Журнал «Вокруг Света» №02 за 1988 год - Вокруг Света

Когда машина притормозила у очередного светофора, я глазам не поверил: у подножия уходящего ввысь правления банка стояли... тележки рикш. Молодые крепкие парни в гавайских цветастых рубашках и шортах переговаривались между собой, присев на креслица двухколесных тележек с длинными ручками-оглоблями.

— Студенты,— пояснил водитель, перехватив мой недоуменный взгляд.— Сейчас разгар туристического сезона, через неделю родео «Стампид». Приезжие охотно клюют на экзотику. Вот студенты и подрабатывают в каникулы.

Под приезжими шофер имел в виду прежде всего американцев. До границы со Штатами отсюда полтораста миль, и потому из сорока миллионов туристов, ежегодно посещающих Канаду, тридцать восемь миллионов — граждане США.

Ежегодный десятидневный фестиваль животноводов — родео «Стампид» собирает в Калгари ковбоев со всего Степного района: похвастаться лошадьми и бычками, заключить сделки, помериться ловкостью и силой в клеймении телят и укрощении норовистых лошадей. В эти дни в парке «Стампид» разыгрываются сценки из жизни североамериканских пионеров: подтянутые обветренные мужчины в голубых рубашках, в отстиранных до белизны джинсах, в расшитых сапогах на высоких каблуках и обязательно в так называемой «десятигаллоновой» (по вместимости) шляпе степенно прогуливаются под ручку с женами и дочерьми, которые, в свою очередь, щеголяют в длинных, наглухо застегнутых ситцевых платьях со множеством торчащих из-под подола накрахмаленных нижних юбок.

Из близлежащих резерваций прибывают и индейцы. Обычно нелюдимые и ревностно следящие за тем, чтобы на их территорию не проникали докучливые туристы, в дни «Стампида» они облачаются в праздничные наряды и въезжают в Калгари на затейливо убранных лошадях. В городе они охотно фотографируются с детьми и продают поделки, приготовленные к празднику. Правда, рассказывают, интерес ребятишек к «краснокожим» в последнее время упал. Повязки с перьями и складные вигвамы, как у настоящих индейцев, родители приобретают скорее не наследникам, а из ностальгии по собственным детским забавам.

Кульминация «Стампида» — гонка на тяжелых фурах, запряженных четверками лошадей,— точных копиях тех, на которых столетие назад появились в здешних местах пионеры. Состязание это тяжелое, но игра стоит свеч — помимо славы, герой «Стампида» получает премию в сто пятьдесят тысяч долларов. Ну а главный выигрыш получают владельцы развитой и прекрасно функционирующей индустрии туризма, третьего — после скотоводства и нефтедобычи — столпа экономики края. В дни фестиваля они успевают обслужить свыше миллиона приезжих: обеспечить ночлегом, накормить, развлечь.

Знакомство с городом я начал с «Херитейдж парк» — Парка наследия — этнографического музея под открытым небом. Сюда, на берег озера Гленмор, свезли сотню построек из Калгари и его окрестностей.

Одно из первых строений за воротами главного входа, напоминающего форт,— причудливый особняк, стиль которого затруднился бы, наверное, определить самый дотошный архитектор,— дом видного горожанина начала века, банкира Дэвида Принса.

В него можно зайти — все предметы обстановки и утвари сохранены, а служители музея в костюмах соответствующей эпохи с удовольствием расскажут о привычках и распорядке дня бывшего владельца, продемонстрируют, как действовали керосиновая лампа или стиральная машина с ручным приводом. Особенно запомнился, однако, девиз банкира, высеченный на табличке у входной двери: «Не делай ничего бесплатно и всегда откладывай половину на будущее». Надпись пользуется популярностью — молодежь, правда, ухмыляется, а вот люди постарше перечитывают и одобряют.

Рядом — улица ковбойского городка. Лавки шорника, оружейника соседствуют с кузницей, аптекой, офисом шерифа — все действующее. В кондитерской можно купить карамель, приготовленную по старым рецептам, а в «салуне» — пообедать. Кузнец профессионально расскажет о тонкостях ковки лошадей, аптекарь — о лекарствах того времени. Сразу же за городом — хозяйственная зона: деревянный элеватор, каретный сарай, пожарная часть...

На ранчо фыркают привязанные к отполированной временем коновязи лошади, хрюкают разгуливающие по двору свиньи, отмахивается от оводов теленок. Здесь всегда много народа.

