Исповедальня (Час охотника) - Джек Хиггинс

Кассен работал над воскресной проповедью, когда зажужжал зуммер, означавший включение подслушивающей аппаратуры. Однако пока он поднялся на чердак, Девлин уже закончил разговор. Кассен перемотал пленку и, внимательно прослушав запись, стал размышлять об обстоятельствах, которые складывались теперь совсем не в его пользу.

Затем он спустился в кабинет и связался с профессором Черни.

- Это я, - сказал Кассен. - Ты один?

- Я как раз собирался лечь спать. Откуда ты звонишь?

- Из дома. Плохи наши дела. Слушай внимательно.

Когда он умолк, Черни разделил его тревогу.

- Да, ситуация действительно хуже некуда. Что я должен делать?

- Немедленно переговори с Лубовым. Пусть он свяжется с Беловым в Париже. Возможно, они смогут ее остановить.

- А если нет?

- Если она здесь появится, я сам решу проблему. Жди звонка.

Он налил себе виски и подошел к огню. Странно, но она представлялась Келли той самой маленькой девочкой под дождем. Он поднял бокал и произнес:

- Твое здоровье, Таня Воронина. Посмотрим, удастся ли поймать тебя этим дуракам.

Минут через пять до Туркина наконец дошло, что что-то неладно. Он вошел в уборную и остановился перед закрытой дверью туалета. На стук никто не ответил, и он взломал замок. Пустой туалет и открытое окно объяснили все. Он вылез во двор и помчался на Рю де Мадрид. Ворониной, конечно, и след простыл.

Туркин обежал вокруг здания консерватории и снова вошел в него через главный вход, закипая от злости. Вся его карьера летела к черту, вся жизнь летела в тартарары и все - из-за этой проклятой пианистки!

Белов с бокалом шампанского в руке как раз беседовал с министром культуры, когда Туркин похлопал его по плечу.

- Мне искренне жаль прерывать вас, Николай Алексеевич, но у меня срочное сообщение.

Он отвел Белова в угол и выложил все.

Николай Алексеевич Белов давно уже обнаружил свойство своего характера добиваться наилучших результатов при наихудших обстоятельствах. В подобных случаях он никогда не впадал в панику. Через несколько минут полковник уже сидел за своим рабочим столом в посольстве, перед ним стояла Рубенова. Туркин и Шепилов - позади нее у двери.

- Я еще раз спрашиваю вас, товарищ Рубенова, - сказал он. - Неужели Воронина ничего не говорила вам о своих планах? Ведь именно вы должны были первой догадаться о том, что она задумала.

Рубенова была настолько потрясена и возбуждена, что это даже облегчало вранье.

- Мне известно ничуть не больше, чем вам, товарищ полковник.

Белов вздохнул и кивнул Туркину, который подошел сзади и толкнул Рубенову на стул. Потом Туркин снял правую перчатку, схватил женщину за шею и нажал на какой-то нерв так, что все тело ее пронзила чудовищная боль.

- Я опять вас спрашиваю, - мягко произнес Белов. - Будьте же разумны. Мне жалко смотреть на ваши муки.

Боль, ярость и чувство унижения, переполнявшие Рубенову, сделали ее такой смелой, какой она не была никогда в жизни.

- Умоляю вас, товарищ полковник! Клянусь, я ничего не знала! Ничего!

Пальцы Туркина сжали нерв сильнее - она снова вскрикнула. Белов махнул рукой.

- Довольно. Я уверен, что она говорит правду. Зачем ей врать?

Рубенова сидела перед ним и рыдала в голос.

- Что теперь, товарищ полковник? - спросил Туркин.

- У нас есть наблюдатели во всех аэропортах. Да и вообще навряд ли она успела сесть на самолет.

- А Кале и Булонь?

- Я туда отправил машину с ребятами. Обе гавани она может покинуть только с утренним паромом. Наши будут там еще до отхода корабля.

Шепилов, который обычно предпочитал молчать, тихо произнес:

- Извините, товарищ полковник, но ведь она могла побежать и в британское посольство.

- Конечно, - согласился Белов. - Еще в июне прошлого года мы по совершенно иным причинам на входе в это посольство установили систему слежения, включаемую на ночь. Там она еще не появлялась, однако, если она это все же сделала... - Белов пожал плечами.

Дверь открылась, и в кабинет почти вбежала Ирина Вронская.

- Вас вызывает Лубов из Дублина. Очень срочно.

Белов снял трубку и стал слушать. Когда он снова положил ее, по лицу его пробежала улыбка.

- Так, так. Она - в ночном поезде на Рен. Что же, взглянем на карту. Он кивнул на Рубенову. - Ирина, выведите ее.

Белов нашел город на карте Франции, висевшей на стене кабинета.

- Там она пересядет на поезд в Сан-Мало. А затем на корабль на подводных крыльях, идущий на остров Джерси в проливе Ла-Манш.

- Это уже британская территория?

