Убийство со взломом - Колин Харрисон

Питер был еще слишком сонным, чтобы изображать восторг. Ему вдруг пришло в голову, не забеременела ли, часом, Кассандра после этой ночи. Сейчас она дразнила его, касаясь языком.

– Ну что, готов? – спросил Хоскинс.

– Да. – Пусть Кассандра платит за аборт, если все эти ревнители жизни еще не прикрыли все абортарии, а потом, как он может быть уверен, что ребенок – его?

– Я тебя ни от чего не отвлекаю?

– Нет, – буркнул он.

Кассандра принялась за него всерьез.

– Тебе придется иметь дело с городскими газетчиками, а не с этой дурой, нашим судебным репортером. Полиция, конечно, уже утром выступит с официальным сообщением, – громыхал Хоскинс, – а на твою долю выпадут вопросы о ходе следствия и как продвигается дело. – Далее Хоскинс рассказал ему, что окружной прокурор, чистюля, пользующийся отличной репутацией, несмотря на то, что с вступлением его в должность оборот наркотиков вырос втрое, в этом деле занимает сдержанную позицию наблюдателя, в основном из-за крайней занятости его предвыборной гонкой в качестве кандидата на пост сенатора США; им уже составлено плотное расписание предвыборных встреч на следующий месяц, выступлений в разных уголках штата с целью сбора средств и налаживания необходимых связей в Вашингтоне. Кроме того, этот прокурор, занимающий выборный пост чиновник, был республиканцем, а город, только что избравший в мэры демократа, которого он предпочел поддерживаемому прокурором республиканцу, не сулил ему большого количества дополнительных голосов. И это несмотря на то, что поддержка прокурором республиканского кандидата была весьма вялой, оказываемой лишь из преданности республиканским боссам, чья поддержка ему могла понадобиться позже. Окружной прокурор имел очень неплохой послужной список и на выборах в Сенат, как это думали, мог рассчитывать на хорошие результаты. В настоящее время он нуждался не столько в скандальном деле, сколько в больших деньгах. Вовлеченность его в дело Уитлока придала бы этому делу политический окрас, сделала бы его козырной картой демагогических речей мэра. Ему могло бы не понравиться, что семейное его горе играет на руку его политическому противнику. Отстранившись, прокурор отстранил громоотвод и от всей прокуратуры. Питер понимал, что окружной прокурор не может себе позволить увязнуть в политической трясине склоки с мэром. Откровенно смущенный подобной перспективой, он, возможно, и поспешил перепоручить все Хоскинсу.

– Таким образом, – продолжал Хоскинс, – в покое, надо думать, тебя не оставят. Мэр станет предлагать тебе поддержку и дружбу.

– Он может оказаться хорошим парнем, несмотря на его харизму.

Мэру Хоскинс, видимо, никак не симпатизировал, но, конечно, он, как профессионал, сделает все возможное, чтобы оправдать свою людоедскую репутацию.

– Ну, так что? Ты все понял? Справишься?

– Ага. – Питер рисовал в своем воображении рот Кассандры. Ее мокрые волосы щекотали его кожу. – Понял.

– Вот и хорошо, – заключил беседу Хоскинс. – Значит, заглянешь ко мне в кабинет, получишь бумаги. Ах да, подожди-ка, чуть не забыл. Я хочу, чтобы ты выехал на место преступления прямо сейчас.

– Что?

– Знаю, что обычно мы так не делаем, но племянников мэра у нас убивают тоже не каждый день. Выезжай немедленно, посмотришь там, что к чему. И детективов отшей, пускай не лезут к тебе. Это их немножко встряхнет, припугнет малость – как бы там ни было, пусть знают свое место и работают на совесть. Это и в дальнейшем пригодится. Хочу всемерно укрепить наши позиции.

– А как… что там происходит сейчас?

– Тянут волынку. Еще даже не…

– Честно говоря, меня интересовало только, застану ли я там тело, – тихо прервал его Питер.

– Да, возможно, оно еще там.

Нацарапав адрес и поставив на место телефон, Питер плюхнулся обратно в постель. Кассандра продолжала действовать, всячески тормоша и возбуждая его, пока все не пришло к своему финалу. Она на минуту отлучилась в ванную, затем появилась опять, закутанная в его банный халат. Сев на край постели, она принялась расчесывать мокрые волосы, аккуратно, прядь за прядью укладывая их в безукоризненные глянцевые ряды.

– Ну, что? – спросила она.

– Да, вот это и вправду было здорово, – прошептал он.

– Нет, – она улыбнулась, – я про звонок.

