первый раунд - Андрей Поповский

— Вахид, ты тоже на комиссию?

Он мне серьезно отвечает.

— Да, сейчас мне заходить, подержи, пожалуйста, мой чемоданчик — и подает мне свой дипломат.

Я, ничего не подозревая, беру этот чемоданчик и чуть не роняю его на пол такой он тяжелый. Естественно, я его без задних мыслей спрашиваю:

— Вахид, у тебя там что, кирпичи что ли?

— Да — гордо отвечает мне он.

— А зачем тебе в портфеле кирпичи? — ошарашено спрашиваю его я.

— А чтобы ни не минуту не забывать, что я каратист — гордо отвечает мне он и входит в дверь с надписью — Комиссия.

Все в комнате начали биться в корчах смеха, услышав последние слова Заура.

— Ну Вахид, ну и выдал — со слезами от смеха на глазах — повторял Марик. — что бы не забыть, что он каратист…

— Подождите смеяться, я еще не закончил — подняв руку, успокаивал их Заур ехидно посмеиваясь — Значит зашел Вахид в комнату, а я отошел к окошку на улицу посмотреть. Дипломат его я на подоконник поставил, чтобы не держать в руках такую тяжесть, смотрю в окно на улицу, думаю чем-то своем. Вдруг из комнаты, где находилась комиссия, раздается какой-то звон, потом шум голосов, а через минуту оттуда вылетает красный как рак Вахид, хватает с подоконника свой тяжеленный дипломат и, не говоря мне ни слова, пулей летит на выход. Я стою в недоумении, что же там произошло? Постоял я так минут пять, потом постучался тихонько в дверь, и услышав приглашение, зашел внутрь. Там в небольшой комнатке сидят за столом три мужика и все вопросительно смотрят на меня, мол, кто ты такой, и чего тебе надо. Я вежливо поздоровался и говорю — Так и так, я пришел на комиссию, чтобы получить разрешение на тренерскую деятельность.

— А по какому виду спорта? — опасливо спросил меня толстый мужик сидящий посередине.

— По каратэ — естественно отвечаю я.

Тут все они приходят в возбуждение, начинают хватать со стола и прятать пепельницы, чернильницы, графин с водой…

Я с удивлением смотрю на их суматошные действия и спрашиваю — извините пожалуйста, а почему у вас такая неадекватная реакция на мои, казалось бы, совсем безобидные слова.

— Да тут перед вами уже был один каратист — отвечает мне спрятавший под стол графин с водой мужик, который сидел слева — Он зашел и тоже попросил аттестовать его для тренерской деятельности по каратэ. Я спросил его, а чем он докажет, то что способен и достоин быть тренером по каратэ. Тогда он, ни слова не говоря, схватил со стола вазу с цветами и разбил ее себе об голову. Скажите молодой человек, у вас на каратэ, что все такие сумасшедшие?

После этих слов Заура, веселье в комнате достигло своего апогея.

— Вазу… об голову… — захлебывался смехом Егор.

— Заур, расскажи еще, как ты недавно к виньчунистам ходил — отсмеявшись, попросил Алан.

— Расскажи — поддержали Алана остальные.

— Ладно — дав себя немного поуговаривать, согласился Заур, наливайте себе еще чаю, я крикну жене, она еще кипятку принесет.

Все принялись разливать чай по чашкам, а Заур вновь продолжил.

— Решил я, недавно зайти в гости к виньчунистам, которые обосновались у нас в сельхозинституте, узнал, когда них тренировка, и придя за десять минут до начала занятий в их зал, подошел к сенсею, очень такому представительному мужику в китайской униформе, забыл как она называется.

— Ги — с места подсказал Закир.

— Ну да ладно, не важно — отмахнулся от него Заур и продолжил свой рассказ — Подошел я значит к тренеру, очень вежливо представился и попросил поработать с ними, для обмена опытом, так сказать. Он, конечно же, обо мне слышал, и милостиво кивнув головой — типа согласился. Выставили они против меня своего лучшего бойца. Мы заранее с ним договорились, что я его в голову бить не буду, а он будет работать свободно. Начали мы спарринг, противник прыгает метрах в трех от меня и ближе не идет. Я смотрю на него, а он на расстоянии делает какие-то непонятные мне пассы руками, а все зрители в зале прямо взрываются аплодисментами. Я остановился и спросил тренера.

— Уважаемый, а что означают эти загадочные движения вашего ученика и к чему такая бурная радость зала?

