Голос сердца - Дороти Лаудэн

— Так почему ты против ремонта дома? — настаивал Салли.

— Я очень ценю твое предложение, Салли, — примирительно сказала Микаэла. — Но нам с детьми, пока мы живем в твоем доме, за глаза хватит тех комнат, что есть. Больше нам не нужно.

— А неродившемуся ребенку не нужна эта игрушка. — Салли своими сильными руками высоко поднял массивную лошадь и с размаху бросил в горящий ярким пламенем кузнечный горн. Она разбилась от падения на тысячи мелких осколков, которые моментально занялись огнем.

Микаэла была потрясена. Почему она вдруг отправилась искать Салли, почему попросила его починить эту нелепую игрушку — она и сама не могла объяснить. Где-то глубоко в подсознании у нее шевельнулась мысль: она виновата перед Абигейл, виновата своим счастьем. Микаэла не понимала, из каких впечатлений родилась в ее голове эта нелепица, но ведь именно чувство несуществующей вины заставило ее принести сюда игрушку. И почему Салли так настаивает на ремонте* неужели он не понимает, что заставляет ее возражать против перестройки дома. Ведь такая перепланировка значит увеличение числа живущих в доме. Но долго таить обиду она не смогла — ей было жаль Салли, поведение которого красноречивее всяких слов говорило о том, что она также дважды поступила нечутко: сначала отказавшись от перестройки дома, а затем напомнив Салли о несчастном ребенке.

Микаэла пошла куда глаза глядят и неожиданно оказалась перед кладбищем Колорадо-Спрингс. Исполнившись решимости, она отворила маленькую калитку и подошла к могиле с надгробной надписью: «Абигейл Салли». Из последующих цифр явствовало, что Абигейл умерла в двадцать шесть лет, то есть в то время она была существенно моложе, чем Микаэла сейчас. Охваченная сочувствием, растроганная Микаэла сломала ветку с куста и положила на надгробие Абигейл. Затем она быстро повернулась и покинула кладбище.

Как только Микаэла вышла на главную улицу города, где-то поблизости раздался оглушительный шум. Он доносился со стороны лавки Лорена Брея, и, полагая, что там может понадобиться ее профессиональная помощь, Микаэла поспешила в том направлении. Против ее ожиданий, у дверей заведения толпились не взрослые, а дети. Они без устали вопили: «Ведьма! Ведьма!», а среди них, облитая водой, стояла неподвижная как столб Дороти Дженнингс.

Впрочем, в центре образованного детьми кольца она была не одна. Вокруг нее бегал взволнованный Брайен, умоляя товарищей замолчать и подкрепляя свои просьбы легкими тычками кулаков.

Микаэла была еще далеко, когда миссис Дженнингс повернулась и, опустив голову, медленно прошла в лавку. Поколебавшись несколько секунд, Брайен побежал за ней, а остальные дети вмиг дали деру, так что возникший неожиданно гвалт столь же неожиданно и прекратился.

Микаэла последовала за миссис Дженнингс и Брайеном, опасаясь, как бы он в ее отсутствие чего-нибудь не выкинул. И снова ей пришлось признаться самой себе, что за своими личными делами она забывает о воспитании детей. Ее долг сейчас — хотя бы извиниться перед миссис Дженнингс.

Миссис Дженнингс сидела за письменным столом, а перед ней стоял Брайен, судя по его виду с трудом боровшийся со слезами. Она смотрела на него в упор, но без злости, скорее с отчаянием и грустью, а более всего — с непониманием.

— Что я тебе сделала плохого, Брайен? — тихо спросила она, не сводя с него своих удивительных глаз. — Зачем ты выманил меня за дверь, чтобы дети могли осыпать меня бранью?

— Это было совсем не так, — всхлипнул Брайен, и первые слезы покатились по его щекам. — Я этого не хотел. Поверьте мне, миссис Дженнингс, не хотел.

— Во всем виновата я одна, Дороти! — с глубоким сожалением произнесла Микаэла. — Я все собиралась растолковать Брайену, что эти разговоры о нечистой силе — сплошная чушь, но…

— Может, Брайен сам нам расскажет, как было дело? — мягко перебила ее миссис Дженнингс— Нам ведь обеим хорошо известно, как обманчиво бывает первое впечатление. — И она посмотрела на Микаэлу многозначительным взглядом, хорошо ей понятным.

— Ну так что, Брайен? Выкладывай! — подбодрила сына Микаэла.

— Я хотел забрать свою куртку. Она осталась в лавке, а ребята сказали мне, что, если у ведьмы есть что-нибудь из одежды человека, она может его заколдовать. — Он шмыгнул носом и вытер его рукавом. — Я зашел в лавку и стал искать куртку, а ребята остались ждать меня на улице. Куртки нигде не было, а мне вдруг стало так страшно, что я не выдержал и выскочил из лавки вон.

— Миссис Дженнингс заметила, что с тобой что-то неладно, и выбежала за тобой следом, — продолжила Микаэла.

— Да, — кивнул Брайен. — И тут ребята схватили ведро и облили ее дождевой водой из бочки. Думали, она от этого исчезнет. Но она не исчезла, и теперь я знаю, что, значит, она не ведьма.

Слезы уже ручьями лились из больших голубых глаз Брайена. Было очевидно, что он сильно расстроен.

— Видишь ли, Брайен, — медленно произнесла миссис Дженнингс, вставая и направляясь в угол комнаты — к куче красно-черного тряпья, — я оставила у себя твою куртку, чтобы сшить тебе костюм для Хэллоуина. В виде сюрприза, как это прежде делала твоя мама. — Она подняла тряпье вверх, и оно оказалось изумительно красивым костюмом черта. — Ну как, достаточно страшно?

У Брайена моментально иссякли слезы, он впился глазами в костюм, затем подошел к миссис Дженнингс и приложил его к себе.

— Самый страшный костюм из всех, что у меня были! — воскликнул он с восхищением, рассматривая себя в зеркале.

Миссис Дженнингс напялила ему на голову колпак с рогами черта и, отойдя, полюбовалась на свою работу.

— Ты черт, а я ведьма, — улыбнулась она. — Выходит, мы с тобой друзья.

Несколько дней спустя наступил долгожданный Хэллоуин. Дети, предвкушая удовольствие, весело наряжались для вечернего маскарада, но у Микаэлы настроение было совсем не праздничное. Отчасти причиной тому послужило происшествие с Брайеном и Дороти, сильно огорчившее Микаэлу, хотя они давно помирились и мальчик с тех пор чуть ли не ходил по пятам за миссис Дженнингс. Но более всего ее расстраивала ссора с Салли, которая как-то незаметно переросла в серьезную размолвку.

В довершение ко всему ей снова приснилась Абигейл, бросающая ей под ноги ту ветку, что Микаэла положила на ее могилу. Абигейл требовала, чтобы Микаэла наконец освободила ее дом. Нервное напряжение лишило Микаэлу обычного душевного равновесия, и, замечая это за собой, она старалась скрыть свое состояние от окружающих. Вот и сейчас дети давно отправились на праздничный вечер, а Микаэла никак не могла собраться с духом, чтобы последовать их примеру. Наконец она заставила себя подойти к шкафу и, довольно безразлично вытаскивая оттуда одно платье за другим, остановила свой выбор на том, которое более всего отвечало ее представлениям о ведьме. Затем она заломила самым необычным образом поля старой шляпы, и костюм — если он заслуживал этого названия — был готов! Брайен наверняка придет от него в восторг, решила Микаэла.