– Очередное жестокое убийство. – Он еще не мог отдышаться. – И вся Филадельфия часа через три об этом узнает. Преступление не то чтобы из ряда вон, но жертва – не рядовая. – Да, он знал, что сообщения будут на первых страницах «Инквайерера» и «Дейли ньюс», освещавших последние новости, которые через каждые пятнадцать минут в течение всего дня станут повторять каналы новостей, через каждый час ими будут прерывать свои передачи музыкальные каналы, они появятся на всех трех местных телевизионных каналах в новостях, передаваемых в полдень, в полшестого, в шесть и в одиннадцать часов. В воскресенье об этом станут говорить с кафедры священники негритянских церквей. Мэр выступит по телевидению на эту тему, обобщит ее, выразив тем самым свою позицию в отношении преступности… Питер знал, что от него несет перегаром, а поднимаясь и доставая свое белье, чувствовал себя слишком усталым, чтобы подтянуть живот.

– Готова выслушать речь? Пожалуйста. Любая семья и любое сообщество, возлагающие большие надежды на талантливого мальчика, ощутят подавленность, крах и жажду мести. У черной общины так много юношей, подобных этому. Человек, который, предположительно, совершил убийство, в прошлом избежал наказания за аналогичное преступление. А значит, семья или сообщество будут особенно взбудоражены и злы, на что, как я думаю, имеют полное право. Говоря отвлеченно, в нашей социальной структуре, в какой-то ее части, образовалась явная эмоциональная прореха, порвалась ткань. Кто-то должен взять на себя ответственность публично залатать дыру. Ему помогут, но ответственным должен назваться он. – Это должно быть главным судебным делом его жизни. Он боялся давления, боялся продуть это дело. – Так захочешь ли, чтоб ответственным стал ты?

Сейчас мускулистые плечи Кассандры облегала белая блузка, и она вновь превратилась в деловую женщину. Он же стал деловым мужчиной, профи. С рассветом включаются эксперты, и тень сомнения рассеивается вместе с ночной тишиной.

– По-моему, ты просто молодец, Питер, но знаешь, мне не очень… – Она осеклась. – Конечно, кто я такая, в самом деле, чтобы учить тебя, как организовывать свою жизнь! Но дело в том, что перед тем, как мы наконец заснули, ты в полудреме пробормотал имя своей жены. – Она натянуто улыбнулась. – Не волнуйся, меня это не расстроило, скорее даже растрогало, хотя я немножко и заревновала. Я это к тому, что в доме твоем необходимо прибрать. Сделать так, чтобы в холодильнике что-то было…

Опять зазвонил телефон. Кассандра передернула плечами.

– Пойду займусь завтраком. – Она вышла.

Питер поднял трубку, подавленный справедливостью слов Кассандры. На душе у него было скверно.

– Говорите.

– Питер Скаттергуд?

– Да.

– Я Джеральд Тернер, помощник мэра. У вас сейчас найдется минута для разговора с ним?

– Да, конечно.

Последовала пауза, которой он воспользовался, чтобы прочистить горло; снизу доносились звуки, сопровождающие приготовление завтрака. По его подмышкам заструился пот. Он мельком видел мэра в Ратуше, слышал несколько его выступлений, многократно наблюдал его по телевизору. Сменивший на этом посту Уилсона Гуда, мэр, в прошлом член Городского совета, был отличным оратором. Лишь недавно вступив в должность, он тем не менее излучал уверенность и силу. В то время, как Гуд оставил после себя лишь список исполненных благих намерений и неуклюжих начинаний, худшим из которых была трагическая история под названием «снос», когда целый городской квартал был сожжен дотла полицейскими, новый мэр обладал известной привлекательностью – строго следуя своему расписанию деловых встреч, он вечно сновал туда-сюда в лимузине с затемненными стеклами, спеша то на бизнес-совещание в одном из только что отстроенных отелей, то на открытие отреставрированной школы, то в приют для бездомных. Как он говорил, целью его было сплотить город. У него есть идеалы, признавался он, промокая платком пот на лбу, и один из них – это идеал семейной жизни, который и поможет обществу излечиться. Каждое воскресенье мэр с женой и четырьмя детьми – все они были уже старшеклассниками или студентами – вместе, дружно отправлялись в церковь. Он клялся работать с каждым и на всех фронтах – с полицией, в Городском совете, с предпринимателями, в Совете школьного образования. Хотя страстные речи его еще не успели привести к заметным переменам, но не вызывало сомнений, что новый мэр – человек дела, как и то, что он питает слабость к импровизированным пресс-конференциям возле мэрии, где он, одетый в строгий, сшитый на заказ дорогой костюм, обращается к репортерам пофамильно, чем, несомненно, чрезвычайно располагает их в свою пользу, что при этом он не боится телевизионных камер и жужжащих звукозаписывающих устройств. Появлялся он всегда в плотном кольце секундантов, выглядевших по большей части так, словно их лишь накануне подобрали на углу Пятьдесят второй и Маркет-стрит и обрядили в новые костюмы. Вид их придавал прибытию мэра на то или иное общественное мероприятие оттенок сенсации, подобной той, какую вызывает выход на ринг чемпиона-тяжеловеса, да мэр и сложением своим походил на тяжеловеса – плотного Джо Фрейзера, другую филадельфийскую знаменитость.