Судья - Игорь Денисов

— Вам кажется?

— Да, — соврал Павел. — Я уверен.

— Куда грязную одежду?

— На пол.

— Куда?

— В угол.

Павел подошел к зеркалу, застегивая верхнюю пуговицу красной клетчатой рубашки.

Дима стоял посреди гостиной — в чистых серых джинсах и белой футболке. Он оглядывался с детской непосредственностью. Дима не спросил Павла, откуда детские вещи, и Павел был ему благодарен.

— Садись. Сейчас будем обедать.

Смущенно бормоча, Дима сел на диван.

— Включить телевизор?

— Не, — мальчик помотал головой. — У вас есть библиотека?

— Есть.

— Можно посмотреть?

— Парень, распоряжайся в моем доме, как душе угодно. Только книги, чур, найдешь сам.

— Ладно, — Дима с готовностью отправился искать. Павел усмехнулся.

«Что ждет его? Есть ли для него надежда?»

Его улыбка поблекла.

Павел разогрел куриный суп, вскипятил чайник. Заглянул в свою комнату. Темная вихрастая голова мелькала перед стеллажами. Дима был поглощен книжным великолепием.

«И тот был такой же».

Павел почувствовал, как ледяная игла кольнула его в сердце.

Обедали молча. Дима показал Павлу две книжки: «Мир Смерти» и «Страну Багровых Туч».

— Павел Юрьич, можно эти?

— Конечно, — Павел наморщил лоб. — Но что скажут твои родители?

Они посмотрели друг на друга через стол.

Дима ничего не ответил, уткнувшись в тарелку.

— Еще кое-что, — Дима поднял глаза. Он всегда смотрел Павлу в глаза, когда тот говорил. — Называй меня Павел, хорошо?

— Я…

— Очень прошу.

Дима улыбнулся. Кивнул.

Оба смущенно замолчали.

— Кто эта женщина?

Дима подошел к комоду, глядя на фото в рамке. Павел вчера вытащил его из ящика и поставил рядом с пустой вазой.

Павел взглянул на Катю.

Это было мучительно. Он перевел взгляд на Диму. Тот прижимал к груди книги. Лицо мальчика поразило Павла своей серьезностью.

— Она была вашей женой?

— Да.

— Вы расстались?

— Она умерла.

После недолгого молчания Дима сказал:

— Очень красивая женщина.

— Да, Катя была красавицей.

— Из-за чего люди расстаются?

— Трудно сказать. Людям кажется, что друг с другом им будет хорошо. И они влюбляются.

— А потом оказывается, что им друг с другом плохо?

Учитель улыбнулся.

— Им друг с другом трудно. И хорошо, и плохо.

— Почему?

— Потому что… — Павел запнулся. — У тебя когда-нибудь была собака?

— Нет.

— Родителей просил?

Дима опустил голову, и Павел обругал себя.

— Нет. Не просил. У них денег нет.

«А на водку?»

— Ясно.

Он положил ладонь на плечо Димы.

— Когда-нибудь у тебя обязательно будет пес с висячими ушами.

— Ага, — сказал Дима. — Сенбернар.

— Сенбернар? А почему сенбернар?

— Он большой. Сильный. И добрый.

— А, — сказал Павел. — О чем мы говорили?

— О том, почему люди расстаются.

— Да. И о собаках. Когда у тебя будет пес, тебе нужно будет его выдрессировать. Чтобы псина тебя слушалась. А другого человека выдрессировать нельзя.

Дима помолчал, теребя корешок книги.

— Вы спали с ней?

Павел взглянул на Диму. Тот усиленно улыбался, но глаз не отводил.

— Да. Но я не собираюсь обсуждать это с тобой.

Часы на стене звонко пропели, возвещая полдень.

Оба вздрогнули.

Безумное утро обратилось серым, пасмурным днем. В небе тяжело плыла огромная, как скала, черная туча.

Павел присел на корточки.

— Помни — что бы ни случилось, я помогу.

Дима кивнул.

— Не беспокойтесь. Я сам справлюсь. До свидания.

— Счастливо.

Павел выпрямился, глядя на удаляющуюся маленькую фигурку. Улыбка на губах медленно растаяла.

«Я помогу».

Великая самонадеянность. Великая.

Глава 14. Баринов

— Ира, зайдите ко мне.

Маленький толстый человечек, утопающий в кожаном кресле, задумчиво смотрел на поверхность стола поверх сцепленных пальцев.

Валерий Баринов прикрыл тусклые серые глазки, глядя из-под полуопущенных ресниц, как томная первокурсница.

Больше всего он походил на модного адвоката. Брюшко. Тихий, вкрадчивый голос, выговор со смягчением согласных, особенно шипящих. Серые и зеленые костюмы. Из нагрудного кармана торчит цветастый платок.

На самом деле он — крупный бизнесмен. Крупнейший делец города Высокие Холмы. Сеть торговых центров, несколько аптек, строительство домов в юго-западной части города.

Вошла секретарша — молоденькая девушка с глазами опытной женщины.

К сожалению, Ира почти все время смотрела в пол.

Девушка с судьбой. Баринов за свой полувек повидал многих девушек с судьбами. И все они смотрели в пол.

— Что-то нужно, Валерий Георгиевич?

Ира уже освоилась, хотя работает четвертый день. Толковая девчонка.

— Ирочка, возьми эти файлы, — Баринов отдал ей диск. — Отправь на главного бухгалтера. Конечно, сделать это нужно как можно скорее. Немедленно.

— Я поняла.

— Ну и чудненько, — Баринов потерял к Ире всякий интерес. Вновь погрузился в размышления.

Ира была самой прилежной из всех девушек, работавших в офисе Баринова.

Многие из них пытались соблазнить его. Таких он увольнял сию минуту. ТП не сможет утаить то, что здесь можно подслушать. И подсмотреть.

Большинство использовали служебный телефон, чтобы трепаться с подругами. Или хахалями. Все эти девушки большую часть дня прихорашивались, попивали кофеек и строили глазки посетителям.

Баринов платил 500 долларов. Прежние секретутки выражали недовольство. Ира промолчала. Она, кажется, даже обрадовалась.

Баринов оттолкнулся ножками от пола. Кресло на колесиках откатилось назад. Обитая кожей спинка уткнулась в стену. Баринов со странной улыбкой развернул кресло, переставляя коротенькие ножки (еле доставал) по паркету. Оттолкнулся. Кресло выехало из-за стола на открытое пространство. Баринов на ходу дернул левой рукой за подлокотник. Развернулся. Слишком резко. Кресло качнулось, как лодка в штормовую погоду.

Он улыбнулся, тяжело дыша. Достал платок. Вытер со лба пот. Взгляд наткнулся на стену с фотографиями, дипломами и лицензиями. Под стеклом хранилась бейсбольная бита с эмблемой его фирмы.

Баринов подъехал к витрине. Нагнулся, чуть не вывалившись. Прижался лбом к гладкому стеклу. Нос и верхняя губа сплющились.

Жанна работала у него три года назад. Высокая блондинка с фигурой Венеры. Ее мясо тряслось и подпрыгивало, как желе, при каждом шаге. Эта шлюха с накрашенным личиком одевалась так, чтобы в как можно более выгодном ракурсе показать всем свои прелести.