Римские войны. Под знаком Марса - Александр Махлаюк

После взятия Луцерии в войне произошел перелом, и после упорного сопротивления самниты оставили Кампанию и Апулию. Цепь римских крепостей и военных дорог все теснее охватывала Самний. Не смогли помочь самнитам ни вступившие с ними в союз этруски, ни греки из города Тарента, ни другие союзники. В конечном итоге, в 304 г. до н. э. римляне взяли приступом самнитскую столицу город Бовиан и только тогда согласились заключить мир. По мирному договору самниты должны были уступить римлянам Кампанию и некоторые другие земли, но сохранили самостоятельность в своих исконных областях.

Однако самниты не смирились с поражением, и через шесть лет вспыхнула Третья Самнитская война (298-290 гг. до н. э.). Надежда самнитов на успех подогревалась тем, что на сей раз им удалось составить против Рима сильный союз. К нему примкнули многие народы средней Италии, этруски и даже галлы. Риму пришлось действовать на два фронта: против самнитов и их союзников на юге, против этрусков и галлов – на севере от римских владений. В 295 г. до н. э. самнитская армия сумела, пройдя на север, соединиться с галльскими полчищами около города Сентина в Умбрии. Здесь и разыгралась крупнейшая битва III Самнитской войны. Во главе римского войска стояли оба консула – опытный военачальник Квинт Фабий Руллиан (тот самый начальник конницы, которого чуть было не казнил диктатор Папирий) и Публий Деций Мус. Именно в этой битве Деций, сражаясь против галльской конницы, повторил знаменитый подвиг своего отца: бросившись в гущу неприятелей, он принес самого себя и вражескую армию в жертву подземным богам. Благодаря самопожертвованию отважного Деция и выдержке Квинта Фабия битва закончилась полной победой римлян. Двадцать пять тысяч неприятелей были перебиты, 8 тысяч попали в плен. Правда, и римляне потеряли 9 тысяч бойцов.

После этой битвы союз самнитов с галлами и этрусками распался. И после нескольких лет отчаянного сопротивления измученный многолетней войной Самний заключил мир с римской республикой. Разгром гордого свободолюбивого народа был завершен. Во время Самнитских войн были покорены также малые племена сабинян, вольсков, эквов и другие. Рим оказался господином всей Средней Италии. В землях покоренных народов римляне строили города-колонии, заселяли их своими гражданами. Опираясь на эти колонии, Рим охранял свое господство. Вчерашние враги включались в римско-италийский союз. Они обязывались уступать Риму часть своих земель и поставлять вспомогательные войска.

После Самнитских войн римляне оказались в непосредственном соседстве с греческими городами, расположенными в Южной Италии. Многие из них в это время переживали глубокий упадок и были не в силах противостоять нападениям местных племен. Когда греческий город Фурии в очередной раз подвергся набегам луканцев, его жители, доведенные до крайности, обратились за помощью к Риму.

Посланная на помощь фурийцам римская армия разбила луканцев в большом сражении и вызволила город из осады. После этого целый ряд греческих городов последовал примеру фурийцев и добровольно отдался под покровительство Рима. Однако укрепление римского влияния на южных берегах Италии вызвало крайнее раздражение у Тарента – самого крупного из расположенных здесь греческих городов. Тарентинцы стали искать повода к войне. И однажды, когда десять римских кораблей зашли в гавань Тарента, считавшегося дружественным городом, его жители неожиданно напали на римлян, захватили пять кораблей, их матросов казнили или продали в рабство. Командующий римским флотом погиб во время сражения. Затем тарентинцы захватили Фурии, заставили капитулировать стоявший там римский гарнизон и жестоко наказали фурийцев за их переход на сторону римлян. После этого Рим объявил войну Таренту.

Граждане Тарента были хорошими купцами, но сами воевать не любили и не умели. В первом же сражении в 281 г. до н. э. римляне наголову разбили войско тарентинцев. Однако, не желая уступать Риму, Тарент призвал в Италию Пирра – царя горной страны Эпир, расположенной в северо-западной части Балканского полуострова.

Царь Пирр

Молодой эпирский царь был в высшей степени незаурядной личностью. По матери он приходился родственником самому Александру Македонскому и с юности мечтал сравняться с ним славой. В юные годы Пирр участвовал в походах под началом Антигона, одного из соратников великого завоевателя. Своей отвагой и природным военным дарованием он так восхитил Антигона, что тот на вопрос, кого он считает лучшим полководцем своего времени, ответил: «Пирра, когда наступит его зрелый возраст». Эпироты считали, что Пирр и внешностью своей, и быстротой движений, силой и натиском в бою напоминает Александра. Они прозвали его Орлом и очень любили за честность и прямоту. Одно время Пирр даже занимал престол царя Македонии. Он был не только храбрым воином, но и высокообразованным писателем, автором ученых трудов о военном искусстве. Но в первую очередь был он искателем славы и приключений. Поэтому-то он с такой готовностью откликнулся на приглашение Тарента, обещавшего к тому же предоставить под его командование крупные силы наемников и оплатить расходы на войну. Ему было тесно в его маленьком царстве. Пирр мечтал о грандиозных завоеваниях и о создании на Западе великой державы, подобной той, что создал Александр Македонский на Востоке.

