Они сражались за Родину: евреи Советского Союза в Великой Отечественной войне - Арад Ицхак

В боях за освобождение Юго-Западной Белоруссии, включая Брест и Пинск, участвовала 28-я армия. Начальником штаба армии был генерал-майор Самуил (Шмуэль) Рогачевский, служивший в Красной армии с 1918 г. и участвовавший в Гражданской войне [Свердлов 1993: 182].

После разгрома группы армий «Центр» советские войска продолжили победный путь из Белоруссии в Литву и Латвию. В освобождении Вильнюса 13 июля участвовал 3-й механизированный гвардейский корпус. 8-я бригада корпуса под командованием полковника Симона Давидовича Кремера прошла от Витебска до Молодечно на западе Белоруссии, с 24 по 28 июня преодолев в боях 180 км. 7 июля бригада подключилась к бою за Вильнюс. Вместе с другими частями корпуса бригада, атакуя, с северо-востока прорвалась в центр города.

Ареной сражений 1-го Балтийского фронта был север Литвы. Сюда была переброшена 51-я армия под командованием Крейзера. Эта армия приняла участие в освобождении литовских городов Паневежиса и Шяуляя и латышского города Елгавы – важнейшего узла коммуникаций, связывающего Прибалтику с Восточной Пруссией. 8-я механизированная бригада под командованием Симона Кремера первой достигла Балтийского моря западнее Риги и отрезала немецкие силы на севере Латвии и Эстонии. Маршал И.Х. Баграмян, командовавший 1-м Балтийским фронтом, писал об этом:

8-я гвардейская механизированная бригада под командованием смелого и решительного командира полковника С.Д. Кремера стала стремительно выдвигаться по дороге на Тукумс. В 22 часа 30 минут 27 июля начался знаменитый бросок бригады к побережью Балтийского моря. <…> К десяти часам утра танки Кремера подошли к городу Тукумсу. Вокруг было тихо. Фашисты и не подозревали о появлении здесь советских войск. <…> Гарнизон противника в панике оказал лишь беспорядочное сопротивление, и к 17 часам 30 июля Тукумс был полностью очищен от врага. <…> По приказанию комбрига Симона Кремера был выделен специальный отряд в составе моторизованной роты, взвода танков и двух самоходных орудий с задачей выйти к Рижскому заливу и оседлать приморское шоссе, ведущее из Риги в Восточную Пруссию. От Тукумса до побережья оставалось 18 километров. В 3 часа 30 минут 30 июля отряд вышел на берег Рижского залива. Смелый 100-километровый рейд 8-й гвардейской механизированной бригады Симона Кремера от литовского города Шяуляя к Рижскому заливу вошел золотой страницей в историю Великой Отечественной войны. Это событие огромной важности – последние сухопутные коммуникации, связывающие немецкую группу армий «Север» с фашистскими войсками в Восточной Пруссии, были перерезаны [Шапиро и др. 1994: 332–333].

31 июля 8-я механизированная бригада подошла к населенному пункту Клапкалис на берегу Рижского залива. Немецкая группа армий «Север» попала в окружение [Поспелов и др. 1960–1965 (3): 194]. 13–15 октября была освобожденa Рига. 16 сентября Кремер был тяжело ранен. В знак признания отваги и талантов военачальника он получил звание Героя Советского Союза и чин генерала.

В освобождении Литвы и Латвии участвовали национальные дивизии – литовская и латышская. 130-й Латышский стрелковый корпус состоял из двух дивизий: 201-й, в октябре 1942 г. переименованной в 43-ю гвардейскую Латышскую дивизию, и 308-й Латышской дивизии, созданной в мае 1944 г. в преддверии боев за освобождение Латвии. Количество евреев в Латышском корпусе со временем уменьшилось из-за потерь в боях и отсутствия кадров для призыва. Согласно советским данным, в июле 1944 г. число евреев в 43-й гвардейской дивизии составляло 8,5 %, а в 308-й дивизии – около 8 %. Потери в личном составе восполнялись русскими и солдатами других национальностей. Когда Красная армия вошла в Латвию, войска пополнились мобилизованными латышами [Левин 1988: 83].

43-я гвардейская дивизия прошла длинный боевой путь. С февраля 1942 г. по октябрь 1943 г. она в тяжелейших условиях вела оборонительные сражения в районе Демянска – Старой Руссы с короткими перерывами для реорганизации и отдыха. После этого дивизия ушла на переформирование до начала действий в Латвии. Латышский корпус участвовал в освобождении Латвии и в боевых действиях против созданной немцами латвийской дивизии СС. Корпус воевал до мая 1945 г. на Курляндском фронте на западе Латвии, где немцы продержались до капитуляции. В литературе упоминаются десятки солдат-евреев, отличившихся в этих боях и награжденных разными знаками отличия. Среди них капитан (позднее майор) Рувим Амдур, первым в Латышской дивизии получивший орден Красного Знамени; капитан Юрий Ватер, один из 12 солдат – кавалеров ордена Ленина в латышских частях, погибший в бою; старшина Густав Дарвиан, десантировавшийся в немецком тылу для проведения диверсий и награжденный за это орденом Красной Звезды; снайпер рядовая Сара Аренштейн; командир батареи 76-миллиметровых пушек капитан Йона Левин, награжденный орденами Александра Невского, Красной Звезды и многими медалями; командир 220-го артиллерийского батальона майор Ф. Кушнир и другие солдаты и офицеры [Левин 1988: 104–109].

