Хвостатым здесь не место! - Екатерина Вострова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заплатив за йогурт, я не спеша вышла из магазина. Теперь предстоял обратный путь, малышка скоро могла проголодаться.
— Все еще живешь в своей развалюхе?
Я вздрогнула, услышав истеричный голос свекрови. Все-таки подкараулила. Вдохнув, медленно сосчитала до десяти и только потом повернулась. Может быть, у нее в роду тоже была нечисть? Насколько я помню по рассказам Вани, его мать просто обожала поскандалить.
— Где я живу — вас не касается, Инна Эдуардовна, — спокойно, но твердо ответила я. — Но раз уж вы заговорили о моей развалюхе, то я хотела с вами кое-что обсудить. Вы говорили, что претендуете на часть наследства Вани.
— Что, думаешь уговорить отказаться? — прищурилась женщина, но я видела, как за маской презрительности она то и дело бросает взгляды в сторону коляски.
— Нет, я нашла покупателя, он готов составить предварительный договор и заплатить деньги сразу. Сейчас делают оценку участка. Ваша доля — одна шестая. Если согласитесь подписать договор, то как только получу деньги, переведу вашу часть.
— Хахаля уже нашла? Или был? — скривилась женщина. — Ребенок от него, значит?
Еще один шумный вдох и выдох. Один, два…. Нужно успокоиться и просто принять то, что доказывать что-то этому человеку — бесполезно.
— Аля — Ванина дочка. Но вы можете думать что хотите. Так что давайте обсудим продажу участка и разойдемся.
— А что тут думать? — свекровь будто и не слышала последней фразы. — Можно подумать, какой-то мужик бы стал надрываться ради чужого ребенка. Что, узнал, что ты его девку на государство спихнула, и сразу засуетился?
— Откуда вы?.. — мало того, что она, получается, знала о том, что Алю забирали, так она еще и знает, что возвращала ребенка не я сама?!
— У меня одноклассница в комиссии по делам несовершеннолетних работает. Рассказала мне, с каким мерзким типом ты связалась. Променяла
моего Ванечку на какого-то морального урода. Не удивлюсь, если вместе с этим ублюдком и смерть сыночка моего спланировала…
Она сплюнула прямо мне под ноги, и это стало последней каплей. Финик предлагал помощь? Предлагал. Замечательно, вот пусть сам и договаривается с этой стервой. И я, дура, еще думала, что способна с ней помириться. Да я в ее обществе и минуты не могу выдержать!
— Стой, ты куда? — опешила свекровь, не ожидая, что я вот так запросто могу закончить разговор.
— Я попрошу кого-нибудь отвезти вам копию оценки участка и документы. Почитаете, решите — нужны ли вам деньги.
— Что, правда глаза колет? Стыдно мне в лицо смотреть?
— А вам не стыдно?! — взорвалась я. — Выгнать родную внучку из квартиры, затем накатать жалобу, чтобы ее забрали к чужим людям?! Поливать меня грязью, обвинять черт знает в чем! Неудивительно, что Ваня с вами не общался! От вас все сбежали! Сначала муж, потом сын. А теперь вы сделали все, чтобы и внучка никогда вас не узнала. Вы же всю оставшуюся жизнь проведете в одиночестве, как бы только вам не захлебнуться собственным ядом!
— Ты, значит, самая умная, да? — лицо женщины разгладилось, она гордо вздёрнула нос вверх. Она не выглядела удивленной, когда я сказала о жалобе, да и возражений не последовало. Что ж, следовало ожидать, что это окажется она. — Складно, конечно, вот только ты не учла, что считать я тоже умею.
— Что? Вы о чем вообще?
— Ребенка сорок недель вынашивают. И вот что-то никак не складывается, что ты от сына моего забеременела. Он в то время в командировке был, я как раз вам звонила. Ты сама мне ответила, что на два месяца на север уехал. Вахтой.
Я смутно припомнила, что речь шла о каком-то звонке. Его мама действительно иногда звонила на домашний телефон, так как Ваня редко отвечал на ее звонки по сотовому. Это было, кажется, раза три или четыре за все время, что мы жили вместе.
И тут до меня дошло. Понимание захлестнуло волной, я, не сдержавшись, рассмеялась, и по щекам против воли покатились слезы. Так все из-за этого? Горечь разочарования стала еще сильнее. Пожалуй, мне сейчас было бы легче, если бы мать Вани оказалась просто параноидальной истеричкой, которая не верила никому и ничему, в том числе, и здравому смыслу. Но, оказывается, дело было лишь в том, что срок зачатия, по ее мнению, приходился на те дни, когда Иван уезжал по работе!
— Простите, но вы — дура, — и, развернувшись, я покатила коляску дальше.
Я не собиралась ей ничего объяснять. Пусть думает что хочет. Думает, что я нагуляла ребенка — пожалуйста. После того, как продам участок и отдам ей часть денег, я больше не хочу иметь с этой идиоткой ничего общего.
С автобусом на остановке мне снова повезло, и довольно быстро я приехала в частный сектор, в Тополевый переулок, где и располагались наши с Фиником дома. Вместе со мной из автобуса вышли двое мужчин.
Гуляя с коляской, я заглядывала в чужие огороды, рассматривала дома. Когда-то мы с Ваней ходили здесь и представляли свою будущую жизнь. Я прошла по соседней улице, чтобы сделать крюк. Малышка спала, хотелось дать ей подышать свежим воздухом подольше. Тем более что погода стояла замечательная. На ум пришло, что в роддоме я сообщала свой старый адрес, тот, где сейчас живет свекровь. Должно быть, к ней уже приходили патронажные сестры, но получили от ворот поворот. Может быть, мне стоит самой наведаться в детскую поликлинику? Я слышала, что сейчас очень рано начинают делать всякие обследования.
За такими мыслями я свернула ближе к дому и краем глаза отметила, как мужчины, шедшие позади меня, сделали то же самое. Спину прошиб холодный пот. Эти двое ехали со мной еще в автобусе, зачем-то сделали такой же крюк, как и я, и вот теперь шли следом. Первым порывом было бежать. Но до дома Финика еще не меньше трех сотен метров по не самой ровной дороге, а я — с коляской.
Стараясь не подавать виду, что заметила преследователей, и не делать резких движений, достала из кармана телефон, чтобы этого не было видно сзади. Делая вид, что смотрю на ребенка, с колотящимся сердцем разблокировала экран. Номер Андрея я так и не потрудилась узнать, и единственное, что сейчас пришло в голову — это вбить
