Гениальный грабитель - Евгений Сухов

Назар невольно выпучил глаза:

— Вам и это известно!

— Мне многое чего известно… Я бы мог перевести эти деньги на свое имя, но, как видишь, этого не сделал.

— Что же вы так… лопухнулись. Я ведь спрячу их еще более надежно.

— Мне это без надобности, просто хотел тебе показать, что между нами должно быть доверие. Так что ты скажешь?

— Вы многим рискуете, я ведь могу обратиться в полицию, — прищурился Сумароков.

— Это не в твоих интересах, я слишком много о тебе знаю. А потом мы с тобой похожи. Я слеплен из того же теста.

— Вы мне не сказали, как вас зовут.

— Называй меня Сергеем Викторовичем.

— Имя не настоящее?

— Для нашего дела это неважно. Так что ты скажешь?

— Хорошо. Я согласен. Что я должен сделать?

— Взломать защиту у банка «Заречье».

— Ничего себе задачка! — ахнул Сумароков.

Шабанов невольно ухмыльнулся: вполне предсказуемая реакция, было бы странно, если бы он повел себя как-то иначе.

— Я знал, что тебе понравится.

* * *

Третьим участником группы был Константин Ряшенцев, погоняло Скалолаз. Еще один самородок, по криминальной специальности «домушник». Его особенной слабостью были последние этажи высотных зданий. Несмотря на молодость, к своему делу он подходил весьма обстоятельно, профессионально, тщательно подбирая подходящую квартиру для ограбления. Как правило, его клиентами становились весьма состоятельные люди, имеющие возможность проживать на верхних этажах высоток, чтобы, спрятавшись у бога за пазухой, лицезреть растянувшуюся у подножия Москву. Богачи со свойственной им беспечностью любили распахивать окна настежь, чем значительно облегчали Константину работу, наивно полагая, что вряд ли отыщется смельчак, что рискнул бы проникнуть в жилище со стороны улицы.

Можно было только представить степень их разочарования, когда квартира все-таки оказывалась ограбленной. Причем Константин был из тех домушников, что старался не пропускать ни одного угла, выгребая из них все самое значительное. Так что после его визитов негде было укрыться даже комнатной мыши. Скалолаз аккуратно складывал в рюкзак добро и с помощью альпинистской страховки спускался по стене дома.

К выбору подходящего «терпилы» Константин приступал столь же основательно, как и к самому ограблению. Предпочтение отдавал домам, в которых селились исключительно состоятельные люди. Но даже среди них существовали свои бедняки и богачи, и тут важно было не проколоться. Важна была любая мелочь — на каких машинах они разъезжают, как одеваются, с кем общаются. Вооружившись биноклем, Константин рассматривал окна потенциальных «терпил», надеясь отыскать богатство. Порой ему это удавалось… Вот только сбывал он сокровища по бросовым ценам, и у всякого кто догадывался о его воровской специализации, невольно возникала мысль, что процесс ограбления его интересовал куда больше, чем добытые вещи.

К своей воровской специальности Скалолаз пришел не сразу. В молодости Константин Ряшенцев всерьез увлекался альпинизмом и даже покорил пару семитысячников на Тянь-Шане. Однако организация экспедиций стоила значительных средств, и в оставшиеся десять месяцев он занимался тем, что красил фасады высотных зданий, работал на мостах, где требовалась недюжинная альпинистская подготовка, чтобы заработать на новые восхождения. Бывал даже Дедом Морозом, заявляясь через окна к детям прямо в разгар новогоднего праздника. В общем, приключений хватало. И вот однажды, заглянув в одну из таких квартир, обставленную дорогой мебелью, он подумал: «А почему бы не явиться сюда в отсутствие хозяев?» Что, собственно, и сделал, набрав за два часа необременительной работы аж на восхождение на Эверест. А потом он просто потерял счет ограбленным квартирам, и теперь драгоценности его интересовали куда больше, чем панорама с вершины семитысячника.

Однажды Константин присмотрел квартиру, хозяин которой укатил с молодой подругой на Мальту, оставив хоромы на попечение межведомственной охраны. Вот только окна, выходящие на многолюдный проспект, ставить под сигнализацию не пожелал. Оно и понятно, кому же взбредет в голову безумная мысль вламываться в окна на двадцать втором этаже высотного здания, чтобы совершить кражу. В тот раз Ряшенцеву удалось вынести греческую вазу, которая сделала бы честь любому музею мира, уже на следующий день он продал ее туристу, помешанному на греческих артефактах. Тогда он посчитал, что выручил за нее неплохо. Две недели, проведенные на Гавайях, пролетели как один день, потом были Таиланд, Греция, Мальдивы. Деньги, как и все хорошее, обладают одним неприятным качеством — быстро заканчиваются, а потому он отважился наведаться уже в знакомую квартиру еще раз, всерьез полагая, что хозяин, среди огромного количества антиквариата, вряд ли обратит внимание на отсутствующую вазу. Но, как выяснилось впоследствии, его уже там поджидали. Приключение оказалось куда более коротким, чем он предполагал. Едва Константин ступил на порог, обмотанный страховочными веревками, будто бы тропический паук паутиной, как тотчас на его плечи многопудовой тяжестью навалился какой-то здоровяк.

