Истории с Джорджем - Роберт Шекли

Он обернулся, увидел Джорджа и начал наводить на него оружие.

-- Эй! Подождите минуту! -- закричал Джордж.

Он торопливо прыгнул за ствол дерева и ненароком вспугнул королевского аиста, который сидел там на корточках, разминая клочок газеты.

-- Извините, -- сказал Джордж. -- Но этот безумец пытается меня пристрелить.

-- В таком случае мы должны предпринять какие-то действия, -- - ответил аист.

Он взлетел на толстую ветвь, отыскал в стволе потайное дупло и вытащил оттуда прекрасный тисовый лук и каленую стрелу.

-- Вот, смотрите!

Встав в позу, которая невероятно трудна для аистов, он натянул тетиву и выпустил стрелу. Та, наслаждаясь чувством полета, воспарила к небесам, затем накренилась и начала свой долгий спуск обратно на Землю.

-- Осторожно! -- воскликнул Джордж.

Но было слишком поздно. Стрела с бронебойной боевой головкой вонзилась в кабину и нанесла грузовику серьезное ранение.

-- Святой броненосец! -- вскричал мужчина.

Его привычка к присказкам свидетельствовала о том, что он происходил из племени апачей или трепачей, хотя никто из них больше не следовал обрядам и священным тропам своего народа. Разложив подбитый грузовик на газоне, мужчина осмотрел ужасную рану.

-- Выглядит не так уж и плохо, -- сказал он сам себе и влил в мотор бутылку вальволиновой смазки.

Двигатель издал протестующий вздох, дважды тренькнул и вырубился мертвым сном.

-- Скажи, он поправится? -- спросила девушка с кудряшками и слезами на глазах.

Ее рыжие волосы затрепетали в порыве ветерка, светлая юбка взмахнула широким подолом, и под тонкой блузой из дорогой первосортной материи проявились набухшие соски дерзкой и прекрасной девичьей груди. Еще не будучи понятой, она скромно дарила надежду на начало любовной сцены или даже, если повезет, на настоящий сексуальный роман.

-- А что это вы тут подсматриваете? -- закричал словесный мешок.

-- Тебе-то какое дело? -- ответил Джордж, инстинктивно съежившись и прикрыв руками покрасневшие уши.

-- Ладно, забудь, -- сказал словесный мешок. -- Я ведь это только так -- для смеха.

-- Твои шутки начинают плохо пахнуть, -- сердито проворчал Джордж.

В тот же миг ковбой и рыжая леди, странно засопев, повернулись в его сторону. Узнав Джорджа, мужчина сдвинул на затылок большую шляпу и разочарованно сказал:

-- Ну, вот! Это напоминает мне историю о том мужике, который увидел жабу и привязанную на веревке гваделупу.

-- Если хочешь, я могу перевести тебе эту фразу, -- сказал Джорджу словесный мешок.

-- Лучше заткнись, -- ответил Джордж. -- Я и сам понимаю, о чем он говорит.

Повернувшись к ковбою и сделав широкий взмах рукой, Джордж дипломатично сказал:

-- Вы куда-то направлялись? Не так ли? Может быть вы возьмете с собой меня, все мое движимое имущество и относящиеся ко мне вещи?

-- И-у-я-се-е! -- произнес ковбой, а затем вытер с губы слюну, поскольку фраза оказалась слишком смачной. -- А вы разве едете туда же, куда и мы?

-- Наверное, -- ответил Джордж.

Что-то внутри него протестовало против такой манеры диалога, но менять ее было уже поздно. Словесный мешочек с перепугу прятался за костной оболочкой органа понимания, и Джорджу не оставалось ничего другого, как только подстраиваться под его костноязычие.

Они забрались в грузовик и какое-то время ехали в полном молчании -или, вернее, в неполном молчании, поскольку оно нарушалось ревом мотора и надоедливым чавканием черепахана, который объедал молодые побеги синтаксиса.

Моноглоты не ожидали, что их будут описывать так скоро. Чтобы навести марафет, они разбежались по костюмерным. Многие остановили свой выбор на трех ногах и одной руке -- последнему писку парижской моды. Когда они вышли из вигвамов со своими стилистами и кутерье, среди них возникла небольшая давка. В принципе, Джордж видел индустриальные районы и похуже этого, но тогда было другое время. Теперь, после долгих лет, жизнь моноглотов казалась вынужденной поправкой. Если только из них не сделали исключение.

Увидев рыжеволосую женщину, моноглоты закричали:

-- О, спасительница и воспроизводительница нашего племени!

Они говорили что-то еще, но качество света не удовлетворяло стандартам, и края кадров наползали на центр.

-- Ну, что я скажу? Серость! Склеп! -- возмущался словесный мешок. -Выглядит более чем отвратительно. Куда вы поставили этого идиота? А куда он направился сейчас?

Ковбой щелкнул поводьями и развернул грузовик на объездную магистраль, которая замыкала в кольцо большое скопление городов. На пути к ближайшему из них стояло пять шлагбаумов, но водитель, оживший от быстрой езды, игнорировал предупредительные вспышки своей зажигалки. Он переключил передачу и помчался вперед на взятом в кредит транспортном средстве. Но камуфляж подвел; кабина, несмотря на раскраску, оказалась слишком заметной, и за ними увязалась погоня. В большой коробке, привязанной ремнями к багажному контейнеру, Джордж и черепахан обнаружили винтовки. Они сбыли их погоне без лишних слов, потому что на разговоры не осталось времени. Да и не было нужды о чем-то говорить. Вернее, нужда была и даже очень большая, но Джорджа опять никто не слушал.

-- Что это за место? -- спросил он.

-- По-моему, выглядит как Покомоко, -- сказала их спутница, и когда ей не удалось вытянуть из себя ни одного другого сравнения, она вытянула длинную шею.

В ту же минуту к центральным воротам подскакал породистый жеребец. Наездник гарцевал и кичился раздвоенной плешью, которая в те дни входила в моду среди сумасшедших, бродяг и других сумасбродов.

Потом через ворота проехали они. Костяшки ковбоя побелели на рулевом колесе, но створки ворот оказались не такими уж и крепкими. Грузовик промчался мимо длинного ряда абрикосовых деревьев и выехал с клумбы на городскую улицу.

Кругом мелькали толпы статистов. Они явно преобладали в этом городе, и многие из них носили яркие костюмы. Очевидно, здесь намечался какой-то праздник. Музыканты настраивали инструменты, погодка была что надо, и машина причин и следствий уже заходила на посадочную полосу.

Направление, выбранное ковбоем, оказалось не совсем случайным, но лишь наивные люди могли бы полагать, что Джордж не заметил этой детали. Наблюдатели стояли за каждым углом; они знали, что таким героям, как Джордж, иногда удавалось прорываться сквозь периметр. Они боялись этих гордых и отчаянных воинов, которые проходили через боль и наслаждение, через густые сети анализов и проб, к тому заветному и светлому, чем были одержимы. Джордж без труда узнавал наблюдателей по голым черепам -- от частых выводов у них выводились волосы. В целях конспирации им разрешали делать лишь по одному выводу на голову, и тех, кто нарушал это правило, подвергали дисциплинарным взысканиям. Во всяком случае, так происходило в недобрые старые деньки -перед тем как возобладало благоразумие.