Зубная Фея - Грэм Джойс

Он посмотрел в окно, надеясь увидеть там Зубную Фею, готовую подсказать правильный ход. Несколько раз во время предыдущих встреч с психиатром она являлась ему в этом самом окне, но сегодня ее там не было.

– Вы дали мне пистолет, – вдруг сказал Сэм.

– Что? Я дал тебе что?…

– Пистолет. Вы дали его мне, когда я был здесь в прошлый раз.

Скелтону, похоже, начала надоедать эта игра.

– Брось, дружище, никакого пистолета я тебе не давал. Что за ерунду ты несешь?

– Давали! В прошлый раз! – негодующе вскричал Сэм.

Ошеломленный этим внезапным взрывом эмоций, Скелтон поскреб голову.

– Погоди, ты имеешь в виду… – Он сдул воображаемый дымок из ствола воображаемого пистолета.

– Да!

– Ага! Значит, оружие сработало! И ты пристрелил его?

– Ее.

– Ее?

– Он стал Ею.

– Ага, понимаю! И теперь она мертва? Убита серебряной пулей?

Сэм покачал головой:

– Она вернулась. Стало хуже прежнего.

Скелтон признал свое поражение. Он взглянул на часы и вызвал по внутренней связи секретаршу.

– Миссис Марш, назначьте ему еще один прием. Этот паренек оказался умнее, чем мы думали. – Он повернулся к Сэму. – Я рассчитывал сегодня снять тебя с учета и попрощаться. Придется это дело отложить. Но имей в виду: ты у меня под колпаком и никуда не денешься. Рано или поздно старина Скелтон выведет тебя на чистую воду.

Открылась дверь, и в проеме возникла миссис Марш – это означало, что ему пора идти. Она по-прежнему смотрела на Сэма так, словно он был в чем-то виновен, но при этом заслуживал снисхождения.

– Желаю тебе весело провести Рождество, – бросил напоследок Скелтон.

На выходе Сэм оглянулся и увидел, как психиатр, яростно глодая чубук, тянет руку к ящику письменного стола.

Миссис Марш закрыла за мальчиком дверь.

Глава 18. Запах женщины

Закончился последний учебный день перед рождественскими каникулами. Сэм стоял в очереди на автобусной остановке. Он напрягся в ожидании момента, когда эта девчонка толкнет его ранцем, проходя мимо. Она поступала так каждый день на протяжении последней недели, прежде чем, шепнув: «Я тебя видела», пройти в конец очереди. Сегодня он ее ждал и был готов дать сдачи.

Нет, он не собирался затевать драку, да и тычки ее были не настолько сильными, чтобы воспринимать их как вызов на бой. Он просто хотел выяснить, что стоит за этими угрожающими намеками. О ней он знал лишь то, что она старше его на год и учится в одной с ним школе, а когда она толкала его и произносила все те же три слова, он бывал скорее смущен, чем испуган. Причем смущали его не столько сами слова или ее инквизиторский взгляд. Это было нечто иное. Это был ее запах.

От ее волос всегда веяло легким ароматом шампуня, но более существенным был другой запах, не имевший ничего общего с духами и прочей парфюмерией, которыми пользовалась его мама, а в последнее время и Линда. Сначала у него возникла ассоциация с фруктовым йогуртом, затем почудился резкий запах морской соли, в свою очередь вытесненный дрожжевой закваской, – неоднократные попытки найти точное определение не имели успеха, но, каков бы он ни был, ее запах имел над Сэмом странную власть, заставляя его мышцы напрягаться, а тело цепенеть. Именно из-за этих приступов паралича, случавшихся при ее приближении, Сэм всегда опаздывал с ответом и закономерно сознавал себя полнейшим дураком. Но сегодня он приготовился к встрече.

Однако она не появилась. Днем ранее он также был настроен по-боевому, но отвлекся всего лишь на несколько секунд, и как раз тогда она нанесла свой удар. Но сегодня ее не было на остановке. Подошел автобус, Сэм забрался в салон, сел и наконец расслабился. А когда посадка уже закончилась и двери вот-вот должны были закрыться, она вскочила на подножку и, сделав несколько шагов по проходу, опустилась на свободное место рядом с ним.

И опять он был парализован, на бесконечно долгий миг даже перестав дышать. Он знал, что выглядит смешным, и смутно чувствовал, что подвергается какой-то опасности. К счастью, соседка первое время была занята, подтягивая ремни ранца и убирая в карман проездной билет, и только потом повернулась к нему:

– А где твои бойскаутские шортики?

Уши Сэма горели ярким пламенем.

– Там же, где твои пижонские бриджики.

– Надо же, обидчивый.

