Охотники за алмазами - Георгий Свиридов

— Сумку и все остальное купила… Сама купила.

— Бред какой-то!

Миклашов хотел еще что-то сказать, но рядом, метрах в десяти, грохнул снаряд. Ровик качнуло, подбросило, и железный треск разрываемого воздуха тупо ударил в уши, в лицо, окатил пылью, едким дымом, комьями земли. Взвизгнули над головой осколки. Один из них чиркнул по краю ствола молоденькой елочки, и острый косой срез обнажил белое тело дерева. Несколько секунд они лежали рядом на дне хода сообщения. Лариса хорошо помнит те жуткие мгновения, длинные, как бесконечность. И все же ей было не совсем страшно. Была не одна. Рядом военный человек. Она видела, что и ему страшно. Но он, как ей казалось, умел побеждать свой страх. И это рождало надежду.

Игорь первым приподнялся, нервно стряхивая с себя комья глины, мелкие ветки, хвою, вытер тыльной стороной ладони землю с сухих губ, с подбородка. Во всем теле ощущалась какая-то странная легкость. «Мимо! Мимо! — стучала в голове мысль. — Пронесло! Живой!»

Он сел и впервые осмотрелся вокруг, и тут, неожиданно для себя, Миклашов обнаружил, что ход сообщения, по которому он продвигался, ведет не в тыл батареи, как он надеялся, а наоборот, к переднему краю, к позиции орудия Беспалова. Такое открытие его позвало вперед — там, под огнем, сражаются, ведут бой.

— Я сейчас… я пойду!

— Подожди!.. Стой!.. Не уходи! — Лариса села на дно траншеи, поджав под себя ноги. — Не уходи.

Миклашов приподнялся и выглянул из хода сообщения. Позиция Беспалова находилась метрах в двадцати. Орудие длинным стволом смотрело в сторону шоссе. Вокруг — на станине, на изрытом воронками бруствере, у ящика со снарядами в разных позах прижались бойцы расчета. Казалось, они бросились на землю в момент артиллерийского налета и сейчас встанут, займут свои места. Сержант Беспалов лежал ничком на бруствере, сжимая пальцами полевой бинокль. Только один наводчик метался на своем сиденье, неуклюже согнув спину.

За бруствером просматривался кусок шоссе. Там черными шлейфами дымили танки. Один, странно разворачиваясь, разматывал с катков гусеницу. Слева, за дорогой, сухо бухали торопливые пушечные выстрелы. И справа, на самом фланге батареи, раздавались орудийные выстрелы. «Червоненко и Петрушин работают, — подумал Миклашов. — Долбят! А что же Беспалов?» И вдруг острая догадка кольнула сознание: расчет вышел из строя… Не может быть! Игорь привстал, оглядел позицию. Никто не шевелился.

Лариса смотрела на Миклашова преданно и доверчиво, не решаясь сама выглянуть из ровика.

— Ну, что увидел?

— Весь расчет!.. — Игорь потер кулаком лоб, словно пытался помочь голове переварить такие невероятные события, и в глазах его, потемневших и ставших отрешенно холодными, застыла решительность, и он вымолвил: — Двигай за мной!..

Миклашов выпрыгнул из хода сообщения и, пригибаясь, бросился в ближайшую воронку, что чернела возле срезанной наполовину елки. Из нее он перескочил на позицию орудия. Снаряд разорвался сзади, взметнув фонтан земли и сломанный ствол березы. Лариса видела, как Миклашов упал, потом пополз к раскрытому снарядному ящику. Вынул увесистый, тускло поблескивающий снаряд и, прижимая его к груди, подбежал к орудию.

— Кто живой?.. Заряжаем!..

Лариса, вцепившись руками в край ровика, ошалело смотрела на сержанта. Ему никто не отозвался. Игорь сам вогнал снаряд. Там, на шоссе, катили танки прямо на орудие, выбрасывая сгустки огня из стволов. Миклашов тронул наводчика, и тот плавно повалился на бок. Игорь едва успел его поддержать, затем оттащил в сторону и положил возле бруствера.

Лариса ощупала свою сумку. Настал и ее черед. Ей никто не приказывал, но раненому никто, кроме нее, не поможет.

— Раненый? Куда?..

— Ему уже все… ничего не поможет. — Она услышала голос Миклашова. — Стервы!

Игорь круто повернулся и в два прыжка очутился у зенитного орудия. Усевшись на жесткое металлическое сиденье наводчика, сощурившись, как на стрельбище, простым глазом рассматривал на шоссе танки, выбирая себе подходящую цель. И в этот миг над головой в небе послышался знакомый надрывный гул самолетов. Гул быстро нарастал, вплетаясь в густой лязг и скрежет надвигающихся танков, дрожал и, вырастая в мощный рев, подавлял, глушил другие звуки.

— Летят!.. Ой, бомбить будут! — Лариса, задрав побледневшее лицо вверх, невольно стала пятиться от орудия. Она хорошо знала, что такое бомбежка.

Миклашов взглянул в небо и увидел немецкие самолеты. Они нависли над батареей, изготавливаясь для бомбометания. Игорь, не отрывая глаз от самолетов, торопился скорее поднять ствол орудия в небо.

