Вопросы теории гибридной войны - Александр Александрович Бартош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одним из результатов комплексного исследования проблем взаимодействия стало создание в ВС РФ соединений, способных вести масштабные сетецентрические операции.
Сетецентрический принцип предполагает, что все участники боевой операции становятся частью одной сети передачи данных, что позволяет достичь информационного и коммуникационного превосходства над противником.
Развитие военной техносферы на фоне хаотизации международной обстановки и фактического краха глобализации по-новому ставит вопрос о прогнозировании и стратегическом планировании внешней политики государства и совершенствовании его способности применять наступательные и оборонительные меры силового и несилового характера с опорой на СЗ.
Воздействие военной техносферы на военно-политическую обстановку, на военную стратегию и способы ведения боевых действий и организацию взаимодействия становится все более многоплановым и многомерным, а политики и военные испытывают возрастающую потребность в достоверных военно-политических и военно-технических прогнозах. При этом достаточно общим является мнение о бесперспективности разработки долгосрочных прогнозов в условиях крайней неопределенности и растущей хаотизации международной обстановки.
Глава 2
ФАКТОР КРИТИЧНОСТИ В ТЕОРИИ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
2.1. Узлы критичности
Для большинства работ зарубежных авторов по стратегиям СЗ характерно понимание хаоса как «управляемого» явления. В связи с этим политики и военные воспринимают теорию хаоса как новый инструмент продвижения своих национальных интересов в межгосударственной борьбе под предлогом демократизации современного мира и распространения либеральных ценностей[60]. Остальные страны, включая Россию, рассматривают применение технологий «управляемого хаоса» как всеобщее бедствие, способное привести к глобальной катастрофе.
Американскую стратегию использования критичности в национальных интересах США откровенно обрисовал в 1998 г. один из разработчиков концепции «управляемого хаоса», американский стратег-геополитик и дипломат Стивен Манн: «Я хотел бы высказать одно пожелание: мы должны быть открыты перед возможностью усиливать и эксплуатировать критичность, если это соответствует нашим национальным интересам — например, при уничтожении иракской военной машины и саддамовского государства. Здесь наш национальный интерес приоритетнее международной стабильности. В действительности — сознаем это или нет — мы уже принимаем меры для усиления хаоса, когда содействуем демократии, рыночным реформам, когда развиваем средства массовой информации через частный сектор»[61].
В работах С. Манна понятие «хаос» определяется четкими ключевыми принципами:
• теория хаоса прилагается к динамическим моделям — системам с очень большим количеством подвижных компонентов;
• внутри этих моделей существует непериодический порядок, который отражает способность по внешнему виду беспорядочной совокупности данных поддаваться упорядочиванию в разовые модели;
• подобные «хаотические» модели показывают тонкую зависимость от начальных условий; небольшие изменения каких-либо условий на входе модели приводят к расходящимся в разные стороны, несоразмерным и непропорциональным результатам на выходе;
• тот факт, что существует порядок, подразумевает, что модели могут быть рассчитаны как минимум для более слабых хаотических систем.
Так была сформулирована и впоследствии опробована на практике концепция усиления и использования критичности против государств-соперников. Она получила дальнейшее развитие в качестве важного инструмента ГВ, прежде всего, в рамках ее информационно-психологической и экономической составляющих. Одним из важных объектов ГВ становится информационно-психологическая сфера, охватывающая сознание общества, его ментальность. Многие операции ГВ ведутся среди населения на театре конфликта, охватывая всю территорию страны — жертвы агрессии. Некоторые операции имеют глобальное измерение, охватывая население регионов и целых континентов.
Подрывные технологии, маскирующиеся словами о развитии демократии и продвижении рыночных реформ, наши соперники не без успеха используют в мировой ГВ и сейчас.
Наиболее действенными считаются незаконные экономические санкции, информационно-психологические операции, кибератаки, угрозы военного использования космоса. Формы и методы воздействия на население государств, включенных в сферу интересов США и Запада, а это практически весь мир, идут в ногу со временем, однако их цели на протяжении десятилетий остаются неизменными.
Таким образом, стремление Вашингтона реализовывать свои геополитические цели вопреки существующим международным правовым нормам выступает в качестве катализатора обострения критичности и развития глобальной нестабильности.
Важными геополитическими составляющими СОС являются так называемые узлы критичности (далее — УК) и СЗ.
СОС в условиях нестабильного миропорядка становится все более неустойчивой, обусловливая трудно прогнозируемые реакции сторон, противоборствующих в гибридном военном конфликте. Стороны по разному реагируют на минимальные воздействия, предпринимаемые в рамках наступательной или оборонительной стратегии с целью хао-тизировать и разрушить хрупкую архитектуру стабильности отдельного государства или коалиции. Наряду с этим нередко наблюдается и другая тенденция: некоторые типы хаоса, опять-таки при минимальных воздействиях, способны к самоорганизации с последующим формированием островков нового порядка и стабильности.
Подобная двойственность состояния СОС становится возможной вследствие существования в системе обеспечения национальной и международной безопасности так называемых УК, своеобразных ячеек хаоса или порядка. Процессы перехода порядка в хаос и наоборот в таких узлах, как правило, происходят очень быстро, хотя сама подготовка такого перехода нередко занимает многие десятилетия.
Понятие «узел критичности» охватывает широкий круг объектов в пределах СЗ, на которые воздействуют ГУ в ходе операций ГВ. Масштабы УК, своеобразные весовые коэффициенты, определяющие их значимость во внешней политике государств и коалиций по степени воздействия на обеспечение международной и национальной безопасности, могут быть различными — глобальными, региональными или национальными (локальными).
УК — это объекты операций ГВ: государства и их коалиции, города как площадки для манипулирования протестными настроениями населения, предприятия оборонной промышленности, военные штабы, целые отрасли промышленности, государственные институты и центры принятия решений, официальные идеологические концепции, политические лидеры и т. п.
Способность к адаптации при формировании УК предусматривается законом опережающего отражения и стратегией синхронизации ГУ по сферам их действия, времени, месту, очередности и интенсивности применения.
УК выбираются, прежде всего, исходя из соображений стратегической целесообразности и с учетом критерия «эффективность — стоимость». Примером решения США по выбору УК в России служит подход, обоснованный в исследовании корпорации RAND «Перенапряженная и несбалансированная Россия. Оценка воздействия вариантов наложения расходов»[62]. В исследовании перечисляются меры по оказанию подрывного воздействия на УК как объекты операций ГВ против России в различных сферах жизни страны: военной, геополитической, экономической, идеологической и информационно-психологической. Каждая мера оценивается «вероятностью успеха в перенапряжении России» и «выгодами», а также «рисками и расходами для США». Авторы стратегии разрушения России учитывают высокое внутреннее напряжение государства, связанное с удержанием огромных неоднородных пространств, центральное место, которое принадлежит нашей стране как центру Евразии на арене геополитической борьбы.
Можно привести и другие примеры формирования начальных условий для создания УК: создание предпосылок для развала СССР за счет принятия в январе 1924 г.