Сельскохозяйственный труд в Канаде — в почете. Эмигранты из Европы распахали в начале века обширные территории Степного района и сделали его одной из главных житниц мира. До 60 процентов мирового экспорта пшеницы шло в 30-е годы из этих земель. Занимались земледелием здесь главным образом немцы и украинцы.

И здесь я услышал такую вот фразу: «Наталка, Наталка, пидэм до шопу (От англ. «shop» — магазин.)»,— уговаривал свою грузную чернобровую спутницу сухонький вертлявый старичок. А когда летел домой чартерным рейсом Аэрофлота, закупленным для туристической группы канадских украинцев, соседом оказался крепкий 80-летний старик. Судьба забросила его семью в здешние края из-под Ужгорода в голодные двадцатые годы. Дед, словоохотливый от природы, был еще и возбужден предстоящим перелетом. В пять минут он выложил, что летит в Советский Союз восьмой раз, описал маршруты своих путешествий. И тут же рассказал историю, происшедшую лет пятнадцать назад. В Киеве, куда он отправился тогда вместе с женой, фермер увидел, как подростки играют на улице в футбол черствой булкой. Хлебороб был оскорблен: схватил ближайшего мальчугана и отодрал его за уши.

Я слушал и чувствовал, что лицо мне заливает краска стыда за то, что гражданин Канады давал советскому школьнику урок уважения к чужому труду, к хлебу.

Сегодня лишь пять процентов населения Канады заняты в сельском хозяйстве. Однако тяга к земле у людей сохранилась. В окрестностях Калгари немало ферм, где охотно пускают на лето приезжих. Заплатив деньги за отдых, те встают вместе с хозяевами ни свет ни заря, ухаживают за животными, помогают заготавливать корма, клеймить телят, объезжать лошадей.

К западу от Калгари вытянулся вдоль Скалистых гор провинциальный (управляемый в отличие от национального администрацией провинции, а не федеральным правительством) парк Кананаска. Его территория «прошита» двумястами километрами конных троп. В отведенных для ночлега местах к услугам путешественников запасы дров, чтобы они могли, подобно настоящим ковбоям, сварить на костре кофе и, завернувшись в одеяло, насладиться ночевкой под открытым небом. В одной только Альберте таких провинциальных парков сорок четыре.

Туризм здесь в основном со спортивным уклоном. По реке Боу сплавляются на каноэ; на озере Лесер Слейв ловят рыбу и катаются на яхтах, парусных досках и водных лыжах; на горе Накиска — раздолье для горнолыжников. Летом на Трансканадской магистрали, прочертившей страну с востока на запад, каждый третий автомобиль, наверное, везет за собой на прицепе дачу. У кого — крохотная будочка с парой лежаков и столиком; есть и огромные, длиной метров по десять, караван-сараи на колесах, оборудованные душем, туалетом, кухней, обставленные мягкой мебелью. Развитая сеть асфальтированных дорог позволяет забраться с прицепом в дальние уголки этих малонаселенных мест.

...Молочные зубчики на горизонте вырастают, превращаясь в мощные резцы Скалистых гор, приближающихся к нам со скоростью 140 километров в час. Едем в Банфф, горный курорт. Внезапно водитель сбрасывает скорость — на обочине четыре или пять машин — необычное скопление для этих мест. Останавливаемся и мы — может быть, нужна помощь? На опушке, не обращая внимания на публику с фотоаппаратами, стоит красавец лось и обдирает кору. Наелся, обвел взглядом автомобилистов и затрусил прочь на ногах-ходулях.

Такие встречи со зверьем — не редкость здесь: в туристических зонах на диких животных не охотятся, вот они и непуганы с рождения. К тому же в семьях ведется экологическое — точнее не назовешь — воспитание подрастающего поколения. Его девиз достаточно прост: «Оставь после себя природу такой же, какой она была до твоего прихода».

Недалеко от Банффа расположен один из самых популярных и, соответственно, самых дорогих горнолыжных курортов в Канаде — Сан-Велли. Первый снег ложится на его трассы уже в ноябре. Одна беда — в это время там часто дуют сильные ветры, срывая белый покров. Более поздний снег порой не удерживается на промерзших склонах. Есть выход — примять, утоптать первый пух. Для мощной снегоукаточной техники, в изобилии имеющейся на курорте, пустяковое дело. Но воспользоваться ею — значит, повредить гусеницами хрупкий травяной покров уникальных альпийских лугов. Это запрещено законом, да и противоречит экологическому воспитанию канадцев. Вот почему с появлением первого снега в Сан-Велли приезжают сотни, тысячи добровольцев из Калгари и, надев лыжи, утаптывают многие километры трасс.