— Снаряды!.. Снаряды! — крикнул он санитарке. — Быстрее!

Лариса отрешенно уставилась на Миклашова, потом, сообразив, чего же от нее требуют, втянула голову в плечи, пригибаясь, подбежала к раскрытому снарядному ящику.

— Я сейчас… Сейчас принесу!..

Первый немецкий самолет, склонив крыло, озаренный лучами солнца, мягко нырнул вниз, и гудящий, свистящий рев хлестнул в уши. Миклашов разворачивал длинный ствол орудия, видел, как от самолета отделились небольшие продолговатые предметы и, чуть покачиваясь, отвесно полетели вниз. Они падали и росли на глазах, становились похожими на железнодорожные шпалы, тяжелые и темные…

Миклашов спешил. Орудийный ствол длинным указательным пальцем взметнулся вверх и поспешно стал выбрасывать в небо, в живой круг, бледно-фиолетовые стрелы трасс, и они лопались там, высоко, возле тяжелых птиц, удивительно белыми клочьями ваты.

Сделав полукруг, первый самолет, сверкая черно-белыми крестастыми крыльями, на мгновение остановился, а потом сразу начал почти отвесно падать, хищно вытягиваясь тупой мордой вперед, прямо на орудие, на Миклашова, на Ларису, и она видела, ощутила огневой запах и почти осязала кожей, как эта сверкающая ревущая громадина мчится к земле. В эти короткие секунды сержант Миклашов автоматически выполнял обязанности всех номеров — хватал из рук Ларисы увесистый снаряд, заряжал, наводил, прицеливался и стрелял…

— Снаряды!! Давай, давай!.. — кричал Миклашов санитарке, и сам, оторвавшись от прицела, срывался с места, бросался к снарядным ящикам, подтягивал их поближе к орудию.

Самолеты пикировали один за другим на орудие с густым отвратительным воем. Потом этот вой сменял звенящий режущий свист падающих бомб. Свист обрывался тяжелым уханьем разрывов… Взрывы мешали прицельно стрелять. Осколки с визгом и шипением вспарывали воздух, секли ветки деревьев, царапали нагретый орудийный ствол, проносились рядом, обдавая горячей струей.

— Что?! Съели?… Не нравится! — в нервной радости выкрикивал Миклашов, видя, как немецкие самолеты увиливают от вспыхивающих белопенных разрывов. — У нас не пройдешь!..

В те минуты горячего азарта, опьянения боем Миклашов не мог знать, что орудие Червоненко и весь расчет уже перестали существовать. Туда ворвался тяжелый танк и начал давить гусеницами перевернутое орудие, мертвых, уползающих раненых… Сержант не знал, что перестал существовать и НП батареи, а сам лейтенант Оврутин, оглушенный, присыпанный землей в своем окопе, неуклюже полусидел у вздрагивающей стенки с осколком в груди. Миклашов не знал, что орудие Петрушина еще яростно огрызается, но там в живых осталось всего три человека — да и те ранены, двое из них отбиваются гранатами от наседающих немецких пехотинцев, просочившихся в тыл, а третий, сам командир орудия, ведет огонь по танкам.

— Снаряд! Скорее снаряд!.. — Миклашов оторвался от прицела и, не скрывая раздражения, уставился на санитарку. — Снаряд!

Лариса стояла рядом — усталая, ей осколком распороло на бедре брюки, и в косой разрыв защитной ткани узкой полоской проглядывала розовая кожа. Лицо перемазано глиной и копотью, лишь блестят расширенные глаза, она тяжело дышала, хватая воздух открытым ртом:

— Все!.. Нету больше…

— Что?!

— Нету снарядов!..

Миклашов спрыгнул с сиденья и понесся к плоским деревянным ящикам. Хватал их и, по весу чувствуя их пустоту, яростно швырял в сторону. Последний ящик Игорь в сердцах пнул носком сапога, но тот лишь немного сдвинулся. Миклашов легко вздохнул: в раскрытом ящике лежали два снаряда.

— Есть! Есть! — он схватил их и, прижимая к груди, побежал к орудию.

— Держи! — Игорь сунул один снаряд санитарке, а сам — к орудию.

Миклашов приник к прицелу. Самолет рос все больше и больше, заполняя весь прицел. Миклашов, затаив дыхание, сопровождал самолет, выбирая мгновение для выстрела, положив руку на спуск. И в такой важный момент кто-то дернул его за рукав. Игорь недовольно отмахнулся рукой, но его дернули снова, грубо и настойчиво. Миклашов, посылая проклятия, обернулся.

— Танки!.. — Лариса показывала протянутой рукой. — Сюда… на нас!!

Прямо перед позицией, метрах в пятидесяти, подминая кусты и деревца, остервенело двигался на орудие серой громадой железа танк, выбрасывая из короткого ствола оранжевые вспышки огня. У Ларисы похолодела спина. Она на мгновение представила себе, как этакая махина врывается на позицию и подминает, лязгая и грохоча, зенитное орудие…