Смерть в театре «Дельфин» - Найо Марш

— Слушай, я слегка погорячился.

— Вовсе нет, Джер.

— Да. Я не учёл последствий сидячей забастовки.

— ?..

— Как правило, это никому не нужное упражнение, — в голосе Джереми, пристально глядящего на своего друга, появилась странная нотка.

— Я не понимаю!..

— Неважно. Выкинь из головы.

— Хорошо, — сказал растерявшийся Перигрин. — Мне осталось только добавить, что вещи будут вынуты из сейфа на этой неделе и заменены увеличенным фотоснимком. За ними прибудут из офиса.

— А куда их денут?

— Гринслэд пишет, что временно реликвии будут храниться в сейфе. Скорее всего их продадут частным образом. Впрочем, если они будут выставлены на Сотсби, результат окажется тем же. Масса желающих их заиметь.

Джереми громко расхохотался.

— По-моему, ты рехнулся, — только и сказал Перигрин.

Последний вечер перед тем, как реликвии должны были покинуть «Дельфин», был по-предгрозовому душен. Гроза действительно разразилась, когда на сцене шёл третий акт. Гром с небес грянул прямо над крышей театра в самый подходящий момент, что произвело почти мистическое впечатление.

— По-видимому, наверху слегка перестарались, — обратился Моррис к Перигрину. Они сидели у себя в кабинете за стаканчиком виски.

Ещё несколько грозных раскатов — и хлынул ливень. Перигрин вышел в круглое фойе. Джоббинс был на своём посту рядом с витриной.

Перигрин постоял у двойных дверей в зрительный зал. До него донёсся знакомый диалог, который вели как бы бесплотные голоса. Мистер Джей взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Пора.

Он пожелал Джоббинсу доброй ночи и спустился по лестнице. Машины, ожидающие хозяев на Причальной набережной, мокро блестели. Глухо шумела река. Капельдинер стоял наготове, чтобы вовремя распахнуть входные двери. Перигрин тихонько прошёл на другую сторону здания. Там, на фоне полукруглого окна своего дома в Варвикшире, сидел, склонив голову над сонетом, великий человек из Стратфорда. Когда занавес пошёл вниз, явственно стал слышен как бы скрип его пера по пергаменту.

В задних рядах послышались всхлипывания женщин. Затем они высморкались, спрятали носовые платки и принялись бешено аплодировать.

Перигрин побежал к служебной двери. Дождь, как ни странно, успел прекратиться. Перигрин собирался сказать пару слов осветителю, забывшему включить один из цветных прожекторов. Справившись с этим, он некоторое время постоял, прислушиваясь к знакомым звукам суеты в гримерных и фойе. Из-за реликвий после каждого спектакля здание тщательно осматривали. До Перигрина донеслись голоса служащих театра, которые двигались по партеру и ложам, закрывая кресла чехлами. Помощник режиссёра проверял помещения за сценой. Когда все закончилось, люди стали постепенно расходиться.

Дестини, как всегда, окружала толпа поклонников. Мистер Джей слышал заразительный смех Гарри Грава и восклицания гостей. Показалась разгневанная Гертруда Брейс, вслед за ней — Маркус Найт. Перигрин посоветовал им выйти через главные двери, чтобы миновать давку в переулке.

Они молча согласились. Похоже, между Гертрудой и Марко образовалось нечто вроде насторожённого союза. Наверное, решили затеять кампанию против Дестини и Гарри Грава.

Спокойный и, как всегда, одинокий Чарльз Рэндом удалился через служебную дверь, а затем появилась Эмилия.

— Привет, — сказала она. — Вы решили заночевать здесь?

— Я ждал вас. Не хотите ли поужинать в новом бистро на углу Причальной набережной? Название с претензией: «Молодой Дельфин». По случаю открытия оно работает дольше обычного, и хозяин просил меня заглянуть. Пойдёмте, Эмили.

— Спасибо, с удовольствием.

— Как мило с вашей стороны! — воскликнул Перигрин. — И дождь, мне кажется, перестал. Подождите секунду, я взгляну.

Он помчался к служебной двери. Вода все ещё капала с карнизов, но над головой сияли звезды. В переулок вышла Дестини в сопровождении свиты модно одетых людей. Увидев Перигрина, она мановением руки остановила их и представила автора. Посыпались фразы типа «захватывающе», «обожаю» и «Боже мой». Затем они удалились, обходя лужи. В переулке прогремел голос Гарри Грава: «Если хотите, дорогая, я помчусь вперёд и достану. Увидимся позже, мой ангел». «Только не задерживайся», — окликнула его Дестини. Вслед за тем взревел мотор спортивного автомобиля Грава.

Перигрин сказал смотрителю, что он может запирать и уходить, а сам вернулся к Эмили. При этом ему показалось, что проходная дверь в переднюю часть здания слегка шевельнулась, словно кто-то вошёл в неё и осторожно прикрыл за собой. Наверное, сквозняк.

— У меня всегда бывает такое странное чувство, — сказала Эмилия, — что театр после нашего ухода начинает жить своей собственной жизнью.

