Торг с мертвецами, часть 2 (СИ) - Хай Алекс

— А Истерд?

— Может быть в обоих местах. Вождь её любит и часто берет с собой на собрания.

— Проклятье!

Фатир снова исторг настолько огромное облако пепла, что оно заслонило небо. Стало темно как ночью.

— Нас всех засыпет к демонам, если не двинемся дальше, — в сердцах выпалил Фастред. — Где встретимся?

— На западе, где сливаются две реки, — предложил Эккехард.

Грегор кивнул и поманил Фастреда к себе.

— Если у вождей не найдём Истерд, ты останешься с Магнусом, а я поеду её искать.

— Но я поклялся защищать вас и сопровождать...

— Будешь защищать моего союзника и его дочь. Они почти что моя семья. Это приказ.

Фастред неохотно кивнул, представив гнев брата Аристида, если бы с королём что-то случилось. Но спорить с его величеством было бесполезно, особенно сейчас.

Райнер кивнул на прощание и направил лошадь к дороге, огибавшей Фатир с востока.

Грегор поднял глаза на облако пепла, что над ними нависало, и пришпорил коня.

— Скорее, святой брат! — призвал он и закашлялся.

Фастред молча последовал за королём, благодаря конюха за то, что тот посоветовал надеть шоры на лошадей. Уворачиваясь от раскалённых камней, они с Грегором приблизились к скалам и остановились. Дорога разделилась. Один путь брал круто на запад и уходил в низменную долину, нынче походившую на поле битвы огненных великанов: на изумрудно-зелёном ковре изо мха зияли чёрные кратеры — следы от падения камней. Вторая дорога также держалась запада, но поднималась сквозь скалы выше на гору. Этот путь был отмечен зловещими сооружениями из окрашенных в разные цвета черепов и разрисованных рунами щитов. Но сейчас все они были засыпаны пеплом.

— Видимо, это дорога к святилищу, — предположил Грегор.

— Похоже.

Не сговариваясь, они двинулись дальше, высматривая место, о котором говорил Райнер.

— Глядите! — Фастред указал на скалу, выпиравшую из горы и нависавшую над долиной, словно высунутый язык. — Кажется, оно.

— Да, подходит под описание.

Снова поднялся ветер. Резкие порывы носили пепел, словно чёрный снег в сильную вьюгу. В иные моменты Фастред не видел ни зги: до того плотно залепляло глаза. В горле постоянно першило, чёртов пепел набивался в рот даже сквозь ткань. Фастреду начинало казаться, что ещё немного — и он весь будет состоять сплошь из этого пепла. Сам станет пеплом. И останется здесь, у подножия этой горы, навеки.

Они спешились и пробирались почти на ощупь, ведя лошадей под уздцы. Коней было жаль: несчастные животные совсем не понимали происходящего, но доверчиво шли за людьми. Доверяли. И Фастред боялся не оправдать этого доверия. Боялся, что безумная затея короля со спасением вождей погубит их всех.

В ушах гудело: выл ветер, рокотала гора, гремел гром — над вершиной Фатира собиралась грозовая туча, сверкала молниями и грозила вот-вот обрушить на головы путников потоки дождя. Фастред боялся этого дождя: ведь если даже рыба в озёрах погибла, отравившись не то испарениями, не то сварившись заживо, могла ли быть безопасной вода, что падала сейчас с неба?

— Святой брат, торопитесь! — подгонял король.

Фастред прибавил шагу как мог, но это не особенно помогло: приходилось двигаться по каменистой земле, да и лошадь могла оступиться. И всё же Грегор был прав. Следовало торопиться, найти вождей и убираться отсюда как можно скорее.

Когда ветер немного утих, король оставил поводьям и забрался на высокий валун, чтобы осмотреться.

— Вижу людей! Внизу, под скалой.

— Сколько, ваше величество?

— Трое. Магнус, кажется, среди них. Мелькает что-то рыжее.

Фастред помог королю слезть с камня.

— Но ведь их должно быть гораздо больше... Два десятка...

Грегор кивнул.

— Возможно, их забрала гора. Возможно, они пошли иным путём. Подумаем об этом позже, святой брат. Доберёмся до них — и всё выясним.

— Лошади пройдут?

