Нужна женщина - настоящая (СИ) - Попова Любовь

В туалете нет посторонних запахов, вполне чисто и светло. Я хмурюсь, когда слышу звон струи в туалете. Скидываю пиджак и размышляю о том, как сам буду мыть эту охеренную шлюшку.

Открываю ее кабинку настежь, и скалюсь на ее испуганный визг.

Она оказалось подмывается в беде, широко расставив ноги, и я отхожу на пару шагов, рассматривая как сильно раскрылись ее розовые губки, открывая моему взору взбухший клитор и дырку.

— Прохор Петрович, — хочет она подняться, но я качаю головой.

— Мне кажется вы плохо подмылись. Продолжайте. Пальцы в себя.

Снимаю рубашку. Она не должна помяться и закрываю дверь на замок, стараясь не сводить взгляда с того, как Олеся лезет пальцем в пещеру и растягивает ее под видом мытья.

— Теперь развернитесь, я проверю насколько хорошо вы себя подмыли.

Она подчиняется и наклоняясь, ставит руки на кафельную стену, выпячивая отменный зад.

Я подхожу близко, сразу расстегиваю штаны и резким ударом довожу до сведения своей рабыни что буду ее трахать.

Член тут же выпрыгивает наружу, выражая всем своим твердым видом мое яростное желание проткнуть эту мягкую дырочку и прочувствовать, как меня плотно обтянет это пульсирующее лоно.

Но я похоже мазохист, поэтому пальцами нащупываю клитор, потираю его давлю, наслаждаюсь дрожью в теле Олеси. Другой рукой разминаю второй вход. Кажется, я скучал по нему, по его одуряющей тесноте, по крикам Олеси.

Но не здесь, поэтому руками развожу губки пещерки шире, вожу по входу головкой, вверх вниз, чувствуя, как поясницу уже ломит от желания и, втянув воздух, начинаю просовывать головку члена внутрь.

Еще. Еще немного. Сначала медленно, потом резко и до конца. Так, что Олеся издает протяжный стон и почти валится на стену, прижимаясь к ней щекой. А я сзади. И я трахаю ее в дырку, насаживаю на себя, держа руками за тонкую талию, сжимая оставляя на нежной коже синяки и просто со всей дури долблю дырку членом. Смотрю на платье, что трещит по швам от моих рук.

Сейчас его хочется порвать, чтобы увидеть как сиськи трясутся в такт моим толчкам.

В этот раз кончаю быстро, как лезвием по венам. мычу, сдерживая стон, и мигом изливаю сперму в беде. Разворачиваю ослабевшую Олесю к себе, заставляю вылизать остатки спермы с головки и яиц.

Она не отрывает от меня возбужденного взгляда. Знаю, что не кончила, знаю что хочет еще. Но это не то место, где она будет кричать от очередного оргазма. Поэтому поднимаю ее к себе, целую глубоко и долго, пока ее ноги не подкашиваются, а мой член снова не готов к бою.

— Завтра переедем в дом за городом. Наймете няню и заберете своего сына.

Это сообщение заставляет Олесю широко улыбнуться. Да, кажется, эту сучку я подсадил на себя окончательно. Оставалось надеется, что я сам не стану наркоманом в отношении её.

Глава 24. Олеся

В эту ночь Прохор неутомим, а все потому что накануне ему сообщили о командировке с отчетом в Европу.

Ко мне приставлена охрана и некий Александр Доронин, с смешной лысиной и добрыми глазами. Именно он организовывает возвращение ко мне Вовы, именно он показал дом Прохора, в километре от черты города.

Большой двухэтажный — он не говорит о власти и богатстве хозяина, он скорее шепчет и приглашает в нем пожить. Уютный — из бежевого кирпича с широкой лужайкой и большим задним двором. Есть ощущение, что Прохор изначально выбирал семейный дом. И это, и то, что он несмотря на недоверие разрешил забрать сына, вызывает такой прилив ноющей, сладкой боли в груди, что становится страшно.

А если он узнает о моих чувствах и тайных желаниях? А если он поймет, как на самом деле я к нему отношусь. С другой стороны, учитывая, что меня в любую секунду могут упечь лет так на этак, то мои любовные переживания и мечты кажутся глупыми и бессмысленными.

Именно поэтому каждую свободную минуту я провожу с сыном, чтобы в случае своего тюремного заключения у меня оставались приятные воспоминания и цель снова увидеть своего мальчика.

