Ведьмины сказки - Ася Ирвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама твердила про какой-то талант к умению писать стихи, папа просто пытался поддержать маму. Но вроде бы, он не прочитал ни одного стихотворения дочери. Да и стихотворениями это назвать было сложно, рифмы из разряда «кровь/любовь», мало напоминали собой «поэтический дар». Друзьями девочка обзаводиться не старалась и держалась поодаль от тех, кто настырно лез в её личное пространство. Видимо влияние господина N, всё же дало о себе знать. Ко всему прочему ей приходилось избегать контакта с руками посторонних людей. Обычное рукопожатие превращало день в путешествие до ада и обратно.
–О чём думаешь? – он подкурил вторую.
–О том, что ты редкостный мудак. – Ася потушила сигаретный окурок и достала следующую сигарету
–А я предлагал это обсудить. Так, ладно. Давай на чистоту.
Он встал. Лучи солнца освещали кухню, пахло кофе и сигаретным дымом. Мужчина подошёл к девушке и опёрся на кухонную тумбу поясницей. Руки властно были сложены крест-накрест, взгляд холодный и пустой. Он с минуту выдержал молчание.
–Мне не комфортно от мысли, что кто-то в моём доме может позволить себе оскорбить меня, или хотя бы думать обо мне в подобном ключе. Я вчера уже сказал тебе, что не имею никакого отношения к ошибкам твоей…гм..колдовской молодости, скажем так. Я был, своего рода – проводником. Твоя бабка, вызвала меня к себе, прекрасно зная, что вот-вот умрёт. – Он подкурил новую сигарету. – Наказ был простой, проследить за тобой и понаблюдать за твоими действиями…
–Но ты меня бросил! – она прошептала это, глядя ему в глаза. Зелёные, холодные.
–Не перебивай. Я не бросал тебя, я всегда был рядом. Тогда ты проторчала там почти до утра, а у меня, знаешь ли, были свои планы. И выхаживать тебя на протяжении недели, мне тоже большой радости не приносило. Вот радость, взрослому мужику возиться с восьмилетней ведьмой, в которой сосредоточено всё дьявольское зло. – N выпустил дым в лицо собеседнице.
–…
–С твоего позволенья, я продолжу. Так вот, твоя бабка думала, что силы твоей не хватит на то, что ты подаришь ей ещё почти десяток лет жизни. С какими покойниками ты там договаривалась, я уж не знаю. И тем более, не хотел бы знать, что ты там им пообещала взамен. Я был нужен лишь для одного, чтобы, когда ты отключишься, привести тебя в чувства и доставить на утро домой. Не я, не твоя бабка, никто из нас не знал, что ты сделаешь то, что сделала. Откуда в тебе столько мощи и коммуникативных навыков для общения с покойниками, мы тоже не знаем. Но, как ты сама знаешь, вышло то, что вышло. Я был всего лишь наблюдателем. Бабушка твоя, знала, что ты будешь пытаться её спасти, но и подумать не могла, что у тебя получится. Ведьмовская жизнь долгая, но предельно понятно, когда она закончится. Ты сама знаешь, что у вас есть точная дата. И ты, свою уже знаешь.
–Так же, как и твою. – Ася потушила сигарету и встала налить себе новую кружку кофе. – Тебе подлить?
–Да, пожалуйста.
–Продолжишь? – она отхлебнула из кружки и подкурила новую сигарету.
–Да. Ты пойми, никто не знал. Правда. Я тем более понятие не имел, во что ввязался. Твоя бабушка, не чужой мне человек, я не мог ей отказать и сам бы бросился спасать её жизнь, если бы у меня был выбор и разрешение от неё.
Он не понимал, какие слова действительно она хочет услышать, как можно успокоить её душевное равновесие, остановить эту карусель вины и самобичевания. Она ребёнок, N прекрасно это понимал, но ещё он понимал и то, что среди условно «взрослых» ни найти никого, кто смог бы хоть на пол процента поддержать любой диалог, так, как это делала она. Не знал на своём веку ни одной ведьмы, которая в столь юные года обладала такой мощью. Вся инквизиция Европы объявила бы охоту за её головой, несколько веков назад.
–Прошу тебя, прекрати заниматься этим самораспятием. Оно не доведёт тебя до добра, и никого вокруг не сделает счастливым. Что сделано, то сделано. Для того тебе и дано это право на исправление ошибок. Я практик в совсем ином направлении, и не знаю и части того, чему должна была научить тебя бабушка, я буду лишь строгим наблюдателем со списком инструкций. Я также не прошу тебя доверять мне, куда проще будет, если ты продолжишь меня ненавидеть, но перестань ненавидеть себя.
Мужчина сел рядом с Асей. Погладил её по руке и тяжело выдохнул. На лбу собрались гармошкой морщины, брови согнулись унылой линией.
По её щекам покатились слёзы. Она не всхлипывала и сдерживала истерику из последних сил. Ася вцепилась в его руки со всей силы и скрипела зубами, делала всё, лишь бы не расплакаться и не закричать во всё горло, что ей не нужны его извинения, прощения и просьбы. Что не знает как дальше, как смотреть в глаза близким, как заниматься тем, что успела возненавидеть всем сердцем. Как жить с информацией о своей жизни, которую заранее знаешь. Куда деть всю ту гниющую внутри боль и разруху, которую получила в возрасте, когда ребёнок должен играть в куклы, а не с погостной землёй и бычьим сердцем.
Она прижалась своим лбом к его голове и просто расплакалась. Сил не было. Всё то, что сидело внутри на протяжении нескольких лет, пыталось выйти сейчас вместе со слезами и истерикой. Его слова были шумом всех мучений, легче не стало, но чувство вины ослабило хватку у горла.
–Февраль? – она всхлипывала и сильнее сжимала его руку.
–Не много раньше. – Он погладил её по голове и поцеловал в лоб, – ты справишься. Подожди не много, легче не станет, просто уляжется и будет болеть только тогда, когда заденешь.
–Отключи это. – на него смотрели глаза полные слёз
–Я не могу. Пока тебе больно, ты становишься сильнее. Запомни.
–Я же так подохну.
–Подохнёшь. Внутри. Только не сейчас. Ты пойми, хрупкие миры распадаются, вселенная ведёт тебя по краю этого мира. Пройдут года, и ты будешь меньше это помнить. Главное выбрать роль, палач ты, или жертва. Если не выдержишь – значит, всё что ты сделала, зря. Значит, подведёшь не семью, подведёшь себя.
–Значит, потом будет только хуже? – она подняла голову.
–О да. Дальше будет только больнее и страшнее. Так со всеми, так всегда. Каждый через это проходит. Вопрос в другом, хватит
