Пиратские утопии. Мавританские корсары и европейцы-ренегаты - Питер Ламборн Уилсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта гавань образована островом Шеркин, также являющимся естественным волнорезом. Дальше в море лежит остров Клир-Айленд, ближайшая земля к маяку на скале Фаснет-Рок, чьи мощные лучи воодушевили немало путешественников через Атлантику. Это надёжно защищённое логово, и его окрестности, в то время – крупнейшее баронство в Ирландии, находились во владении рода О’Дрисколлов, которых, быть может, стоит помнить как самый знаменитый клан ирландских морских разбойников. Им шла богатая пожива от пиратов, спешивших на всех парусах при попутном ветре с добычей, взятой у ненавистных англичан. И поэтому, как считается, между О’Салливанами и О’Дрисколлами существовала определённая неприязнь. Без сомнения, об этом хорошо знали пираты и с немалой выгодой этим знанием пользовались.
Таким образом, Берехавен и Болтимор не были пиратскими логовами в том смысле, что ими владели отъявленные морские разбойники, использовавшие их как ключевые базы для своих операций. Они были полезными местами стоянок, куда могли приходить все пираты, чтобы гарантированно получить за свой груз хорошую цену или скрыться, получив защиту в периоды гонений. В то же время, не приходится сомневаться в том, что владельцы этих двух портов и сами занимались пиратством, и не отличались глупой щепетильностью в вопросах нарушения интересов как друг друга, так и всех прочих ирландцев. Известен случай, когда сэр Финин О’Дрисколл – или сэр Финин Корабельный, как его ещё звали, – изрядно обжёгся на грузе роскошного вина.
Однажды ненастным февральским днём этот уважаемый человек вместе со своим незаконнорождённым сыном Гилли Даффом, прозванным также Чёрным парнем, увидели корабль, беспомощно метавшийся у входа в Болтиморский залив. Запрыгнув в лодку, заботливая парочка к большой радости удручённых матросов предложила указать им проход. Это было португальское судно, гружёное сотней бочек вина, предназначенного для неких купцов в Уотерфорде. Об этом О’Дрисколлы узнали очень скоро и решили сами завладеть грузом. Португальский капитан был только рад, когда радушные чужаки предложили ему и его офицерам отобедать с ними в их порту. Очевидно, он ничего не заподозрил и тогда, когда приглашение было распространено на всю его команду. С ними поступили как паук с мухой. Как только моряки оказались внутри замка, они были схвачены, закованы в цепи, и началась выгрузка вина. Однако уотерфордские купцы были не из тех, кто позволяет подобным манером уязвлять свою гордость (и свои карманы), поэтому они быстро снарядили вооружённый корабль, чтобы отомстить за свои потери.
О’Дрисколлы, всё ещё занятые расснасткой виноторгового судна, были захвачены врасплох и едва смогли спасти свои шкуры. Воодушевлённый победой, мэр Уотерфорда спустя несколько дней послал ещё одну экспедицию, и она оставила Болтиморский замок в руинах, а кроме того, сожгла все корабли О’Дрисколлов количеством около пятидесяти. Их личная тридцативёсельная галера была приведена в Уотерфорд в знак победы. Но Болтиморская гавань не замедлила восстановиться от этой неудачи. Вскоре от торговли с пиратами потекли новые доходы.
Жители Берехавена не отставали в том, чтобы выискивать всевозможные схемы, способные принести им деньги. Если не своекорыстный интерес, то их гордость не могла им позволить играть вторую скрипку после Болтимора. Поэтому Доннелл О’Салливан существенно разнообразил свою деятельность скупщика краденого тем, что принялся сдавать в аренду иностранцам права на вылов рыбы. И что весьма удивительно, те права, которые он сдавал в аренду, были по большей части его собственными. «У побережья водится рыба в таком изобилии, какое редко где встретишь в других местах христианского мира, – писал сэр Томас Стаффорд, – и в сезон вылова это было излюбленное место для рыбаков из всех стран, и хотя пошлины, которые они платили О’Салливану, были совсем невелики, они приносили ему по меньшей мере 1 500 фунтов в год». В пересчёте на современные деньги эта сумма будет эквивалентна не менее 15 000 фунтов.
Такое соперничество между двумя пиратскими логовами продолжалось в течение многих лет. Однако Берехавену было суждено пасть первым. 16 сентября 1602 года[22] сэр Джордж Кэрью предпринял яростное нападение на замок Данбой. Его осада стала частью общего жестокого усмирения ирландского восстания 1600–1603 годов. В это время гавань была под охраной всего ста двадцати человек, а силы Кэрью насчитывали по меньшей мере пять тысяч, однако храбрым защитникам удалось продержаться до 18 сентября, когда, в конце концов, стены были проломлены и атакующие ворвались внутрь. Даже в самые последние мгновения, когда люди короля уже были внутри замка, ирландцам почти удалось одержать пиррову победу. Когда солдаты ворвались на склад, они увидели, как Ричард МакГеохеган, отважный комендант замка, корчась от боли, пробирается к бочкам с порохом, держа в руке зажжённую свечу. В самый последний момент они успели схватить его, и хотя тот был смертельно ранен, его тут же прикончили в порыве бессмысленной и отвратительной жестокости.
Сам О’Салливан сражался где-то в другом месте и ему удалось бежать в Испанию – лишь для того, чтобы быть предательски заколотым неким англо-ирландцем. Будучи пиратским гнездом, Берехавен вполне заслуживал подавления, но Кэрью атаковал его не по этой причине. Он карал пиратов за их предполагаемую неверность Короне, притом что это подозрение никоим образом не было доказано. Поэтому англичане предпочитают забыть о той тотальной резне, которая сопровождала захват замка Данбой. Она была ненужной, недостойной и несправедливой. От замка Данбой ныне остаётся лишь развалившийся фрагмент, а место, где он располагался, поросло деревьями. Так на какое-то время сгинул Берехавен8.
Осада замка Данбой в 1602 году. Гравюра XVII в.
Что же касается Болтимора, то мы признательны за рассказ о
