Яволь, пан Обама! Американское сало - Андрей Лебедев

— А что, будет следующий раз?

— Будет, я обещаю!

Глава 10

Турфірма «Хортиця» надає сезонні знижки на тури і перельоти в Арабські Емірати[21].

— Премьер-министру Украины В. Янушевичу удалось подписать договор с «Газпромом» по урегулированию задолжности украинской стороны. Российская сторона «прощает» Украине более 300 миллионов долларов, — сообщает радио «Импульс».

— Господин Хербст? Это Ищенко. Да-да, Ищенко. Я бы хотел, чтобы вы доложили о моем звонке госпоже Райс. Да, срочно, именно срочно. Когда мы встречались с ней последний раз, она сказала, что важнейшие шаги я должен согласовывать с ней. Сейчас именно такая ситуация.

Американский посол на другом конце трубки пришел в замешательство. Даже он не мог соединиться с Лизой Райс, когда ему захочется, тем более какой-то абориген, кандидат в президенты, а не президент заштатной страны.

— Пан Ищенко, я тоже получил от госпожи Райс инструкции помогать вам советом в рамках моей компетенции. Если вы расскажете мне в чем дело, я постараюсь быть вам полезен прямо сейчас. Райт нау.

— Мне кажется, этот вопрос, господин Хербст, мне надо решать с ней. Впрочем, она все равно вас спросит. У меня сейчас переговоры с крымскими татарами. Они обещают поддержку в обмен на независимость Крыма. Вы понимаете, я не могу им такое обещать. Поэтому…

— Почему вы не можете это обещать, я не понимаю?

— Вы имеете в виду, господин Хербст, что пообещать можно все, а выполнять необязательно… Но дело в том, что, по моим данным, крымские татары имеют отряды боевиков-террористов, которые в случае невыполнения моего обещания найдут способы заставить их выполнять. Они принудят не только меня, но и украинский народ. Так же, как это делают чеченцы в России. Поэтому…

— Пан Ищенко, этот вопрос в моей компетенции, и не нужно тревожить мелочами госпожу госсекретаря. Позиция моего государства состоит в том, что Крым не должен принадлежать России. А принадлежит ли он крымским татарам, Турции, Украине… нам все равно. Это честный ответ.

— Да, но мне не все равно! И украинскому народу не все равно, кому принадлежит Крым!

— Скажите, пан Ищенко, вы хорошо помните план вашей предвыборной кампании, который мы согласовывали в Вашингтоне? Чтобы мы могли обвинить Янушевича в масштабных фальсификациях, вывести людей на площади и захватить власть, разрыв между вами и Янушевичем должен быть минимальным, три-пять процентов. Значит, вам нужен каждый процент, каждый голос. Следовательно, чтобы получить власть над всей Украиной, вы должны пожертвовать ее частью, причем худшей частью, которая и так вам не принадлежит, которая всегда будет вам мешать. Вы никогда не справитесь с русскими в Крыму. Отдайте их татарам, они сделают все лучше вас. Вы играете в шахматы, господин Ищенко? Часто нужно отдать пешку, чтобы получить ферзя. Крым — это пешка. Отдадите его — получите все.

— Но как же целостность государства??? Я не могу…

— Еще минута, пан Ищенко, и я начну думать, что мы поставили не на того. Вы слишком долго думаете, впрочем, как и все в этой стране.

Ищенко прошиб холодный пот. Он хотел что-то сказать, но язык не слушался, а мысли путались. В конце концов на автомате он выкрикнул: «Есть!» — и выключил секретную мобилку. Пока Ищенко шел к кабинету, он десять раз проклял себя за то, что вел себя как дурак и нес чушь. Пока собирался с мыслями перед дверью, услышал, что гости оживленно беседуют и даже хохочут.

— Я вижу, вы тут уже нашли общий язык, — сказал он, улыбаясь, и сел на свое место во главе стола. — Я подумал и принял решение. Я готов обещать вам независимость.

Паращенко и Тимоченко одновременно звякнули чайными ложками и уставились на Ищенко. Мустафа Шамилев оставался единственным человеком в кабинете, на кого сказанное не произвело впечатления.

— Пан Ищенко, если вы решили, что ми идиот и нас можно надут, это не тот случай.

— Какие гарантии вам нужны? Вот пан Паращенко, пани Тимоченко, ваши люди, которые здесь присутствуют, все слышат мои слова… и…

— Этих людей мало, пан Ищенко. Надо, чтобы эти слова услышал мой народ. Мы хатим, чтобы вы абратились с аткрытым письмом к крымско-татарскому народу. Прямо сейчас, до выборов.

— Что это дает вам? — воскликнул Ищенко.