— Вторая реальность?

— Да, и весьма впечатляющая. Можно даже услышать его дыхание.

Будто в подтверждение фантазий Эмилии где-то вздохнул ветер.

— Пойдёмте, — предложил Перигрин. — Нас ждёт прекрасная звёздная ночь, а до угла набережной рукой подать.

Он взял её под руку и повёл было к проходной двери, как вдруг оба услышали глухой стук.

— Что это? — сказали они одновременно.

— Звук из передней части здания? — спросила Эмилия.

— Да. Наверное, Уинти или ещё кто-нибудь.

— Разве не все ещё ушли?

— Я думал, что все.

— Что это было? Что за звук?

— Похоже на хлопок сиденья, — неуверенно произнёс Перигрин.

— Да, похоже.

— Подождите минутку.

— Куда вы? — тревожно спросила Эмилия.

— Взгляну, в чем дело.

Перигрин открыл дверь. Маленькая винтовая лестница тонула в темноте, но у него в кармане был фонарик. Лестница соединяла ложи бенуара и балкон. Перигрин вышел в партер. В зале тоже было темно. Он опустил сиденье и дал ему захлопнуться. Тот же звук.

— Эй! Кто здесь? — крикнул мистер Джей. Ответа не было.

Он провёл фонариком по стенам и рядам зачехлённых кресел, затем прогулялся по центральному проходу и вышел в фойе. Оно было пустым, тускло освещённым. Дверь на улицу закрыта.

— Джоббинс! — позвал Перигрин.

— А? — откликнулся голос Джоббинса. — Это вы, шеф? Случилось что?

— Я слышал, как хлопнуло сиденье. Ближе к сцене. На лестнице показался сам Джоббинс, в темно-коричневом сюртуке с чёрной и белой отделкой, фетровой шляпе и тапочках.

— Господи! — воскликнул Перигрин. — На кого вы похожи! Где ваш коричневый котелок?

— Опять вы, шеф? — пропыхтел Джоббинс. — Я бы переоделся, кабы знал. Уж простите мне этот горшок с полями. А пиджак — это подарок одного джентльмена, и очень кстати. Холодает. Ну, ничего, скоро станет полегче. — К его удивлению, Джоббинс толчком распахнул дверь, решительно вошёл в зрительный зал и требовательно проревел:

— Эй, там! Прочь отсюда! Вылезай! Слышишь?! Тишина.

Затем донёсся одинокий, встревоженный голосок Эмилии:

— Что происходит?

Она ощупью пыталась спуститься.

— Все в порядке, — прокричал в ответ Перигрин. — Это долго не продлится.

Затем он снова обратился к Джоббинсу:

— В чем дело? Вам, похоже, не в диковинку.

— Точно, — раздражённо подтвердил Джоббинс. — Все этот проклятый вундеркинд безобразит. Постоянно лезет, просто спасу нет.

— Куда лезет?

— А сюда, куда же ещё. Его мамаша занята в кафе на той стороне реки. Кончает она в одиннадцать, вот её солнышко и выплывает, чтоб встретить мамочку на углу. А до тех пор всюду шныряет, понимаете ли. Разбойника изображает. Знает, шельмец, что я не могу оставить свой пост, вот и прячется по тёмным углам да орёт «Руки вверх!», «Бей их!», а сам ползает под сиденьями и хрипит, будто его душат. Уж он у меня захрипит по правде, попадись только.

Откуда-то из-за сцены донёсся заунывный вой, сменившийся взрывом загробного хохота, кошачьим мяуканьем и громким хлопком.

— Слыхали? — сказал Джоббинс и со смаком выругался.

— Сейчас я ему покажу! — пробормотал Перигрин, ринувшись было к запертым дверям.

— Вам его не поймать, шеф, — просипел Джоббинс и откашлялся. — Уж небось улепётывает во все лопатки вдоль проулка. Мамаша встретит на углу, если трезвая.

— Завтра шкуру с него спущу, — пообещал Перигрин. — Ладно, Джоббинс. Я позабочусь, чтобы вам больше не надоедали. Кроме того, это ваша последняя вахта у витрины.

— Верно, сэр. Последний, так сказать, выход в этой эпохальной роли.

— Ещё раз доброй ночи.

— Доброй ночи, шеф. Всего наилучшего. Перигрин вернулся в партер.

— Эмилия?! Где вы, моя бедная девочка?

— Здесь, — отозвалась Эмилия, поднимаясь по проходу.

— Видели этого поросёнка?

— Нет. Я была у передних кресел. Он спустился с балкона. Я слышала, как он сходил по ступенькам.

Перигрин взглянул на часы: пять минут двенадцатого.

— Ну его, — сказал он, предлагая руку Эмилии. — Мы и так слишком задержались. В полночь бистро закроется. Пойдёмте.

Они захлопнули за собой служебную дверь. Ночь продолжала оставаться ясной и довольно тёплой. Парочка поднялась по Причальной набережной и исчезла под неоновой вывеской нового бистро «Молодой Дельфин».