Путешествие Хамфри Клинкера - Тобайас Джордж Смоллет

Вы можете быть уверены, что я не намерен для развлечения общества дать вторично театральное представление. В недобрый час я обещал отправиться в Лондон, и сие обещание надлежит выполнить. Но мое пребывание в столице будет кратким. Ради своего здоровья я задумал поездку на север, которая, надеюсь, позволит мне приятно провести время. Я никогда не путешествовал в этом направлении дальше Скарборо, и, полагаю, я, как британский земледелец, заслуживаю упрека в том, что прожил немало, а еще не совершал поездки за Твид. А кроме того, в Йоркшире проживает кое-кто из моих родственников, с которыми надлежало бы познакомить моего племянника и его сестру.

А теперь мне нечего добавить, кроме того, впрочем, что Табби благополучно рассталась со своим ирландским баронетом и что я не премину время от времени сообщать вам о дальнейших наших приключениях, хотя вы, должно быть, охотно обошлись бы без этих знаков внимания со стороны вашего покорного слуги

М. Брамбла.

Бат, 8 мая

Сэру Уоткину Филипсу, баронету, Оксфорд, колледж Иисуса

Дорогой Филипс!

Несколько дней назад нас ужасно обеспокоил обморок дядюшки на бале. С той поры он постоянно клянет себя за то, что пошел туда по просьбе неразумной женщины. Он говорит, что в будущем скорей согласился бы пойти в дом к чумному больному, чем в подобную отвратительную больницу, ибо он клянется, будто упал в обморок из-за зловония, испускаемого толпой; по его словам, ему не нужно лучшего доказательства, что мы сделаны из более грубого вещества, так как нам не вредит то, от чего ему стало так дурно. Что до меня, то я очень благодарен грубости моих органов, которым не угрожает опасность стать жертвой чувствительности моего носа.

Мистер Брамбл отличается крайней деликатностью душевной, равно как и телесной. Мне рассказывал доктор Льюис, что дядюшка дрался однажды на дуэли с офицером конной гвардии, который по малой нужде остановился в парке у стены, когда дядюшка проходил мимо вместе с леди. Кровь у дядюшки вскипает всякий раз, при каждой дерзкой или жестокой выходке, даже если это его нимало не касается, а неблагодарность доводит его до скрежета зубовного. С другой стороны, рассказ о благородном, человеколюбивом, добром поступке вызывает на глазах его слезы умиления, которые он часто с великим трудом пытается скрыть.

Вчера некий Паунсфорд разослал приглашения на званый чай. Этот человек в течение долгого времени терпел невзгоды и уехал за границу; и вот судьба, порешив вознаградить его за прежнюю свою немилость, сразу вознесла его на вершину благополучия. Он появился из тьмы и предстал в сверкающей мишуре. Мне не приходилось слышать, чтобы он совершал поступки, почитаемые законом бесчестными, либо что богатство сделало его надменным и недоступным; напротив, он изо всех сил старается казаться приветливым и любезным. Но, по слухам, он очень избегает прежних своих друзей, которые слишком грубы и неотесаны, чтобы появиться среди теперешних его блестящих знакомых, а также не любит встречаться со старыми своими благодетелями, коих человек честный с радостью признал бы. Как бы то ни было, но он пригласил к себе столь многочисленное общество, что когда мы с дядюшкой пришли вечером в кофейню, там никого не было, кроме одного только пожилого человека, сидевшего у камина и читавшего газеты. Мистер Брамбл уселся рядом с ним и сказал:

– По дороге в кофейню такая давка и столько портшезов, что мы с трудом прошли. Я предпочел бы, чтобы эти любимцы фортуны нашли более похвальный способ тратить свои деньги. Мне кажется, сэр, что вы так же мало любите сии развлечения, как и я?

– Я бы не сказал, что у меня есть большая охота до сих развлечений, – ответил джентльмен, не отрывая глаз от газеты.

– Простите, что я перебиваю вас, мистер Серл, – сказал дядюшка, – но мне крайне любопытно узнать, получили ли вы приглашение?

Его собеседник, по-видимому, был весьма удивлен таким вопросом и молчал, словно обдумывая, что ответить.

– Знаю, мое любопытство можно почесть дерзостью, – продолжал дядюшка, – но у меня есть особливые причины просить вас дать ответ.

– В таком случае, – сказал мистер Серл, – я не стану колебаться и удовлетворю ваше желание: нет, я не получил приглашения. Но позвольте мне, в свою очередь, спросить, каковы у вас основания полагать, будто я должен был получить приглашение от джентльмена, который созывает гостей на чай?

– Основания у меня есть, сэр! – воскликнул мистер Брамбл не без волнения. – И я больше чем когда-либо уверен, что сей Паунсфорд – человек презренный!

– Сэр, я не имею чести вас знать, – сказал собеседник, откладывая газету, – но ваши слова таинственны и нуждаются в пояснении. Особа, о коей вы отозвались столь пренебрежительно, – джентльмен, который пользуется весом в обществе… А у меня могут быть веские причины заступаться за него…

– Ежели бы я не был уверен в противном, – сказал дядюшка. – Я не зашел бы так далеко…

– Позвольте же мне заметить, сэр, – незнакомец повысил голос, – вы в самом деле зашли слишком далеко, отзываясь так…

Тут дядюшка перебил его, брюзгливо спросив, неужто в наши дни он такой Дон Кихот, что готов вызвать на поединок в защиту человека, который отнесся к нему с такой неблагодарностью и с таким пренебрежением.

– Что до меня, – добавил дядюшка, – то я не стану с вами ссориться из-за сей персоны, а мое мнение о нем вызвано столь же моим уважением к вам, сколь и презрением к нему…

Мистер Серл снял очки, всмотрелся в дядюшку и сказал более мягко:

– Конечно, я очень признателен… Ах! Мистер Брамбл! Теперь я вас узнал, хотя мы не виделись столько лет…

– Мы знали бы друг друга лучше, – ответил дядюшка, – если бы наши отношения не прервались из-за недоразумения по вине этого самого… Но это неважно… Я вас уважаю, мистер Серл, и вы можете располагать моей дружбой…

– Такое приятное предложение не отклоняют, и я от всего сердца принимаю его, – сказал мистер Серл, – а потому, прошу вас, переменим предмет нашей беседы, ибо он слишком для меня деликатен.

Дядюшка признал, что он прав, и разговор перешел на другие темы. Мистер Серл провел у нас вечер, показал себя человеком умным и даже занимательным, но по характеру был скорее склонен к меланхолии.

Дядюшка говорит, что он человек незаурядных способностей и безусловной честности; что его состояние, которое и так было невелико, сильно пострадало из-за его чрезмерного великодушия, которое он выказывал даже вопреки рассудку в пользу людей недостойных; что он