По дороге в Рай… Константин Кинчев. Жизнь и творчество. Стихи. Документы. Публикации - Барановская Нина

- Подождите, - и оловянноглазый (или оловянноокий?) протянул мне клочок бумажки, на нем были написаны семь цифр. И ничего кроме. Мы сказали спасибо. Почему-то не стали спрашивать его, что это за цифры. Хотя уверенности, что это нужный нам телефон, не было. Но мы рискнули. Позвонили. Я все то же: казенные деньги, пропал, исчез, ах-ах, загадочно, таинственно, говорят, он у вас… Мои охи остановили фразой: "Перезвоните через полчаса".

Я перезвонила. Мне велели явиться в тот самый подъезд, с которого мы начинали. "Там для вас будет пропуск". Все еще не веря, мы пошли туда. Краснорожий жлоб, злобно сверкнув буркалами, пропустил меня и сдал на руки какому-то товарищу. Аня поехала домой - ждать новостей.

Теперь я могу признаться за давностью, что в эту минуту я испугалась по-настоящему. Так упорно добивалась встречи с этим самым начальником, а когда она стала реальностью, испугалась. "Сами рядом с ним сядете", - вспомнила угрозу краснорожего. Но, однако, шла. Передо мной открывали ключом какие-то двери, ворота, тут же на ключ закрывали их за спиной. И каждый раз с бешеной скоростью вниз, вниз падало сердце. И росла уверенность: обратного хода не будет. Смешно, читатель? Что ж, я человек своего времени. Я уже жила на свете, когда хоронили Сталина. Мы не то что с рождения - до зачатия пуганые.

Кабинет я не помню. Да и лицо товарища начальника спецприемника тоже не помню. Может быть, из-за липкого страха, может быть, лицо была незапоминающимся.

Но помню, что он был учтив. Что тон его был почти сердечен.

- Ведь это не мы осудили его, - ворковал товарищ начальник. - К нам привезли, мы обязаны принять.

- Как он себя чувствует? Нельзя ли ему встретиться с женой, она очень беспокоится. Или хотя бы мне позвольте убедиться в его здравии, чтобы успокоить жену.

- Свиданий у нас не дают даже с родственниками, - ответил товарищ начальник. - Но он пять минут назад был здесь. Вы почерк его знаете? - Да.

- Вот, прочитайте и убедитесь, что он жив и здоров, раз в состоянии был это написать. - И он протянул мне небольшой листок.

На листке было написано, что Панфилов К.Е. доверяет Барановской Нине Александровне получить его личные вещи и некую сумму денег. Почерк был точно Костин. Деньги мне выдали тут же. Отдали и сумку с его вещами. И за сим препроводили обратно на улицу.

Приехав домой, я первым делом отчиталась по телефону перед Аней "о проделанной работе". Потом позволила себе бестактность: открыла сумку, чтобы посмотреть, нет ли на Костиных вещах так называемых следов насилия. То есть попросту, не били ли они его? Но затея была напрасной. Его не переодели в робу с бубновым тузом на спине. В сумке были только концертные тряпки. Следующий шаг - поход в сберкассу, где на имя Панфилова К.Е. я открыла счет, положив на книжку все бывшие при нем деньги, выданные мне товарищем начальником.

Аня позвонила Владимиру Александровичу Ноткину, Костиному адвокату, все рассказала и спросила, что делать дальше. Он ответил: ждать. И мы стали ждать.

Правда, мне не давали покоя воспоминания о синем рубце на шее Кинчева, его рассказ о том, как привязывают к стулу и бьют.

Алисовцы, Костины друзья - все были настроены мрачно. Все боялись, что с ним там будут обращаться… сами понимаете, как.

- А что, запросто могут почки отбить. Это ведь такая штука… - серьезно произносил Петр Сергеевич Самойлов, бас-гитарист "Алисы".

