Оружие для Слепого - Андрей Воронин

Николай складывал инструменты, а Софья Сигизмундовна топталась рядом с ним.

– Хоть чайку попейте.

– Нет, спасибо. Так что, ваш сосед так бобылем и жил, родных никого не осталось? – словно бы забыв обо всем услышанном, поинтересовался Николай.

– Да, никого.

– Вот незадача… А как же, если мне придется линию проверить?

Софья Сигизмундовна вздохнула, и Николай понял, что кое о чем она умолчала. Он отряхнул колени, на которые пришлось стать, свинчивая колодку, и поинтересовался:

– Стремяночки у вас не найдется, а то потолки высокие, до коробки достать не очень удобно.

– Могу табуретку предложить, стремянки у нас отродясь не было.

Николай взял табуретку и повозился с разводной коробкой, укрепленной между двумя квартирами на площадке.

– Все в порядке.

– А вы пломбу не поставите? – поинтересовалась хозяйка.

– Какую пломбу? – изумился Николай.

Софья Сигизмундовна принялась ему втолковывать;

– Сейчас, говорят, к линиям подключаются, а потом звонят в Америку, в Израиль и еще черт знает куда. А потом счет приходит, а не оплатишь его, тебе телефон отключат.

– Что, вам уже приходили такие счета?

– Пока нет, но мало ли…

– Не волнуйтесь, я коробку так завинтил, что почище любой пломбы будет. Пломбу и оторвать можно, а вот если винт завернуть хорошо, так его без инструментов не открутишь. Да и коробка у вас так высоко стоит, что до нее еще попробуй, доберись. Это хорошо, что я метр девяносто, а то бы с вашей табуретки не достал. Только не нравится мне аппарат в той квартире, у соседа вашего, вроде бы он у него с определителем номера, а в списке такой у меня не зарегистрирован. Как же туда попасть? А то, знаете ли, такой аппарат может всю линию заблокировать, ему специальное подключение надо.

– А вы знаете, я могу вам помочь, – оживилась Софья Сигизмундовна: уж очень ей хотелось хоть чем-то отблагодарить этого щедрого на услуги монтера.

– В милицию, что ли, обращаться, чтобы дверь открыли?

– Нет, тут не милиция, что вы! Тут солидные люди, спецслужбы работают, мне муж сказал. Они даже телефоны оставили, по которым к ним обращаться, если какие проблемы.

– Да нет, ладно.., если бы милиция, это еще куда ни шло, а с ФСБ свяжешься, так себе дороже станет. Вот когда телефоны в подъезде отключатся, тогда и приду.

Хотя может этого и не случится. Вроде бы у вас тут все в порядке. Берите свой табурет, – и Николай вновь посмотрел на часы, будто куда-то торопился.

Итак, все, что ему было нужно, Меньшов узнал. К другим соседям заходить уже не имело смысла. Когда Николай неторопливо, боясь потревожить язву, спускался вниз, то замер перед дверью. Он услышал на крыльце, за еще закрытой железной дверью, два мальчишеских, уже ломающихся голоса:

– Бля, – говорил паренек лет четырнадцати, – у него, говорят, дырка была в голове с кулак, ему прямо в глаз пулю всадили.

– Да, я видел из окна, как его в мешке на носилках в машину сунули.

– Жалко, меня там не было!

– Это мне мать про глаз рассказала.

– А ты что видел?

– Я, Колька, видел, как тут эфэсбэшники крутились, по всем квартирам прошли, всех опросили. Кто что видел, кто что слышал…

– А ты видел что-нибудь?

– Я-то ничего не видел. А вот моя бабка видела, только ничего не сказала. Она всех ментов, судей и прокуроров на дух не переносит, боится, как клопов.

Так вот, она видела, как из подъезда баба выбегала.

– Ну и что? Мало ли что за баба, ты бы тоже убегал, если бы стреляли.

– А баба была беременная, вот с таким брюхом.

– В маразме твоя бабуля, у нее крыша давным-давно поехала в натуре. Что, Кленова, по-твоему, беременная баба пристрелила?

– А почему бы и нет? На курок-то нажать силы немного надо.

Пацаны громко рассмеялись. Они говорили о смерти соседа так, словно обсуждали виденный фильм.

– Бля, жалко меня не было, я бы точно во всем разобрался.

– Ладно, слушай, Колька, пошли ко мне, видак посмотрим. У меня такая кассета есть, папаша принес, ему какой-то друг на работе дал, так там трахаются два часа, а когда не трахаются, то стреляют.

– Пошли.

Дверь открылась, и двое парнишек с рюкзаками на плечах нос к носу столкнулись с Николаем Меньшовым. Они даже посторонились, уступая ему дорогу, такой он был большой и высокий.

