Мы всегда жили в замке - Ширли Джексон

– Можно мне сэндвичи на обед? Я хочу пойти к ручью.

– Меррикэт, однажды тебе все равно придется сесть за один с ним стол.

– Сегодня за ужином, обещаю.

Мы вытерли пыль в столовой: серебряный чайный сервиз и высокие деревянные спинки стульев. Каждые пять минут Констанс бегала на кухню, чтобы выглянуть в заднюю дверь и проверить, как там дядя Джулиан. А один раз я услышала, как она смеется и кричит:

– Осторожно, там грязь!

И я понимала, что она обращается к Чарльзу.

– Куда ты посадила его вчера вечером? – спросила я.

– На папин стул, – ответила она. – Он имеет полное право сидеть на нем, ведь он гость и просто вылитый наш отец.

– Сегодня за ужином он тоже будет на нем сидеть?

– Да, Меррикэт.

Я тщательно протерла отцовский стул, хотя в этом было мало толку, если Чарльз и дальше собирался на нем сидеть. Мне придется перечистить все столовое серебро.

Закончив уборку, мы вернулись на кухню. Чарльз сидел за кухонным столом, курил трубку и наблюдал за Ионой, который, в свою очередь, наблюдал за Чарльзом: было очень неприятно дышать дымом на нашей кухне и столь же неприятно было видеть, как Иона смотрит на Чарльза. Констанс вышла в сад, забрать дядю Джулиана, и мы слышали, как он кричит:

– Дороти? Дороти, я не спал!

– Я не нравлюсь кузине Мэри, – снова сказал Чарльз, обращаясь к Ионе. – Интересно, знает ли кузина Мэри, как я умею поквитаться с людьми, которым не нравлюсь? Тебе помочь с коляской, Констанс? Хорошо поспали, дядя Джулиан?

Констанс сделала сэндвичи нам с Ионой, и мы съели их на дереве; я сидела на нижней развилке, а Иона устроился на ветке возле меня, наблюдая за птицами.

– Иона, – сказала я ему, – ты больше не станешь слушать кузена Чарльза, – и кот уставился на меня вытаращенными от удивления глазами: с чего это я принимаю решения за него? – Иона, – объясняла я, – он всего лишь привидение. – Иона закрыл глаза и отвернулся.

Было очень важно найти правильный талисман, чтобы прогнать Чарльза. Несовершенная или неправильно использованная магия могли лишь навлечь на наш дом новые несчастья. Я подумала было о драгоценностях нашей матери, поскольку сегодняшний день был днем блестящих предметов, однако в пасмурный день они могли лишиться своей силы; кроме того, Констанс наверняка рассердится, если я вытащу их из шкатулки, где им полагается быть, к тому же она сама отказалась от мысли надеть жемчуг. Я подумала про книги, которые всегда обладали значительной защитной силой, однако ведь отцовская записная книжка свалилась же с дерева и впустила Чарльза! Возможно, книги не имеют силы против Чарльза. Я легла навзничь на древесный ствол и загадала магическое действие: если в течение трех дней Чарльз не уберется, я разобью зеркало в передней.

За ужином он сидел напротив меня, на стуле нашего отца, и его большое белое лицо заслонило серебряную посуду в буфете за его спиной. Сначала он смотрел, как Констанс нарезает кусочки курицы для дяди Джулиана и аккуратно раскладывает на тарелке; потом стал наблюдать, как дядя Джулиан кладет в рот первый кусочек и без конца перекатывает его во рту.

– Вот печенье, дядя Джулиан, – сказала Констанс. – Съешь мягкую серединку.

Констанс забыла и смешала мой салат с заправкой, но я все равно не стала бы есть, когда на меня смотрело это большое белое лицо. Иона, которому не разрешалось есть курицу, сидел на полу возле моего стула.

– Он всегда ест за одним столом с вами? – вдруг спросил Чарльз, кивком указав на дядю Джулиана.

– Когда хорошо себя чувствует, – ответила Констанс.

– Не представляю, как вы это выдерживаете…

– Вот что я скажу тебе, Джон, – внезапно обратился к Чарльзу дядя Джулиан. – Сейчас инвестиции совсем не то, что раньше, когда деньги делал наш отец. Он был человек практичный, но так и не понял, что времена изменились.

– С кем он говорит? – поинтересовался Чарльз.

– Он принимает вас за брата, за Джона.

Чарльз долго смотрел на дядю Джулиана. Покачал головой и занялся своей курицей.

– Слева от вас, молодой человек, стул моей покойной жены, – сказал дядя Джулиан. – Я очень хорошо помню, как она сидела здесь в последний раз, мы…

– Хватит об этом, – оборвал дядю Джулиана Чарльз и погрозил ему жирным от курицы пальцем. – Дядя, мы больше не будем об этом говорить.

Констанс была довольна, что я вышла к столу; она улыбалась мне каждый раз, когда я на нее смотрела. Она знала, что я не любила есть, когда на меня смотрят, поэтому убрала мою тарелку, чтобы позже я поела на кухне. Зато, как видно, она забыла, что не надо смешивать мой салат с заправкой.

– Сегодня утром я заметил, – сказал Чарльз, придвигая к себе блюдо с курицей и внимательно рассматривая каждый кусок. – Заметил, что на заднем крыльце сломана ступенька. Что, если я ее починю как-нибудь на днях? Заодно отработаю свое содержание.

– Было бы очень любезно с вашей стороны, – ответила Констанс. – Эта ступенька уже давно нам досаждает.

– И еще я хочу сбегать в деревню и раздобыть табаку для трубки, так что могу заодно купить все, что вам нужно.

– Но это я хожу в деревню по вторникам, – воскликнула я, пораженная до глубины души.

– Ты? – Сидя напротив, он смотрел на меня, его большое белое лицо повернулось прямо ко мне. Я сидела тихо; я помнила, что дорога в деревню – первый этап пути Чарльза назад домой.

– Дорогая Меррикэт, мне кажется, это очень хорошая мысль, если Чарльз не возражает. Мне всегда не по себе, когда ты уходишь в деревню. – Констанс засмеялась. – Я составлю для вас список, Чарльз, и дам деньги, и вы будете нашим мальчиком-посыльным.

– Вы держите деньги в доме?

– Разумеется.

– Не очень разумно.

– Они в отцовском сейфе.

– Тем не менее.

– Уверяю вас, сэр, – сказал дядя Джулиан, – я взял за правило тщательно изучать книги прежде, чем вынести окончательное решение. Меня просто так не обманешь.

– Значит, я отнимаю работу у маленькой кузины Мэри, – продолжил Чарльз, снова поглядев на меня. – Конни, тебе придется найти ей другое занятие.

Я придумала, что скажу ему, еще до того, как сесть за стол.

– Бледная поганка, Amanita phalloides, – обратилась я к нему, – содержит три разных яда. Во-первых, аманитин, самый сильный из трех, но действует он медленно. Затем фаллоидин, который действует сразу, и, наконец, фаллин, самый слабый, но способный растворять красные кровяные тельца. Первые симптомы появляются только через семь – двенадцать часов, в некоторых случаях не раньше двадцати четырех или даже сорока часов. Первичные признаки: страшные боли в животе, холодный пот, рвота…

– Послушай, – перебил меня Чарльз. Он положил курицу обратно на тарелку. – Прекрати это, – сказал он.

Констанс было смешно.

– Ох, Меррикэт, – сказала она, давясь смехом, – вот глупышка! Я учила ее, – продолжала она, обращаясь к Чарльзу, – что бывают