ДОГОВОР ТРЕХ ДЕРЖАВ - Юрий Корольков

Империя к войне была готова. Кабинет принял решение:

«Переговоры с Америкой в отношении нашей национальной политики провалились. Япония объявит войну Соединенным Штатам, Англии и Голландии».

Когда это сделать – объявить войну, решит генеральный штаб. Может быть, одновременно с началом боевых действий, а может, позже, но никак не раньше. День «Икс» – начало войны – назначили на седьмое декабря по местному времени тех широт, где произойдут события. В Японии это будет на рассвете восьмого декабря 1941 года.

Император соизволил утвердить решение кабинета. Он изрек:

– Мы переступаем порог войны...

Японская армада приближалась к Гавайским островам.

На другой день в Вашингтон ушла секретная радиограмма. Ее также составил премьер Тодзио и подписал фамилией Того.

«Будьте крайне осторожны, чтобы содержание этой телеграммы не стало известно в Соединенных Штатах. Немедленно примите следующие меры: уничтожьте все шифровальные машины, сожгите телеграфные шифры, за исключением одной копии шифра «О-а» и «Л-б». Сожгите все секретные документы и черновики расшифровки настоящей телеграммы. Как только выполните наши указания, телеграфируйте одно слово: «Харуна!»

Все это связано с подготовкой к критическим обстоятельствам и передается только для вашего личного сведения. Сохраняйте спокойствие. Того».

Как только президент Соединенных Штатов вернулся в Вашингтон, Карделл Хелл доложил ему об этой телеграмме, а также о том, что южнее японских островов вдоль китайского побережья отмечено большое движение транспортных кораблей с войсками.

Рузвельт попросил узнать – подтверждается ли телеграфное распоряжение об уничтожении шифров. Вскоре ему сообщили: во дворе японского посольства жгут документы...

На запрос государственного департамента: почему идет непрестанное передвижение японских войск на Дальнем Востоке – посол Курусу сослался на информацию, полученную из Токио: это мера предосторожности против китайских войск...

Пятого декабря японские радиостанции в информации о погоде передали кодированную фразу: «Западный ветер, ясно... Восточный ветер, дождь...» Это был сигнал о предстоящем разрыве дипломатических отношений с Англией и Соединенными Штатами.

Сложившуюся ситуацию обсуждали на заседании высшего военного совета Соединенных Штатов. Начальник морского генерального штаба Старк разъяснил стратегическую задачу американского флота: с началом военных действий корабли Тихоокеанского флота, базирующиеся в Пёрл-Харборе, выдвигаются к Маршалловым островам и в скоротечных морских боях уничтожают японские десантные войска в районе Южных морей. Для этого в водах Тихого океана сосредоточена большая часть всего американского флота. Это и была та самая западня, которую американские морские силы готовили своему дальневосточному противнику.

В Вашингтоне с нетерпением ждали, когда японцы начнут воевать в Южных морях.

Начальник генерального штаба Маршалл передал войскам директиву: «Наши переговоры с Японией фактически прекращены. Надежды на то, что Япония будет их продолжать, не существует... Если возникновения войны нельзя избежать... Повторяю, – если войны нельзя избежать, то Соединенные Штаты хотят, чтобы Япония сделала первый шаг...»

Директиву Маршалла подкрепил адмирал Старк.

«Это послание рассматривайте как предупреждение о войне, – радировал он командующему Тихоокеанским флотом. – Агрессивные действия Японии ожидаются в ближайшие дни... С началом войны ваш флот выдвигается к Маршалловым островам. Не предпринимайте никаких наступательных действий, пока Япония не нападет».

В субботу шестого декабря посол Курусу получил последнюю шифрограмму из Токио:

«Хотя вас не нужно предупреждать об этом, но мы все же напоминаем, что вы должны сохранить передаваемый вам меморандум в строжайшей тайне. При расшифровке откажитесь от услуг машинисток. Наш ответ вручите американскому правительству, желательно лично государственному секретарю, завтра в час дня по вашингтонскому времени.

После того как расшифруете последний, четырнадцатый раздел ноты, немедленно уничтожьте оставшиеся шифровальные машины».

Затем стали передавать ноту, часть за частью – тринадцать телеграмм. Расшифровку их закончили только в полночь. Секретарь посольства сам печатал на машинке, но он был неопытен, делал много ошибок, приходилось перепечатывать заново.