— Надеюсь. Вижу вон там спуск. — Волдхард указал на относительно пологий скат, но усыпанный крупными валунами. — Воспользуемся им, чтобы добраться до подножия скалы. А там, даст бог, кто-нибудь из выживших подскажет путь назад.

Фастред молча кивнул, но его обуревали сомнения. Ведь если выжившие знали путь в безопасное место, то почему им её воспользовались?

Конь Райнера взвился на дыбы и отчаянно заржал, когда рядом с ними пролетел очередной раскалённый камень.

— Тише, тише, родной.

Эккехард пытался успокоить напуганное животное, но конь не слушал и продолжал безумно метаться по узкой тропе.

— Ну же, Който, всё хорошо.

Райнер наклонился, чтобы погладить коня по морде — тот любил ласку, но в следующий миг почувствовал, что оказался в воздухе. Който снова заржал, лягнул задними ногами, и Райнер очутился на земле.

Налетевший ветер снова пригнал тёмное облако, а когда оно развеялось, Райнер понял, что конь сбежал.

— Проклятье...

Он с трудом поднялся и ощупал ноги, голову, шею — приземление вышло жёстким, падать пришлось на мелкие камни. Но вроде кости были целы.

Райнер огляделся, сверяясь с направлением. Следовало держаться востока. Хорошо хоть, что конным он преодолел значительную часть пути. И всё же предстояло пройти немало. Он отряхнулся, хотя это и было бессмысленной затеей, и пошёл дальше.

Тропа забирала круто вверх, на повороте Райнер снова увидел насаженный на длинный шест череп. Разноцветные ленты, которыми он был увит, стали чёрными от гари. В клубах пепла эти знаки выглядели ещё более зловещими, чем при свете солнца.

Подниматься становилось всё тяжелее. Райнер то и дело останавливался, чтобы откашляться, но грудь словно стиснули стальным ободом. Но он не останавливался. Не мог. Нужно было найти женщин и увести как можно дальше. Богатство любого племени — женщины. Хранительницы знаний, воспитательницы поколений, создания, способные продолжать род. Лиши всякое племя жён — и оно вскоре исчезнет. Некому будет передавать память. Некого обучать охоте и песням. Да и войны потеряют смысл, ибо не за что станет воевать. А на этой горе оказались лучшие из жён.

Так думал Райнер, перескакивая через груды наваленных камней. Гора дрожала под его ногами, вершина рокотала, в тёмном небе били молнии и грохотал гром.

Наконец он прошёл через высокую затейливую арку, сооружённую из дерева, костей и оленьих рогов. Здесь тоже всё было покрыто толстым слоем копоти, а под ногами лежал ковёр из пепла. Нетронутый. Следов Райнер не заметил.

Он прислушался. На миг ему показалось, что сквозь грохот, рокот и завывания ветра пробивались высокие голоса. Райнер двинулся быстрее, почти побежал, но ноги увязали в пепле. Дышать стало ещё труднее.

Голоса приближались. Он шёл на них по дороге, с обеих сторон которой из земли вырастали причудливые переплетения костей и ветвей. Словно кривые руки чудовищ, они цеплялись за его одежду, хватали за ноги, мешали развернуться и закрывали обзор.

Но голоса были всё ближе.

— Хельгвета! Истерд! — позвал он, но ветер унёс его слова в другую сторону и набил рот пеплом. Райнер снова закашлялся. — Истерд! Хельгвета!

Никто не ответил, но пение или то, что казалось ему пением, умолкло.

Он вырвал из земли шест, снял расписной бараний череп, бережно повесил его на переплетение ветвей и с облегчением оперся на него. Боги вряд ли бы прогневались на такое святотатство, а пробираться через этот пепельный сугроб было куда проще с посохом в руках.

Райнер шёл, прощупывая дорогу, пока тропа не вывела его к огороженному камнями капищу. Почти идеальный круг с вытоптанной землёй в центре. Большие валуны отмечали стороны света, а меж ними — гряды камней поменьше. Видимо, чтобы не свалиться в обрыв.

— Хельгвета! — он увидел её среди женщин и вздохнул с облегчением. Жива. Вроде не ранена.

Жёны стояли в кругу, взявшись за руки. В центре располагался алтарь, на нём явно лежала принесённая ранее жертва — Райнер видел стекавшие по камню ручейки крови, но не мог понять, кого подарили богам.