— Это оттолкнет крымских русских, — добавила Тимоченко.

— Русских вам и так не взять, мы это обсуждали, — парировал Шамилев. — А что касается официального письма, это всем моим современникам и потомкам гарантия и наказ сделат так, чтобы вы свое обещание выполнили. Вам придется эта сделат после публичного абращения, потому что невыполнение будет таким плевком в душа маего народа, который он не выдержит. Об нас и так часто вытирали ноги. Панимаете, наше чувство национального дастоинства сильно обострено… Вы панимаете, о чем я говорю?

— Да, я, кажется, понимаю, — мрачно произнес Ищенко. — Вы получите требуемую бумагу.

Контрагенты поднялись из-за стола почти одновременно и скрепили договор рукопожатием.

Гости вышли на улицу и погрузились в большой джип. Шамилев достал телефон.

— Переговоры прашли успешно… Да, он все пообещал. Откуда вы уже знаете? А… Так это он вам звонил во время переговоров! Спасиба, что дали ему ценный савет.

Зуболікарська цілодобова допомога в медичному центрі «Здрав»[22].

— Лидер Коммунистической партии Украины П. Симоненко подтвердил свое участие в будущих президентских выборах, — сообщает газета «Вести».

Алла тоже, как какая-нибудь провинциальная студентка, полагала, что директор Института проблем современной политологии Марат Гельбах должен сидеть в солидном здании вроде высотки МИДа или монструозной «сталинки» Госплана и Госснаба в Охотном Ряду. Но оказалось, что пресловутый Институт проблем современной политологии помещался в небольшом офисе на улице Малая Полянка и представлял собой совсем не то, что в обыденном сознании связывается со словом «институт», когда сразу воображаешь себе этажи, лестницы и коридоры, заполненные снующими сотрудниками. Зато, вроде как в компенсацию за испытанное разочарование, хозяин — директор института, Марат Гельбах, напоил Аллу Лисовскую превосходным кофе.

Как только необходимые политесы были соблюдены и все дежурные бла-бла-бла про природу и погоду были сказаны, Алла пошла в атаку.

— Про вас и Глеба Повлонского пишут, что вы посланы в Киев некими проводниками воли Кремля на будущих президентских выборах в Украине и являетесь кем-то вроде теневых послов, причем более полномочных и более доверенных Кремлю, нежели господин Черноморов. Это правда?

— Не для протокола. Нас с Повлонским в Украине никто не слушает. Попробовали мы Янушевичу дельную идею закинуть через одного бизнесмена — Дружинина, хотели посмотреть реакцию. Ничего не вышло. Янушевич не понимает, что идет к проигрышу. И самое обидное, потом нас с Повлонским в этом проигрыше и обвинят! А ведь нас Янушевич даже на заседания штаба не приглашал ни разу! Ладно… Сейчас мы подготовили ему еще одну стратегию, может, опять постараемся подкинуть. Если и это отвергнет, его ничто не спасет.

— Марат, раз уж у нас пошел откровенный разговор… Помогите мне разобраться с темой голодомора, посоветуйте какого-нибудь эксперта.

— Точных цифр, сколько людей пострадало от голода, вам никто не скажет, хотя, если покопаться в архивах, найти можно многое.

— Меня мучает одна загадка: как получилось, что после страшного голодомора, который якобы был на Восточной Украине, вся Восточная Украина воевала потом за советскую власть? Было много Героев Советского Союза. А немцам не удалось сформировать ни одной дивизии из восточных украинцев, да и в своей пропаганде они про голодомор не упомянули почему-то…

— Если вам интересно мое мнение, нужно взять широкий исторический контекст. Зачем большевики отнимали хлеб у крестьян? Чтобы кормить рабочих в городе! В стране шла индустриализация. Еще в тысяча девятьсот двадцать девятом году Сталин сказал: «У нас есть десять лет, чтобы догнать развитые страны, иначе нас сомнут». Вот мы усиленно и догоняли, делали все, чтобы выиграть войну. А теперь представьте: в тридцать третьем году к крестьянину приходит комиссар и начинает ему рассказывать, что, «понимаешь ли, браток, тебе в деревне прокормиться можно, по амбарам пометешь, по сусекам поскребешь, кору с деревьев поглодаешь, мерзлую картошку в поле поковыряешь, а в городе, где кругом бетон да железо, прокормиться будет невозможно!!! А Магнитке и Кузнецкстрою нужен хлеб, чтобы плавить сталь и делать танки, потому что через восемь лет будет страшная война с немцами, которые собрались семьдесят процентов украинцев расстрелять, а оставшихся сделать рабами». Что на это скажет украинский крестьянин?