В общем, Меньшов получил информацию из двух источников, и в его голове сложилась картина. Теперь он знал не только кого вчера вечером задавил рояльной струной, но и знал за что: убил он такого же киллера, каким был сам. И те деньги, которые он прихватил из комода, скорее всего, были авансом за убийство Кленова. У него не было ни жалости к убитой им Жильцовой, ни сожаления. Желудок опять начал болеть, а это для Николая сейчас куда было важнее, чем все покойники на свете. Он прекрасно понимал: упади сейчас бомба на город, на какой-нибудь детский сад, детский дом, он нисколько не расстроится. Ведь когда сам страдаешь и чувствуешь себя на волоске от смерти, чужие трагедии не волнуют.

«Если Кленов и Жильцова убиты, значит, они этого заслужили. Каждый делает свою судьбу сам. А мне надо срочно сваливать из Москвы. Завтра же на самолет, а может лучше на поезд… В самолете с язвой может стать плохо, лучше поеду поездом, так надежнее. Только сначала надо получить деньги».

И уже выбравшись со двора, уже садясь в свою машину, он подумал, что прямо сейчас надо позвонить и договориться о встрече на завтра. Тут же, в машине, он хотел выпить таблетки, чтобы заглушить боль, которая становилась все острее и заставляла колени подниматься к подбородку. Но тут же вспомнил, что последние израсходовал в квартире Баратынских.

Когда явился муж, Софья Сигизмундовна зажгла в прихожей свет и с гордым видом ткнула указательным пальцем в плинтус.

– Смотри!

Муж остановился, не успев даже кепку снять, и посмотрел на аккуратно сделанную колодку.

– Не понял, – негромко произнес он, – связист приходил?

– Вот, сделал.

– Замечательно, – пробормотал Павел Павлович, и ему стало стыдно, что это не он отремонтировал телефонный разъем. – Ты что вызвала его. Софа?

– Нет, – улыбнулась женщина, – он сам пришел, словно по мановению волшебной палочки. Коробку в подъезде проверял… Знаешь, такой хороший парень, деньги отказался взять и даже чаю не попил.

– Удивительно! Все эти работяги – такие хапуги, за так даже гвоздь не забьют.

– Не все плохие, есть и хорошие люди. Этот, наверное, был исключением, подтверждающим правило, – назидательно произнесла Софья Сигизмундовна.

Глава 7

Темно-зеленый «Шевроле» мчался в сторону Шереметьево. За рулем автомобиля сидел широкоплечий мужчина с подстриженными коротким ежиком седыми волосами. Сзади удобно расположился Витаутас Гидравичюс, его портфель стоял рядом. Сейчас на нем уже не было стеганой куртки, неприметной кепки, а очки в тонкой оправе лежали в футляре. На сей раз владелец кожаного портфеля был одет респектабельно.

Автомобиль остановился неподалеку от входа.

– Я тебе позвоню и сообщу, когда вернусь в Москву. Машину загонишь в гараж, – подхватив портфель, бросил Гидравичюс.

– Хорошо.

– Думаю, что раньше, чем через неделю, я не появлюсь.

Уже подходя к терминалу Гидравичюс осмотрелся.

Вместо стеганки па нем теперь была черная куртка, добротная, дорогая, с эмблемой, указывающей на принадлежность к престижному спортивному клубу.

Эмблема была вышита слева на груди шелком почти в тон к сукну куртки. Вещей, кроме кожаного портфеля, у него не было. Он тут же увидел того, кого искал: с правой стороны, у входа, стоял Николай Меньшов в джинсовой куртке, ветер трепал его светлые волосы.

Даже не поприветствовав друг друга, они вместе вошли в терминал и остановились у стойки бара.

– Ну, что скажешь?

Из телефонного сообщения Гидравичюс уже знал, что Виктор Павлович Кленов позавчера в девятнадцать ноль-ноль был убит, и теперь оставаться в Москве ему уже не имело смысла.

– Полный порядок, – негромко отозвался Меньшов.

Литовец достал из портфеля пухлый конверт и быстро передал его из-под левой руки собеседнику, так, чтобы никто из крутившихся и топтавшихся у бара ничего не заметил. Конверт мгновенно исчез во внутреннем кармане джинсовой куртки. По толщине Николай догадался: это окончательный расчет плюс обещанная премия.

– Ну, как договаривались, – сказал мужчина и, достав из футляра очки, водрузил их на нос.

– Хорошо. Если надо будет, обращайтесь, – отозвался Николай, уже собираясь вставать.

– Погоди, погоди, – глядя на бутылки, сказал Гидравичюс, – может, выпьем, и ты расскажешь мне все подробнее?

– А собственно, что рассказывать? Кто стрелял – не видели, но я догадался, кто это был.

– А я этого и не скрывал, – спокойно глядя на поблескивающее стекло стойки, произнес мужчина.

«Интересно, – думал Меньшов, – куда это он намылился?»