Самое скверное, что его повязала не вневедомственная охрана, при которой имелся небольшой шанс на спасение, а хозяева квартиры, которые не станут обременять себя внутренними терзаниями, а просто скинут непрошеного гостя с двадцать второго этажа.

Он лежал, придавленный к полу тяжелым телом, когда раздались равномерные шаги. Преодолевая сопротивление, сдавившее шею, Константин чуть повернул голову и тотчас прямо у самого лица увидел черные, кожаные, идеально начищенные ботинки. Ряшенцев невольно зажмурился, с тоской подумав о том, что у незнакомца было вполне подходящее положение для удара. Скалолаз уже смирился было с тем, что придется отплевываться кровью вместе с выбитыми зубами, как вдруг сверху раздался добродушный голос:

— Попался! Вот ты какой… А хорош!

В следующую секунду Ряшенцев увидел говорившего — присев на корточки, тот принялся с интересом его рассматривать. Сильная хватка за спиной слегка ослабла, но ровно настолько, чтобы он сумел приподнять голову. Теперь Константин видел серые брюки в едва заметную белую полоску, сильно натянувшиеся на коленях; клетчатую рубашку навыпуск, поверх которой на длинной золотой цепочке висел инкрустированный четырьмя маленькими бриллиантами крест; пук рыжеватых волос, выбивавшихся из распахнутого ворота, крепкую шею и волевое привлекательное лицо с небольшой горбинкой на носу и с гладко выбритыми щеками.

— А мы уже и не думали, что ты появишься. Ждать перестали. Сегодня хотели уходить, а ты вот… опять появился. Подарок нам сделал. Что, деньги закончились? — по-приятельски спросил хозяин. — Решил по новой в мою квартиру заявиться. А мне пришлось свою вазу отыскивать. Хорошо, что наш мир очень тесный, как видишь, нашел! Стоит на прежнем месте. Особенно долго искать и не пришлось. Но потратиться пришлось изрядно, так что тебе придется эти денежки отработать.

Сразу за спиной хозяина квартиры Ряшенцев увидел ту самую вазу, что выкрал с месяц назад, — она стояла на том же самом месте, выглядывая из-за плеча белобрысого расширяющейся горловиной и высокой ручкой.

— Чего же ты молчишь, голубь? Мне так теперь тебе называть? Или, может, ты иного обращения требуешь?

— Это случайно, — выдавил из себя Константин. — Подобное не повторится.

— Ха-ха-ха! — расхохотался горбоносый. — Взобраться на двадцать второй этаж ты называешь случайностью! Случайно, значит, ты залез ко мне в первый раз, случайно во второй… Нет, брат, в такие случайности я не верю. А вот то, что подобное больше не повторится, так я с тобой полностью согласен. Вот сейчас выбросим тебя в окно и посмотрим на твое падение. А ну-ка взяли его, подтащили к окну! — распорядился белобрысый.

Хватка на мгновение ослабла, но лишь только для того, чтобы в следующую секунду сделаться еще крепче. Чьи-то руки, невероятно крепкие, подхватили его под мышки, ноги вдруг потеряли опору и его быстро подтащили к распахнутому окну. Константин яростно сопротивлялся, пробовал вырваться. Почувствовал, что задел какой-то громоздкий предмет, грохнувшийся на пол с глухим стуком. И тотчас получил в бок ощутимый болезненный удар.

— Так ты еще брыкаешься!

— Крепче его держи, — посоветовал хозяин, стоявший немного позади. — Руки попридержи, чтобы за подоконник не цеплялся. — Говорил он спокойно, едва ли не равнодушно, как о деле совершенно решенном, пустяшном. Эдакая ничего не значащая соринка, отряхнул с лацкана пиджака и потопал себе дальше.

Теперь распахнутое окно было совсем рядом. Константин отчетливо различал звуки клаксонов, врывавшиеся через распахнутое окно и пребольно ударившие в барабанные перепонки. Он ощутил страх, который парализовал волю. Константин извивался, пытался вырваться из крепких рук, но чувствовал, что совершенно бессилен перед все нарастающей силой. Кто-то невероятно сильный уверенно опутал его ноги концами веревок, лишив последней возможности к сопротивлению. Горло захлестнул узкий шнур, рассекая до крови кожу.