Ее не поддающийся определению запах сводил его с ума. Он чувствовал странный зуд в крови и поймал себя на попытке почесаться. Ранец, лежавший на ее коленях, еще больше задрал и без того короткую юбку. Он ненавидел ее близость; хотелось вскочить с места и, перепрыгнув через нее, бежать прочь, неважно куда. Это была ловушка, и он в нее попался.

– Я туда больше не хожу, – с трудом выдавил он.

– Ты о скаутах? Слишком много сильных впечатлений?

– Вроде того.

Некоторое время они ехали в молчании. Она начала приглаживать волосы, проводя по ним ладонью. Аромат был одуряющий. Глядя прямо перед собой, она очень тихо повторила все ту же фразу:

– Я тебя видела, – и, потрогав кончиком языка верхнюю губу, пояснила: – В спортзале. Когда ты прятался.

Прежде чем ответить, он перевел дух. Во всяком случае, это означало, что она видела его не во время кровавой стычки в лесу.

– Я этого не делал.

Теперь она взглянула на него. Ее голубые глаза были невозмутимы.

– Однако же я тебя видела.

– Я знаю, что видела. Но я не виноват. Почему ты стала ездить этим автобусом?

– Извини, но ты не единственный, кому позволено ездить на автобусе.

– Я только хотел…

– Хотеть не вредно.

Вновь наступило молчание. Оба смотрели вперед. Водитель автобуса со скрежетом переключал скорости.

– Настучишь?

– Кому и о чем?

– О спортзале.

– Ты же сказал, что не виноват.

– Это так. Но ты все равно настучишь?

– Не знаю. Может быть. Это зависит…

– Зависит от чего?

– От тебя. Все зависит от тебя.

Она встала, закинула ранец на плечо и нажала кнопку звонка, останавливая автобус. Шагая по кромке шоссе, она ни разу не оглянулась на Сэма, который не сводил с нее глаз.

Когда они заявили, что уходят из бойскаутов, на Нездоровые Головы обрушился град упреков. Их родные были возмущены.

– Я вашу компанию совсем не узнаю, как будто вас подменили, – жаловался Эрик Роджерс. – Слоняетесь без дела с убитым видом и даже от дома далеко не отходите. Что это на вас нашло?

– Столько денег угробили на новенькую скаутскую форму! – негодовала Конни Саутхолл. – Вы сдали экзамены, получили значки, все было прекрасно. Я отказываюсь это понимать.

– Какая муха укусила вас троих одним разом? – отвратительно бодрым тоном вопрошал своего племянника дядя Чарли. – Что за жалкое зрелище? Ты похож на пасмурный выходной день, у Сэма лицо вытянулось, как макинтош сборщика налогов, а Клайв напоминает загнанного туристами аттракционного ослика.

– Оставь их в покое, – сказала Линда, уже не сомневавшаяся, что в бойскаутском отряде с ребятами произошло что-то неладное. – У них сейчас такой период.

Линду теперь уже никто не называл Чокнутой. Расцветая день ото дня, она превратилась в нечто роскошное, нечто из ряда вон. Ее чокнутость не то чтобы канула в Лету – скорее, она передала эту чокнутость, как эстафетную палочку, троим друзьям. В ближайшее время она тоже собиралась расстаться со скаутами. Линде уже минуло шестнадцать, и слухами о разбитых ею сердцах полнилась земля. Возможно, она и сама не могла бы объяснить, когда и почему облачилась в мантию адвоката, интерпретатора и покровителя этой троицы, на протяжении едва ли не всей сознательной жизни Линды бывшей для нее неисчерпаемым источником раздражения.

– Они сейчас проходят через сложный период, – сказала она.

Было утро субботы. Дядя Чарли вызвался свозить мальчиков на большой футбол – «Ковентри» против «Вулвергемптона», но из троих один лишь Терри проявил интерес к этому предложению. Когда же тетя Дот попыталась приобщить их к полезному труду и попросила помочь Терри с уборкой его комнаты, Клайв и Сэм вежливо, но твердо отказались.

Когда они вдвоем вышли на улицу, Сэм спросил:

– Чем займемся?

– Лично я пойду домой, – угрюмо сказал Клайв.

– Так держать! – хмыкнул Сэм. – Поиграй со своим набором юного химика.

– Да пошел ты!

– Сам пошел!

И Клайв пошел домой, предоставив Сэму рассекать по округе в одиночестве. Возвращаться домой ему не хотелось, и он побрел через лужайку к пруду. Теперь пруд был отгорожен от жилых кварталов, поскольку и этот участок земли перешел в собственность Редстонского футбольного клуба. Некогда золотистые, пахшие свежей сосновой смолой доски потускнели и превратились в унылый желто-серый забор, грубо и нагло отрезавший еще один кусок от географической карты их детства. Однажды они втроем попытались сломать хотя бы часть забора, но он оказался для них слишком прочен.