Люди Смутного времени - Александр Борисович Курганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возможно, что, именно опасаясь головорезов Бельского, Борис Годунов бежал из Кремля и укрылся за неприступными стенами Новодевичьего монастыря (где утке находилась его сестра царица Ирина, принявшая постриг под именем старицы Александры). Большинство Боярской думы выступило против Годунова, однако и Бельского не поддержало, выдвинув других претендентов — в первую очередь князя Федора Мстиславского, праправнука великого князя Ивана III (по князь отказался от опасной чести). Как доносили из России литовские разведчики, в апреле «некоторые князья и думные бояре, особенно же князь Бельский во главе их и Федор Никитич со своим братом и немало других, однако не все, стали советоваться между собой, не желая признать Годунова великим князем, а хотели выбрать некоего Симеона». Речь идет о нашем знакомом Симеоне Бекбулатовиче, бывшем удельном тверском князе.
(Об «особых» отношениях Бельского с Романовыми мы можем судить по словам самого Федора Никитича, который, находясь в 1602 году в заточении в Сийском монастыре, «про бояр, окружавших тогда Годунова, про всех говорил, не станет де их с дело ни с которое, нет у них разумного, один у них разумен Богдан Бельский — к посольским и ко всяким делам добре досужей»).
В попытках настроить против правителя московский посад бояре обвинили Годунова в самом страшном преступлении — цареубийстве, распустив слух о том, что он отравил Федора Ивановича. В ответ Годуновы созвали Земской собор (большинство которого составляли сторонники правителя), утвердивший его на престоле, а затем объявили, что стране угрожает нападение крымского хана, и устроили военный поход на южную границу (таким образом выдворив всех своих противников за пределы столицы). Когда через два месяцев бояре вернулись в Москву, им ничего не оставалось делать, как присягнуть Борису Годунову: так того «требовал народ».
В. Верещагин. «Царь Федор Борисович Годунов». Рисунок
На первых порах никто из политических противников нового царя не пострадал, напротив, Годунов щедро раздавал чины и награды. Награжден был и Богдан Бельский: его царь пожалован в окольничие.
Усыпив таким образом бдительность противников, Годунов в течение трех лег после своего восшествия на престол поодиночке устранил всех конкурентов. В 1600 году настала очередь Бельского.
Царь Царев-Борисова
В конце 1590-х годов Борис Годунов приказал строить мощные укрепления на южных границах России. Осенью 1599 года он послал Богдана Бельского на Северский Донец, где была заложена крепость, тщеславно названная им Царев-Борисов. Под началом окольничего оказалась внушительная вооруженная сила — около трех тысяч детей боярских, стрельцов и казаков. Взял он с собой и множество вооружен пых слуг из своих поместий. Строительство велось быстро: Бельский не жалел личных денег для ускорения работ, награждал усердных, дарил им сукна и серебряные монеты.
«Когда же крепость была выстроена, — сообщал в своей «Московской хронике» Конрад Буссов (немецкий наемник, служивший Борису Годунову, Лжедмитрию II и польскому королю Сигизмунду III), — злодей посмел объявить, что он теперь царь в Борисграде, а Борис Федорович — царь в Москве. Но титул этот он носил недолго, ибо, как только об этом, стало известно Борису Федоровичу от немцев, которые были посланы с Бельским, он приказал доставить этого самозванного борисградского царя оттуда в Москву в таких регалиях, какие приличествуют не государю, а «такому негодному бунтовщику, как он, а ничего лучшего достоин он и не был». Ко всему прочему, Богдана Яковлевича обвинили в приготовлении для царя «подозрительного зелья». Бельского лишили всех чинов и должностей, распродали его «животы» (крепостных), а самого отравили в заточение — все в тот же Нижний Новгород, но уже под крепкой стражей. Перед этим «одному шотландскому капитану, по имени Габриэль, царь приказал вырвать у самозваного царя пригоршнями всю густую длинную бороду…»
Наказание, которому подверг Богдана Бельского царь, приказав выставить к позорному столбу и выщипать его роскошную бороду волосок за волоском — экзекуция длилась несколько часов! — видимо, произвело впечатление на народ, отвыкший от диких потех царя Ивана Васильевича. Поэтому репрессии, которым подвергся Бельский, неожиданным образом привели к тому, что из злого символа эпохи Ивана Грозного Бельский в народном мнении превратился в борца за справедливость! Дальнейшие события показали, что подобная репутация в политических играх стоит значительно дороже, чем деньги или вооруженная сила.
Переворот в Кремле
Когда 13 апреля 1605 года в Кремле внезапно умер царь Борис Годунов, одним из первых решений нового нареченного царя Федора Борисовича стал указ об общей амнистии. В столицу вернулись многие опальные. Среди них был и Богдан Бельский.
Какие планы мог вынашивать мастер придворной интриги, мы можем только догадываться. Поскольку царица Мария Годунова приходилась Бельскому двоюродной сестрой, он мог рассчитывать на значительный карьерный взлет (интересно, что, когда Федор Годунов потребовал присяги от Боярской думы, он поставил на первое место имя своей матери-царицы). Однако власть нового правительства была цепочной: против династии выступали многие знатные фамилии (лидер Боярской думы князь Федор Мстиславский вел себя столь двусмысленно, что был отдан приказ о его тайной казни, который, однако, не был исполнен), значительная часть армии и столичный посад. Прибыв в Москву, Бельский быстро сориентировался в обстановке и сделал ставку на Лжедмитрия I. Он сразу же поспешил завязать тайные сношения с самозванцем и стал передавать ему сведения о планах московских бояр.
После того как правительственная армия перешла под Кромами на сторону Лжедмитрия I, существовать новой династии оставалось недолго. Но ключевым моментом готовившегося в Москве агентами самозванца переворота стало появление на Красной площади Бельского, который подал сигнал к мятежу. Как рассказывал Конрад Буссов, «вышел из Кремля господин Богдан Бельский с несколькими князьями, боярами и дьяками на Лобное место, около которого собрались все жители города, а также дворяне и недворяне из сельских местностей. Он призвал всех собравшихся возблагодарить бога за этого государя и служить ему верою, так как он прирожденный наследник и сын Ивана Васильевича, затем вытащил из-за пазухи свой литой крест, приложился к нему и поклялся, что Димитрий прирожденный наследник и сын Ивана Васильевича; он, Бельский, укрывал его на своей груди до сего дня, а теперь