— Мой ученик только что вырвал тебе глаза, раздавил пах и отбил селезенку — важно ответил мне он.

Я так удивился, этот парень прыгал в трех метрах от меня, и ни разу меня не коснулся, а меня уже объявили инвалидом без глаз, без яиц и с пробитой селезенкой. Хорошо — подумал, я — и резко сократив дистанцию, легонько всадил этому парняге йоко в корпус. Тот остановился, закашлялся, и попросил меня, не бить его в корпус, так как у него, что-то там болит. Ладно, в следующий раз я атаковал его лоу в бедро, меня тут же попросили не бить его в бедро, так как у него нога побаливает. В общем, к концу спарринга, по дополненным по ходу правилам, он мог бить меня как хочет и куда захочет. А я, мог бить его, только в его правую ягодицу, потому что, остальные части тела у этого парня якобы сильно болели. Плюнул я на это дело, и вежливо попрощавшись, спокойно ушел из их зала. Через некоторое время до меня стали доходить слухи, что винчунисты страшно меня побили в том бою, и что я там, со слезами на глазах, просил их отпустить меня. Я человек простой и не злобивый, но мне весьма дорога моя репутация, вот я и решил выяснить, кто же распускает эти нелепые слухи. Пришел яв сельхозинститут снова, там тренер этих кунфистов работает преподавателем, нашел кабинет, где он проводил занятия, и дождавшись, пока все студенты выйдут, зашел к нему. Снова вежливо поздоровавшись, я сказал ему.

— Наверное, кто-то хочет нас поссорить. Я слышал, что ходят слухи, что толи ваши ученики, толи вы сами, побили меня, и я со слезами на глазах просил у вас пощады. Мне бы очень не хотелось, чтобы это наглое вранье и дальше распространялось по городу.

— Да как ты посмел сюда прийти!? — этот чудик, наверное, в свое время, пересмотрел китайских боевиков. Он вскочил из-за стола, грозно сдвинув брови, ну точь в точь китайский шифу, которого куснул клоп за задницу.

— Я тебя сейчас по стене размажу — грозно глядя на меня продолжил он.

Мне ничего не оставалось делать, как нежно взять его левой рукой за галстук, и предварительно отвесив ему прямой правой в челюсть, пару раз приложить бедолагу лицом об письменный стол. После чего я оставил его обмякшую тушку лежать на этом столе и вышел, тихонечко прикрыв за собой дверь. Больше никаких слухов на эту тему по городу не ходило…

В этот день разговор зашел об идеомоторной тренировке, заключающейся в мысленной отработке технических действий. Артур еще в первые дни занятий посоветовал Егору в свободное время почаще мысленно покручивать боевые связки и комбинации, при этом посылая нервные импульсы в ударные конечности.

— Идеомоторная тренировка — это, конечно же, не то же самое, что настоящая работа, но она может в какой-то мере ее дополнить, формируя лучшее прохождение нервных импульсов в твоем организме, — говорил он Егору. — Попробуй, когда идешь по улице, мысленно атаковать людей, идущих тебе навстречу, либо догоняющих тебя. Проиграй в голове, как ты будешь действовать, если несколько человек на автобусной остановке нападут на тебя. Потом проанализируй правильность своих действий, разложив ситуацию на составляющие, и прокрути ее так и эдак. При систематической практике подобная работа сформирует автоматизм и правильность твоих действий в случае возникновении реальной опасности. Тогда ты не будешь размышлять, как тебе атаковать противника. Размышление тормозит действие и поэтому в экстремальной быстроменяющейся ситуации, в идеале, нужно как бы плыть по течению, твое тело само сработает так, как нужно, выдав боевую комбинацию, подходящую для данной ситуации.

Заур, услышав от Егора о мысленной отработке техники, только рассмеялся.

— Егор, ну ты подумай, как ты можешь мысленно что-то отработать, не задействовав при этом свое физическое тело, не проработав соответствующие мышцы и суставы. Идеомоторная тренировка — это занятие для ленивых. Лень, например, мне идти сегодня на тренировку, так я, сидя на диване, мысленно позанимаюсь и себя этим успокою. Мол, я тренируюсь, а не просто расслабился как конь, и лежу тут, вытянув ноги. Так, по-твоему, занимаясь мысленно, можно легко стать виртуальным чемпионом мира и потеть особо не нужно, и пахать в зале совсем не обязательно.

Алан и Марик дружно рассмеялись, поддерживая учителя.

— Заур, я же не говорил о замене обычных занятий. Я сказал о дополнении одного способа занятий другим.