Боевые слоны с башнями

В начале 280 г. до н. э. Пирр высадился в Таренте во главе мощной, но разношерстной армии. Она состояла частью из его собственных войск, частью из македонян и греческих наемников. Всего силы царя насчитывали двадцать тысяч пехотинцев, три тысячи всадников, две с половиной тысячи лучников и пращников, а также двадцать слонов, которых никогда прежде не видели в Италии. Призвал он в войско и многих тарентинцев.

Первое большое сражение произошло у города Гераклеи. Здесь римляне расположили свои главные силы – четыре легиона под командой консула Публия Валерия Левина. Накануне битвы Пирр сам отправился верхом на разведку. Осмотрев опытным глазом охрану, расположение и все устройство римского лагеря, увидев царивший повсюду порядок, он с удивлением сказал одному из своих спутников: «Порядок в войсках у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле – посмотрим». В начавшемся сражении семь раз сталкивались римские манипулы с фалангой Пирра. Сам царь бился с оружием в руках, делом доказывая, что его слава вполне соответствует доблести. При этом он не терял хладнокровия и командовал войсками так, словно следил за битвой издали. Исход сражения, впрочем, решили слоны: своим видом они испугали лошадей римских всадников и заставили обратиться их в бегство. Вслед за всадниками дрогнула и римская пехота. Если бы один храбрый римский солдат – его звали Гай Минуций – не ранил одного из слонов и тем не привел в замешательство противников, то римская армия была бы совершенно истреблена. Преследуя бегущих, Пирр овладел римским лагерем. Древние историки называют разные цифры потерь. Римляне потеряли убитыми и ранеными 7 или 15 тысяч, а еще 2 тысячи попали в плен. Но и потери Пирра были велики – 4 тысячи самых сильных и храбрых его воинов полегли на поле сражения (а по другим данным – 13 тысяч).

После поражения римлян на сторону эпирского царя перешли многие племена Италии, старые противники Рима, и почти все южные греческие города. Перед Пирром открылся путь для дальнейшего наступления в глубь страны. Он продвинулся до города Пренесте, находящегося в непосредственной близости от Рима. Но римляне не дрогнули. С исключительной энергией они готовились к новым битвам. Старые латинские города и римские колонии сохранили верность Риму и закрыли ворота перед завоевателем. Пробыв в Лации несколько дней, Пирр отвел свои войска на зиму в Тарент. Храбрость римских легионов в сражении произвела на Пирра сильное впечатление. Но еще больше поразила его твердость римлян после поражения. Когда он предложил пленникам, захваченным при Гераклее, поступить к нему на службу, ни один человек на это не согласился.

Эпирский царь решил заключить с римлянами почетный мир и отправил для переговоров искусного оратора и дипломата Кинея. Явившись в Рим, Киней встретился с самыми знатными римлянами, поднес их женам и сыновьям подарки от имени царя. Но этих даров никто не принял. Посланник выступил с долгой льстивой речью в сенате. Его красноречие подействовало на сенаторов, и они заколебались и стали склоняться к заключению мира. Но в этот самый момент в здание сената на носилках внесли Аппия Клавдия, бывшего консула и цензора, который, ослепнув от старости, уже оставил государственную деятельность, но пользовался всеобщим уважением. Приподнявшись с носилок, он обратился к сенаторам с гневной речью: «До сих пор, римляне, я роптал на судьбу, лишившую меня зрения, но теперь, слыша ваши совещания, я жалею, что только слеп, а не глух. Не думайте, что, вступив в дружбу с Пирром, вы от него избавитесь. Вы только откроете дорогу тем, кто будет презирать нас в уверенности, что любому нетрудно нас покорить, раз уж Пирр ушел, не поплатившись за свою дерзость». Эта речь устыдила колеблющихся сенаторов. Сенат передал царю такой ответ: пусть Пирр уходит из Италии и тогда, если хочет, ведет переговоры о дружбе, а пока он остается с войсками в Италии, римляне будут воевать с ним, даже если он обратит в бегство еще тысячу консулов. Римляне и в этой трудной ситуации не изменили своему правилу: мириться с врагом можно только после победы, а не после поражения.