16-я стрелковая Литовская дивизия воевала в составе 1-го Балтийского фронта и 29 июня 1944 г. приняла участие в сражении за белорусский город Полоцк на пути в Литву. Заданием дивизии стала охрана правого фланга 4-й ударной армии, штурмовавшей Полоцк. Во время продвижения в районе с обширными лесами и болотами правый (северный) фланг дивизии не имел прикрытия, и немцы ударили по нему:

Они ударили по открытому флангу дивизии, пытаясь помешать наступлению или задержать его. Однако противнику это не удалось. Подразделения резерва дивизии под командованием майора В. Виленского (ныне полковник, Герой Советского Союза), смело наступая, в штыковом бою разбили и рассеяли атакующие войска фашистов… [Палецкис и др. 1966: 331].

12 июля дивизия получила приказ двигаться в сторону Литвы. Солдаты воодушевленно приняли этот приказ, поскольку со дня создания дивизии ее воины, в основном евреи и литовцы, стремились вернуться на родину, в свои дома, в спешке покинутые в конце июня 1941 г., и встретить там свои семьи. Солдаты знали о судьбе оставшихся в Литве евреев, однако в глубине души надеялись найти уцелевших родных. Встреча с реальностью в Литве была очень тяжелой. Артиллерист дивизии Григорий Ушполис, уроженец местечка Дугелишки Свенцянского района [32] , писал:

Двигаясь с батареей по родным местам, у меня еще теплилась надежда, может быть, удастся кого-то из родных встретить? Но все это была лишь детская мечта. Вступив на территорию волости, мне со слов крестьян стало ясно, что вся наша община уничтожена пособниками гитлеровцев. Шел я по знакомым дорогам, и в мыслях и чувствах горело одно желание – отомстить ненасытным убийцам. Однако на пути моего стремления находился строгий приказ командира дивизии, в котором было сказано, что за любое самоволие личного состава во время нахождения в Литве будет применяться расстрел. <…>

Наша батарея продвигалась вместе с другими подразделениями полка по дороге, проходящей недалеко от места моего рождения. Командир батареи разрешил мне отлучиться на пять часов и засек время ухода. Он строго меня предупредил, чтобы я не допускал никаких «фокусов». И вот я оказался в своем родном местечке. Оно резко изменилось. Многие дома, где жили еврейские семьи, были разобраны соседними крестьянами. На месте нашего дома тоже оказалась пустота. Только сохранился его фундамент и дерево, посаженное отцом в день моего рождения. <…>

Сел на фундамент родного дома и стал ждать, может быть, кто-то подойдет ко мне. Но это не случилось. Тогда я подошел к единственному оставшемуся от моей семьи дереву, поцеловал его и, прощаясь с моим детством, направился к дому семьи Соболевского. С их сыном Зеноном учился в школе. Шел я в этот дом с уверенностью, что его хозяин и другие члены семьи, являясь по национальности поляками, не участвовали в ликвидации еврейской общины местечка. Мне хотелось более подробно узнать о случившейся трагедии. Хозяин дома и особенно его сын Зенон вначале не узнали меня. Когда я снял пилотку, они вместе крикнули: «Ушполис!» От радости они стали меня обнимать и целовать. Оказывается, Соболевские считали, что меня нет в живых…

Мы сели за стол, угостили меня ужином, выпили по стаканчику самогона и рассказали мне о том, как совершилась акция по уничтожению евреев местечка. Еще до прихода немцев группа белоповстанцев, возглавляемая нашим соседом по земельному наделу по фамилии Друтейка, схватила моего отца, младшего брата и других попавшихся им евреев – всего 15 человек, погнали их на окраину местечка, заставили вырыть для себя яму и всех их выстрелами в затылок убили. Эта же группа палачей, возглавляемая начальником полиции Паукштасом из местных литовских националистов, согнали всех живущих в местечке евреев в отдельные несколько домов <…> а затем погнали всех в Свенчаны, где в лесу <…> выстрелами из автоматов их убивали. <…> Стоя около стола, я впервые ощутил свое одиночество, и сразу же рассеялись мои сомнения и надежды, что, может быть, кто-то родной остался в живых в моем местечке Дугелишек?