А что можно было сделать в такой ситуации? Практически ничего. Действительно только ждать. Правда, был номер телефона товарища начальника. И еще воспоминание о том, как Костю вытащили под белы рученьки из гостиницы "Прибалтийская" и как ночью мы с Колей Михайловым и Марьяной Цой приехали в шестидесятое отделение и дяденька милиционер, косясь на подоспевших на подмогу апээновцев, доверительно шептал кому-то в трубочку у нас тут пресса, понимаете ли, пресса у нас… тут…

Пресса, говоришь… И извлекла из сумочки телефон товарища начальника. И не стала его беспокоить. Я положила бумажку с номером перед собой. А звонить начала всем знакомым и не очень знакомым журналистам с единственной просьбой: по такому-то телефону поинтересоваться, как здоровье Панфилова К.Е. Чтобы там почувствовали, что гражданин Панфилов, он же Кинчев, находится под неусыпным вниманием общественности и средств массовой информации. И если с ним что случится, журналистская братия это так не оставит. Я не могу судить, это ли сработало. Не знаю. Но знаю, что Костю пальцем не тронули. Спасибо всем, кто откликнулся и принял участие. А таких людей, поверьте, было немало.

Итак, мы стали ждать. И вот через неделю утром раздался телефонный звонок:

- Нин, это Костя. Кинчев. Меня отпустили… Я у Рикошета… Щас к тебе приеду.

Он приехал. Мы пили чай. Первым делом рассказал, как его задержали.

На Большом проспекте машину, в которой он ехал, обогнала черная "Волга", резко развернулась, перегородила им дорогу. К ним подбежали мальчики в штатском, сунули в нос удостоверения, вытащили Кинчева из машины, заломили руки, пихнули в "Волгу". С обалдевшим лицом на все это смотрел несчастный частник. Похоже, решил, что подвозил по меньшей мере агента ЦРУ или крутого террориста-международника.

Так что версия Джорджа Гуницкого в статье "Дело Кинчева", опубликованной в "Рокси" и "333", не совсем верна. То есть совсем неверна. Джордж писал: "Дверь в подъезд он, правда, открыть успел". То-то и оно, что не успел. Ибо до подьезда Кинчеву добраться не удалось. Группа захвата сработала четко. "Опаснейший преступник", виновный лишь в том, что сочиняет песни и доводит их до сведения людей, был обезврежен вполне профессионально. Неправ Джордж и тогда, когда пишет: "на месте Кинчева может оказаться любой…" Нет, Джордж, не любой. В том-то и дело.

Узнав историю исчезновения, я стала расспрашивать, как было "там". Он рассказывал, что, конечно, "там" его приняли как своего.

- Со всеми бандитами закорешился…

Он вроде даже подружился с каким-то страшным человеком. Впрочем, это я, так говорю: страшным. У него был свой взгляд на этих людей и эти вещи.

- Я не боюсь в зону… мне все рассказали…

Его послушаешь, так все там было легко и просто. Другие за папиросу полы мыли. А его так угощали. Всех стригли наголо, а его, конечно, не посмели.

- А Алик там все в шапке ходил, чтобы не подстригли…

Я верю, все, что он говорил, - правда. Конечно, это не байки, не бравада, не позерство. Что-что, а свое достоинство этот парень берег больше всего и отстаивать его умел. Любой ценой. Он все смеялся. А мне казалось, что горше стали складки у губ, больше боли на дне зрачков, больше серебряных ниток в его и так седой не по годам голове…

"Удивительно трагическая фигура", - вспомнилось мне высказывание одного моего приятеля, когда он впервые увидел Кинчева на сцене и услышал его песни…

А "удивительно трагическая фигура" в это время загибала пальцы:

- На настоящем унитазе посидел - раз; под душем постоял - два; настоящего чаю напился - три. Оттяжка!… Полный кайф…

Подошел к телефону, набрал номер:

- Ань, отпустили меня… да… еду уже… еду…

У меня сохранился первый экземпляр документа той поры. Вот этот документ:

Прокурору Фрунзенского района от Панфилова Константина Евгеньевича, проживающего: г. Москва, и т.д.

ЖАЛОБА

Постановлением народного судьи Фрунзенского районного суда от 14 марта 1988 г. я был признан виновным в совершении мелкого хулиганства и осужден на 7 суток ареста. Фамилию судьи я не могу назвать, так как она мне названа не была. Считаю постановление судьи совершенно незаконным, а потому прошу об его отмене, хотя 7 суток ареста я уже отбыл.

