посредстве той, деморализованной и запуганной) в Лиссабон зашла «Валгалла». Город в то время был довольно захолустный, улицы, в большинстве крутые и извилистые, провоняли испражнениями людей и животных. Общественные туалеты, во времена Веспассиана роскошью соперничавшие с термами, куда-то исчезли. Остался один, тринадцатого, кажется, века, куда можно было зайти без страха. Из всех признаков цивилизации имелся желтенький трамвай, по единственному маршруту бегавший между портом и крепостью.

В Португалии, как и в большинстве европейских стран, правил король, имя и номер которого никого не интересовал. Но короли тоже бывают разные. Этот был никчемный, власти не имел и не хотел ее, как король Греции Георг первый, что вчерную пил с лейтенантом Лукой Пустошкиным на «Олеге».

«Руа, бювон еще по одной» и так далее.[36]

Зато в этой прекрасной стране, где мужчины умеют плакать, не стесняясь, и петь свои тоскливые песни «фадо», глядя с крайней точки Европы в грозный океан, думая о друзьях и родственниках, которые никогда больше не вернутся назад, было вполне продажное правительство и парламентская демократия. Главная партия называлась Конституционной. Как же иначе?

Великолепно выглядящий Воронцов, ростом метр восемьдесят пять, одетый в адмиральский мундир неизвестного главе парламента государства (впрочем, адмиральские мундиры во всех странах мира почти одинаковы), вошел в его кабинет в сопровождении человека, представляющего здешние сильные кланы.

Дальше ничего особенно интересного. В любой стране, где чиновники берут, а особенно в такой, где берут не стесняясь, проблемы решаются по единой схеме.

Естественно, чемодан с эскудо Дмитрий с собой тащить не собирался. Тяжело и неэлегантно. Хотя черт его знает, вдруг водопад высыпанных на стол родных бумажек показался бы господину душ Сантушу интереснее и надежнее голубоватого чека банка старого Ротшильда?

О делах они вначале не разговаривали. Познакомились, выпили кофе и хорошего «Порту». Раскурили по сигаре. Сигары были, без всяких оговорок, чудесные. На днях привезенные из Бразилии, где их умеют делать куда лучше, чем на Кубе. Но не все об этом знают. Согласно этикету, осведомились, у кого сколько детей и как они себя чувствуют.

Премьер был приятным в общении мужчиной, но, подобно Чемберлену, одесскому Валиадису палец в его рот класть не стоило. Да он бы и не позволил.

— Ну так что, дон Димитриос? Изложите, чем я могу быть вам полезен? Неужели вы не могли решить свои вопросы на уровнях пониже? Судя по имени, вы из греков? Я уважаю греков, они вторую тысячу лет не лезут в мировую политику в отличие от англичан, которых я ненавижу всей душой. Но это мое личное отношение, государственных интересов оно не касается.

Воронцов протянул премьеру чек.

— Может быть, у вас есть какие-нибудь благотворительные фонды? Возьмите, я люблю помогать инвалидам или детям… На ваше усмотрение.

Душ Сантуш лишь несколько секунд смотрел на чек, после чего спрятал его в стол.

— Спасибо, пригодится. Итак? Что я могу сделать для Греции? Или лично для вас? Скажите, вы случайно не русский? Я служил посланником в Петербурге, ваш акцент кажется мне знакомым. Однако это не имеет никакого значения. Чек — другое дело, это — как протянутая рука друга, и я протягиваю свою навстречу. Итак?

Воронцов сказал. Два десятка португальских паспортов, для него лично и еще десятка человек по списку.

— Разумеется, настоящих, оформленных по всем правилам, внесенных во все положенные реестры. Фальшивок я мог бы накупить сколько угодно за сотую часть благотворительных средств… — и указал глазами на сопровождавшее лицо, господина Перейру, сосредоточенно полировавшего ногти на диване в углу кабинета. Этого человека порекомендовал взять с собой местный представитель Сильвии, сообщив, что в его присутствии премьер должен быть очень сговорчив. Отчего весь вопрос нельзя решить, вообще не затрудняя столь значительного государственного деятеля, Дмитрий выяснять не стал. Аборигенам виднее, как вести дела на своей территории.