Звездная кровь - Дин Кунц

Достоинство, в конце концов, это было последнее, что у него оставалось. Однако и достоинство скоро его покинет; так что воспользоваться им следовало, пока оно еще сохранялось в наличии.

— Вот так-то лучше, — сказал Маргель, извлекая из вены шприц.

Ледяная жидкость заструилась у Тимоти по жилам.

— А теперь лови свой кайф.

Маргель прошел в ванную, вернулся оттуда со стаканом воды, перевернул Бейкера на спину носком башмака и выплеснул воду ему на лицо. Бейкер подал признаки жизни: открыл глаза, сразу же попытался закрыть их, потому что милосердная тьма несколько смягчала чудовищную боль в поврежденном горле.

— Вставай, башибузук, — явно наслаждаясь ситуацией, сказал Маргель. — Вставай, нас ждут великие дела.

Бейкер безропотно поднялся, посмотрел напоследок на Тимоти, а затем поплелся за Маргелем на выход. “Крестный отец” отпер дверь, вышел и выпустил Бейкера, а затем вновь запер ее самым тщательным образом.

Тимоти остался наедине с самим собой и со своими галлюцинациями.

На какое-то время. Потому что потом появился Другой...

Картины, навеваемые наркотиком, все еще носили необычайно приятный характер. Да и впрямь пиршество чувств, богатство зрительных, обонятельных, осязательных, слуховых и вкусовых ощущений становилось все большим с каждым новым приемом наркотика, придавая происходящему в мире видений больше достоверности и глубины, чем это представляется возможным в реальном мире. Но в общую картину видения, с которой Тимоти успел уже за недавнее время свыкнуться, вплелся теперь и некий новый рисунок. На протяжении обоих психоделических сеансов вчерашнего дня, ставшего для Тимоти вторым днем пребывания в заточении, Другой уже появлялся — но тогда он казался тенью, призраком, единственной нереальной фигурой в реальном и сверхреальном мире грез. Другой выглядел двойником того Тимоти, который являлся ему в наркотических видениях, — красивым полноценным мужчиной. Другой был как бы зеркальным изображением Идеального Тимоти, он был вторым Идеальным Тимоти, и единственное его назначение сводилось вроде бы к тому, чтобы стоять на страже. В нем не было ничего зловещего, ничего, способного внушить хотя бы легчайшее недоверие. Строго говоря, его присутствие даже успокаивало первого Тимоти, делало галлюцинацию еще более упоительной.

Оба раза Идеальный Тимоти предпринимал попытку заговорить со своим куда более призрачным двойником. И оба раза эта попытка ни к чему не приводила. Призрак просто-напросто исчезал, он растворялся в воздухе несуществующего и никогда не существовавшего мира. А теперь, в свой третий приход, он подошел ближе, чем раньше, и оказался куда менее эфемерным. Он стоял на речном берегу, провожая взглядом Тимоти, плывущего на плоту. Плот превратился теперь в крейсерскую яхту. Тимоти стоял около рубки, окруженный, как всегда, обнаженными красавицами. А поскольку крейсерская яхта плыла по течению, второй Идеальный Тимоти следовал за ней, паря над берегом, но не прикасаясь к нему ногами.

Идеальный Тимоти стоял на палубе в сопровождении худенькой, но весьма обольстительной женщины, опираясь на поручни, точнее даже вцепившись в них. Он окликнул своего двойника, парящего вдоль берега, и спросил у него, что тому нужно.

Второй Идеальный Тимоти не ответил.

Идеальный Тимоти вновь задал своему двойнику тот же самый вопрос. И едва он закончил фразу, как призрак оторвался от берега и заскользил по водам в сторону яхты подобно воскресшему мертвецу, простирая руки навстречу первому куда более телесному Идеальному Тимоти. Скольжение призрака по водам должно было напугать Идеального Тимоти, но этого почему-то не произошло. Идеальному Тимоти почему-то хотелось обняться с этим сверхъестественным существом, кажущимся столь нереальным в вещественном до мельчайших деталей мире его галлюцинаций.

Призрак скользил по водам уже где-то рядом Идеальный Тимоти перегнулся через борт.

И призрак обрушился на него и проник в него...

...И он проснулся все в том же похожем на склеп помещении одного из тайных домов мафии, проснулся в постели. Перед ним свободно парила в воздухе настольная лампа — большая и тяжелая металлическая штуковина. И вот на поверхности металла начали появляться мелкие трещины. Лопнула электролампочка. На тысячу мелких кусков разлетелся стеклянный абажур. А затем бронза, из которой была отлита ножка лампы, начала сворачиваться, как горящая бумага, начала отслаиваться и осыпаться горками и слоями чего-то напоминающего пепел на пол. Тимоти следил за этим до тех пор, пока от лампы не осталось и следа...

...Затем он почувствовал, что вновь погружается в иллюзорный мир ПБТ. И вновь он плыл по реке, окруженный обнаженными красавицами. Мир был приятен, приветлив и проникнут чувственностью. И нигде не было видно призрака, который он уже по привычке называл Другим. Призрак вошел в него — и прошел сквозь него. И как всегда, исчез. В памяти остался лишь один краткий миг, когда тела первого и второго Идеальных Тимоти как бы слились воедино. И тут же подлинному Тимоти привиделось, будто он проснулся и при помощи психотехники развеял в пыль тяжелую бронзовую лампу. Чего не могло случиться, потому что его психотехники на это бы не хватило. Строго говоря, ее не хватило бы даже на то, чтобы такую штуковину поднять. Забыв и думать о таких глупостях, Тимоти вернулся к своим красавицам, уже изнывающим в нетерпении...

...Но когда через несколько часов он проснулся вновь, когда в его организме не осталось никаких следов ПБТ, он увидел на полу истолченную в пыль бронзу. А увидев, понял, что вся эта история с уничтожением лампы вовсе не приснилась ему...

Глава 9

Ночь, разумеется, он провел без сна. Тысячу раз он облетел из угла в угол крошечную подвальную комнату, в которой был заперт, размышляя над происходящим с такой сосредоточенностью, что ему было наплевать на то, что он кружит практически на одном месте. Размышления эти потребовали от него такой концентрации сил, что на какие-то мгновения он забывал и о чудовищной боли, напоминающей о побоях Бейкера, о разбитом и многократно рассеченном лице, о распавшейся чуть ли не надвое нижней губе. Слишком уж занимал его сейчас Другой — этот призрачный образ из навеянных ПБТ галлюцинаций, — появление этого образа и его значение. Он пришел к выводу, по которому Другой представляет собой всего лишь вторую половину его собственного “я”, причем, возможно, ту, которая никогда не проступала на поверхность и уж тем более не доминировала в реальном мире, но вырывалась из глубин мозга, когда на него воздействовал наркотик.