Суть дела такова: 6.03.88 г. я находился в гостях у Тимошенко А.Б. по адресу… Я являюсь руководителем группы "Алиса", Тимошенко А.Б. является администратором нашей группы. Вместе с нами находились бас-гитарист нашего ансамбля Самойлов П.С. и представитель фирмы "Мелодия" Тропилло А.В. Во время нахождения на квартире мы напевали песни для представителя фирмы "Мелодия" в связи с предстоящей записью на пластинку с 21 часа до 1 часа ночи. После того как мы закончили петь, около 1 часа ночи 7.03.88, прибыл наряд милиции и предложил, нам разойтись, так как мы якобы нарушали покой жильцов. Мы подчинились работникам милиции и вышли вместе с ними из квартиры. Поскольку времени был уже второй час ночи, а нам нужно было доставить по домам музыкальные инструменты, мы попытались поймать машину, но нам из-за позднего времени и отдаленности района это не удалось.

Спустя некоторое время мы решили вернуться обратно и остаться ночевать у Тимошенко А.Б.

Около 4 утра милиция явилась в квартиру повторно и стала требовать, чтобы Тимошенко поехал в отделение. Тимошенко не хотел идти, а милиционеры никаких документов не предъявляли.

Никого из работников милиции ни за одежду, ни за тело я не хватал, напротив, один из милиционеров применил ко мне удушающий прием, после чего я очнулся уже связанный и был босиком доставлен в отделение.

Утром 7.03.88 я был отпущен.

1О.ОЗ.88 в 7 часов ЗО мин. ко мне по месту жительства явился наряд милиции, и я был доставлен во фрунзенское РОВД, куда через некоторое время пришла народная судья Яковлева Т.И. Мы с Тимошенко А.Б. объяснили ей, как было дело, и просили вызвать свидетелей - очевидцев происшедшего, после чего она сказала, что разбирательство нашего дела откладывается на 23 марта и взяла у нас расписки о явке 23 марта. С разрешения судьи т. Яковлевой Т.И. я уехал на творческую встречу с рок-клубом г.Пскова до 14.03.88.

Когда же 14.03.88 г. я ехал с Варшавского вокзала на частной машине к себе домой, при подъезде к дому машина была остановлена. Меня вытащили из машины, скрутив руки, пересадили в другую машину и доставили во фрунзенское РОВД, где я и был осужден неизвестным мне судьей. При этом я просил судью вызвать свидетелей, вызов которых обещала мне судья Яковлева, спрашивал, почему же меня судят 14.03.88, в то время, как я дал расписку о явке 23.О3.88, но со мной фактически не разговаривали, а допросив неизвестную мне гражданку, осудили на семь суток. Я прошу об отмене этого постановления, так как все это выглядит более чем странным по следующим основаниям:

1. Меня осудили не за то, что я действительно сделал.

2. При условии, что суд должен был состояться 23 марта, по неизвестным причинам он состоялся 14 марта.

3. Мне отказано было в вызове свидетелей, которых должны были вызвать по решению народного судьи товарища Яковлевой.

4. Для доставления меня в милицию была устроена засада. Меня караулил ночью на улице наряд милиции с машиной. Тем более непонятно, зачем это было нужно, когда в суде да и в милиции было известно, что я нахожусь в г. Пскове. Об этом было известно милиции от моей жены. К нам на квартиру в мое отсутствие дважды являлись работники милиции, и жена говорила им, что я приеду 14.03.88, при этом работники милиции оставили на мое имя повестку о моей явке в суд на 15.03.88.

Я могу объяснить все происшедшее со мной лишь тем, что милиция имеет какие-то особые счеты с ансамблем "Алиса" и лично со мной. Ни чем иным нельзя объяснить эту операцию по захвату меня, срочному доставлению в милицию, отказе мне в вызове свидетелей и осуждению меня на семь суток ареста за мелкое хулиганство, которого я не совершал.

23. О3.88 г.

Подпись: Панфилов К.Е.