А последнего раздела все не было. В ожидании конца меморандума принялись доламывать шифровальные машины. Четырнадцатую часть текста получили только утром, а срок вручения ноты близился. Курусу позвонил в госдепартамент и попросил перенести встречу на два часа дня. Оба посла в нетерпении шагали по вестибюлю. Наконец секретарь посольства выбежал из шифровальной комнаты и передал Курусу готовый текст ноты. Это было в час двадцать минут дня по вашингтонскому времени.

Американские криптографы ухитрились быстрее японцев расшифровать телеграмму из Токио. Еще накануне вечером тринадцать разделов японского меморандума лежали на столе Карделла Хелла. Прочитав их, он направился в кабинет Рузвельта.

– Предпримем еще один шаг, – сказал президент, – подготовьте мое послание к императору. Пусть посол Грю немедленно отвезет его во дворец... О моем послании сообщите журналистам, пусть завтра же об этом будет известно в стране.

Заключительный раздел ноты поступил из Токио в восемь часов утра, а в девять, то есть через час, расшифрованный текст был уже в государственном департаменте. Его привез начальник американского разведывательного управления генерал Майлз. Рузвельт лежал еще в постели, когда государственный секретарь постучался к нему в спальню.

Японский меморандум заканчивался словами.

«Настоящим правительство Японии с сожалением должно уведомить Соединенные Штаты о том, что ввиду позиции, занятой американским правительством, мы вынуждены считать невозможным прийти к соглашению путем дальнейших переговоров».

Президент машинально положил на туалетный столик конец расшифрованной ноты.

– Это война! – сказал он.

Но дипломатическая игра продолжалась. Президент распорядился не вызывать его к телефону.

Начальник разведки Майлз поехал искать начальника генерального штаба Маршалла. Дома его не оказалось, генерал совершал утреннюю конную прогулку. Когда Маршалл приехал в штаб, Майлз доложил ему о расшифрованной ноте, высказав предположение, что противник начнет военные действия в момент вручения ноты. Надо предупредить войска. Маршалл неопределенно пожал плечами, но все же позвонил Старку. Начальник морского штаба ответил:

– Пока действующий флот предупреждать незачем. – Он оборвал разговор, повесил трубку.

Майлз продолжал настаивать. Маршалл неохотно согласился.

– Ну хорошо... Подготовьте радиограммы... Прежде всего в Манилу на Филиппины, затем в Сан-Франциско... В Пёрл-Харбор в последнюю очередь, там никаких событий произойти не может... Не тратьте времени.

Весь этот день президент провел в обществе Гарри Гопкинса. Рузвельт распорядился не звать его к телефону. Он не хочет нарушать свой воскресный отдых. Пусть события развиваются сами по себе. Президент занялся своим любимым делом – начал разбирать коллекцию почтовых марок. Рузвельт был заядлым филателистом. Гопкинс валялся на тахте, играл с собакой президента – веселым псом Фалом.

Около часа сели за ленч. Когда подали сладкое, раздался продолжительный телефонный звонок. Президент, недовольно поморщившись, снял трубку. Звонил военно-морской министр.

– Господин президент, – взволнованно говорил он, – похоже, что японцы атаковали Пёрл-Харбор...

– Что?.. Не может быть! – воскликнул Рузвельт.

Через несколько минут об этом уже знали все члены высшего военного совета. Маршалл приказал соединить его с Пёрл-Харбором по радиотелефону. Он говорил с командующим гарнизоном. В телефонной трубке глухо слышались отдаленные разрывы бомб.

Но японские послы еще не знали, что война началась. Карделл Хелл заставил их полчаса ждать в приемной, потом пригласил к себе. Он сделал вид, что внимательно читает врученную послами давно известную ему ноту. Потом отложил листки и гневно взглянул на послов:

– За пятьдесят лет моей государственной службы я не видал документа, исполненного столь гнусной лжи!.. Ни одно правительство на земном шаре не способно на подобный шаг!..

Заранее отрепетированным жестом он указал послам на дверь. Номура и Курусу смущенно вышли из кабинета...

Обращение американского президента в тот день так и не дошло до императора, хотя в Вашингтоне предприняли все, чтобы срочно его доставить. Карделл Холл заранее предупредил посла Грю, что ему передадут телеграфом важнейший документ. Послание зашифровали наиболее простым, так называемым серым шифром, чтобы не тратить лишнего времени на его расшифровку. Но обращение президента целый день пролежало в экспедиции токийского центрального телеграфа... Таково было указание главного цензора генерального штаба. Он распорядился задерживать доставкой все иностранные телеграммы, кроме немецких и итальянских. Посол Джозеф Грю получил шифровку ночью и тотчас позвонил господину Того, просил немедленно его принять – получено личное послание президента Соединенных Штатов японскому императору. Послу даны указания вручить послание лично.