- Совершенно верно, дорогой мой Туркин. Джерси - маленький остров, но зато один из крупнейших в мире финансовых центров, налоговый рай для большого бизнеса. Так что на Джерси отличный аэропорт с массой рейсов, отправляющихся в Лондон и другие города.

- Ясно, - сказал Туркин. - Нужно ехать в Сан-Мало и добраться туда раньше нее.

- Минуточку. Давайте посмотрим в "Михелине".

Из левого верхнего ящика стола Белов достал путеводитель в красной обложке и начал листать его.

- Ага, нашел. Сан-Мало. Километров шестьсот от Парижа, порядочная часть пути по сельским дорогам Бретани. На машине мы наверняка не успеем. Туркин, пойдите в пятую комнату и выясните, есть ли у нас кто-нибудь в Сан-Мало, кого мы могли бы использовать в этом деле. И скажите Ирине, что мне нужна вся информация по Джерси - аэропорты, порты, рейсы самолетов и кораблей, ну и так далее. Да поторапливайтесь!

В гостиной на Кавендиш-сквер Ким подкладывал дрова в камин, в то время как Фергюсон в старом махровом халате рылся в бумагах на своем письменном столе.

Потом поднялся.

- Кофе, сахиб?

- Какой там кофе, Ким! Сообразите, пожалуйста, быстренько свежего чаю с бутербродами.

Ким вышел, а вместо него в кабинет влетел Гарри Фокс.

- Вот, сэр, ситуация следующая: в Рене она пробудет почти два часа. Оттуда до Сан-Мало семьдесят миль. Значит, приедет в половине восьмого.

- Во сколько отходит корабль?

- В восемь пятнадцать. До Джерси примерно час пятнадцать. На Джерси уже время по Гринвичу, значит, там она будет в половине девятого. В десять минут одиннадцатого отправляется рейс на Лондон с посадкой в Хитроу. Она сможет легко попасть на этот самолет. Остров очень маленький, сэр. Всего пятнадцать минут на такси от порта до аэропорта.

- Однако ее нельзя оставлять одну. Нужно, чтобы ее кто-то встретил. Летите туда как можно скорее, Гарри. Наверняка есть утренний рейс.

- Самолет садится на Джерси только в девять двадцать.

- А, черт! - выругался Фергюсон и ударил кулаком по столу в тот самый момент, когда в кабинет вошел Ким с чаем и сандвичами, распространявшими аппетитный запах поджаренной ветчины.

- Одна возможность все-таки есть, сэр.

- И какая?

- Мой двоюродный брат Алекс, сэр. Александр Мартин. Собственно, даже троюродный брат. Он финансист и женат на местной.

- Мартин? Это имя мне знакомо.

- Очень может быть, сэр. Однажды мы его уже использовали. Когда он здесь работал в торговом банке, он много ездил: Женева, Цюрих, Берлин, Рим.

- Он числится нашим агентом?

- Нет, сэр. Чаще всего мы его использовали в качестве курьера, но когда три года назад в Берлине ситуация вышла из-под контроля, он вел себя подобающим образом.

- Теперь вспомнил, - сказал Фергюсон. - Он должен был получить документы от одной дамы, однако, установив, что она раскрыта, провез ее в багажнике своего автомобиля через контрольно-пропускной пункт "Чарли".

- Совершенно верно, сэр. Это наш Алекс. Одно время он был офицером Уэльской гвардии, трижды служил в Ирландии. Музыкально одарен и мечтателен. В общем, типичный валлиец.

- Привлеките его, - сказал Фергюсон. - И немедленно, Гарри.

У него сразу возникло ощущение, что на Мартина можно положиться, и настроение улучшилось. Он взял сандвич.

- Хм, вкусно.

Александр Мартин был высоким, прекрасно выглядевшим тридцатисемилетним мужчиной с обманчивым выражением задумчивости на лице и терпеливой профессиональной улыбкой эксперта по вопросам инвестирования.

Единственным недостатком работенки, которой он занимался на Джерси вот уже полтора года, была необходимость иметь дело с очень богатыми капризными людьми, а они буквально в печенках у него сидели, на что он частенько жаловался своей жене Джоан.

Однако жизнь поворачивалась к нему и светлой стороной. Он считался хорошим, хотя и не признанным пианистом, и музыка была его страстным увлечением.

Сейчас он сидел в гостиной своего уютного дома в Сан-Обе с видом на море и играл довольно сложную композицию Баха, требовавшую высокой собранности. По такому случаю Мартин надел смокинг и черную бабочку. Телефон звонил довольно долго, прежде чем до него дошло, в чем дело. Он поморщился и нехотя снял трубку.

- Мартин слушает.

- Алекс? Это Гарри. Гарри Фокс.

- Господи Боже мой! Это ты? - спросил Мартин.

- Как дети и Джоан?

- Они уехали на неделю в Германию к сестре Джоан. Ее муж, майор, сейчас в Детмолле.