В дом привели ту же самую домработницу Олю. Только теперь не одну, а с дочерью. Они вдвоем довольно быстро вычистили всю пыль, разложили мои и Прохора вещи, сделали детскую комфортную для Вовы. По приказу Прохора мы с ним будем спать в одной спальне, что меня несколько смутило, но больше обрадовало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И вот ночью третьего дня, я по сообщению Прохора, сижу у ноутбука и жду, когда он выйдет на связь по скайпу.

Вова уже спит. Охрана на постах, а я одна в спальне, абсолютно голая.

Этого требования не было в сообщении о времени виртуальной встречи, но я, помня о своем нижнем положении и желаниях господина, взяла на себя смелость предположить, что именно такой хочет видеть меня сегодня.

Стандарная мелодия скайпа возвещает о начавшемся звонке и я невольно выпрямляюсь, и сажусь чуть дальше, чтобы в экране было видно не только мое лицо с неброским макияжем, но и грудь, обмазанную ароматическим маслом.

Сколько приятных ощущений я испытала, пока лила на себя тонкую струйку жирной жидкости. Как же мне хотелось пройтись пальчиками по своей киске, проникнуть внутрь узкой щелки и потрахать себя, представляя, как это делал в туалете ресторана Прохор.

Грудь набухает от желания и соски невольно ощущают любой, даже самый слабый, поток воздуха, моментально твердея.

— Ты уже готова для своего хозяина? — слышится грубый голос из динамиков и я резко распахиваю глаза, смотря в напряженное лицо Прохора и резко убирая пальцы от соска.

Оказывается, я его сжимала.

Стискиваю бедра и киваю хозяину.

— Я с нетерпением жду вашего возвращения, — и тут я ни капли не лукавлю.

— Посмотрим, — говорит, как режет Прохор и я замечаю, как его жвалки напряжены. Одна рука лежит на столе, стиснутая в кулак, а вот другая под ним, судя по движению дрочит член.

Я облизываю губы, представляя себе это зрелище, невольно, чувствуя, как обильная слюна скапливается во рту. Я сглатываю и дрожу всем телом от предвкушения того, что мне прикажет мой хозяин. Мой любимый.

Но он не торопится. Продолжает мучить меня ожиданием и задает вопросы ответы, на которые и так ему прекрасно известны.

— Вы нормально устроились? Детская понравилась вашему сыну. Достаточно ли она далеко от взрослой спальни? Подошли ли по размеру новые вещи?

Только на вопрос о няне я отвечаю отрицательно.

— Нет, не взяла. Не желаю делить внимание сына с чужим человеком, потому что, скоро, я могу… Ну…

Когда я говорю об этом Прохору, он наклоняется и пальцем несколько раз щелкает по мышке.

Мне приходит сообщение.

С интересом смотрю на него, а затем в камеру.

Документ?

— Открой и найми уже няню.

Открываю документ, читаю бегло и тут же задыхаюсь от счастья, понимая, что в тюрьму меня никто не посадит. Но суд будет требовать возмещения убытков. То есть будут дожимать меня или Диму в отношении утерянной суммы.

— Не слишком радуйся. Тебе придется хорошо поработать задницей, чтобы это отработать. — Я готова, — тут же киваю я, вскакивая от нетерпения и желания «отработать»

Прохор насмешливо кривит губы и откидывается на кресло так сильно, что теперь видно все его двадцать четыре сантиметра.

Я невольно повторяю за ним, давая еще лучший обзор на свои сверкающие в свете настольной лампы сиськи. Головка его члена торчит из кулака как шляпка гриба, и он водит по «ножке»: то вверх, то вниз, не сводя взгляда с экрана и моей груди, соски которой смотрят прямо на него.

— Оттяни их. Сильно! — требует он, и я подчиняюсь, невольно издавая тихий, протяжный стон.

— Сильнее, — рычит он и не быстро долбится в кулак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я уже ощущаю боль, но вместе с тем приятное тепло между ног. Там уже совсем мокро и даже масла не надо.

— Шлепни себя по сиськам, — уже рычит он, чуть наклоняясь, продолжая толкаться в кулак сильнее. — Еще раз! Сильнее!

Делаю все, что он приказывает, не отрывая взгляда от экрана, его полурасстегнутой белой рубашке, красивого торса и груди покрытой мелкой порослью, его крупной розовой головки члена, что так и просится в рот, который он сказал открыть и не закрывать, выставив наружу язык лопаткой…