Покурить оленя в Гарманде. Ироническая проза - Владимир Данилушкин

А теперь так: если с первых строк, это я о газетах говорю, стреляет «Калашников», то потом обязательно жди падения самолета и взрыв в доме, похожий на землетрясение, а в промежутке очерк о людоеде и неизвестном вирусе, от которого человек превращается в головешку. Поэтому газеты лучше читать на людях, в скверике: найдутся добряки, в крайнем случае «Скорую» вызовут. Люблю я возле памятника Берзину посидеть. Хороший, говорят, был начальник лагерной системы. Как перестройка началась, ему демократы первому бюст установили. Одна буква отскочила, так ее пластилином приклеивали. Мне художник рассказывал.

Вообще-то теперь многие склоняются к тому, что высшая форма демократии – диктатура. Вспоминают и превозносят Пиночета, для желудочной обработки умов завезли соус «Чили». Мы его уважаем, хотя и привыкли к хрену, который не слаще редьки. Я так скажу: все, что разрешено, должно быть надежно запрещено законом, а истина отнюдь не в закуске, а в вине. В наказании без преступления и безнаказанности преступника.

Раньше многое читалось между строк, а теперь я просматриваю и так и этак заголовки газет – и правых и левых, и центровых, но никак не могу вычислить, что имели в виду авторы. Отдельные слова еще как-то долетают до сознания, но не склеиваются друг с другом. Какая-то дрема разума. Будто шел по краю биополя, с которого уже убрали сто центнеров чакры с гектара, запнулся, упал, потерял сознание Кришны, очнулся – сникерс. Ум за Аум сенрике зашел. Вроде как работаешь от зарина до зарина, делаешь морду лопатой, а харю – рамой, но как говорится, сосальхен копальхен. Абсурдокамера какая-то.

И вдруг явление зверя народу. Собака редкой породы с отстреленным хвостом, которую я заметил еще у светофора. Такие-то и теряются в городе. Опечаленные хозяева разыскивают их с помощью телевидения. На какие только ухищрения не идут, шьют белыми нитками свои объявления. Мол, собака очень злая, нуждается в хорошей ласке хозяина, а понимает только палку, и у нее глисты, верните. Или так: доброго друга – добермана Кешу ждет малыш, третью ночь не засыпает. Видимо, возвращают, за вознаграждение. За деньги теперь все что хочешь, вернут, даже молодость – на день-другой.

А мой сосед, который еще угощал меня шампанским, за свою собаку отдал хрустальную вазу. Псина терялась, а через год нашлась на Новой Веселой. У нее лапы болели. Какие-то страшенные язвы – до костей. Что только не делал, как ни лечил. На Мертвое море хотел везти, визу ожидал. И все-таки не выдержала душа, пристрелил. Ему новый пистолет на службе выдали. Двадцатизарядный «Стечкин». Вот он и всадил всю обойму, чтобы наверняка. Чтобы не мучилась. У него по движущейся мишени плоховато раньше получалось, начальство на него косо смотрело. Теперь сдал зачет. Шампанское с ним пили, он и рассказал. Вообще-то собака была тещина. Теща на материк уехала, оставила. Эта собака много лет прожила с женщиной и здорово на нее стала походить. Как две капли воды. Голос, прическа. А вода – она камень долбит. Жаль, – говорит, – не было зачета из базуки стрелять. А то бы гранатой ее прикончил.

Вот и у этой собаченции, что к памятнику подбежала, тоже с хвостом неувязка. Ну, я не знаю, у моего другого соседа собачка родилась уже с купированным хвостом. Недавно узнал, что он в прокуратуре работает, загадочный такой. Я был уверен, что он ветврач. У него кошка по одному котенку рожает: все равно ведь остальных топить. Я думал, селекционер, ведь у нас в стране лучшие селекционеры или в прокуратуре служат, или в МВД. Как и этот, Берзин, кому памятник. Подходит та собачка к подножию памятника и лает. Не для того, чтобы злость вылить, а чтобы обратить внимание. И когда, по ее мнению, Берзин внял этому зазывному лаю, устремляется вперед. Будто он должен кинуться навстречу. Через три-четыре собачьих шага останавливается, оборачивается.

Не обнаружив преследования, собака терпеливо возвращается и мягким лаем объясняет правила игры в догонялки. И вновь танцующей артистической иноходью устремляется вперед. И снова этот видный мужчина, с хорошим бронзовым загаром, ничего не понял. Стоит, как вкопанный. Истукан! Честное слово, будь на его месте, я бы поиграл с собачкой. Ну что с того, что ты бронзовый, ведь не каменный же! Все, нет больше сил, на это смотреть! А потом я поражаюсь мастерству скульптора. Наш мастер. Надо же, так изваял, как живого. Даже собака поверила! А вообще-то, может быть, эта собачка тоже из милицейских? Есть служилые, им даже звания присваивают – может, лейтенант. Но это уже слишком! Сердце рядового запаса начинает слегка ныть и даже поскуливать, по-собачьи. Это хорошо, что собак пока что не научились использовать нарушители закона в качестве сообщников своих преступлений!

Некоторые спрашивают, почему я эти наблюдения назвал ревю. А вот сидю и ревю. Ревю и писю. От полноты впечатлений, должно быть. Сегодня по кабелю фильм ужасов. Вот тогда и посмеюсь. Эти американские ужасы – все на один мотив. Появляется какой-то скорпион громадных размеров и источает слизь. Эх, ребята, думаю я тогда, Спилберги с Копполами, вам бы к нам на месяцок – для обмена опытом. Или совместное предприятие открыть на Колыме от Формер-безобразис.

– Собака лаяла на дядю фраера, – сказал, подсаживаясь на скамейку какой-то полузнакомец. Я улыбнулся ему и предложил отхлебнуть из банки с баварским медведем.

Отпил, усы отер, стал про свою Лайзу рассказывать. Однажды, мол, колбасы ей дали. Почти два куска. С тех пор за колбасу в огонь и в воду. Однажды врача теще вызывали, так не подпустила ни в какую. Умная собака, профессор прям. Лайза, очки! Несет. Лайза, газету! Тащит. Лайза, пультик! Волокет пультик от телевизора. А сама на кухню, к шкафчику тянется, к колымскому «холодильнику». Слюнку пускает, колбаску ждет. Чует, где собака зарыта.

Чтоб тебе! Как тесен магаданский мир! Да я эту Лайзу знаю. У нее странная привязанность. То к магазину «Ковровые покрытия», то к пивбару, то к обществу с ограниченной ответственности закрытого типа. Привязанность, подкрепленная тонкой стальной цепочкой.

КАРАКУРТ, ОТКРОЙ ДВЕРЬ!

Что такое каракурт? Наверное, вы думаете: ядовитый паук, житель пустынь, укус которого смертелен для человека, и к пораженному месту следует незамедлительно приложить спичечную головку и поджечь, если нет под рукой каленого железа? Вы думаете, в самом названии этого существа «черная вдова» заложена особенность самки после спаривания поедать любимого осьминогого «зайчика»?

Я тоже так думаю. Но, оказывается, есть другой смысл этого тюркского слова. «Каракурт» – это товарищество с ограниченной ответственностью в Магадане – платная стоянка в микрорайоне, прозванном Простоквашино. По данным санэпиднадзора и пожарной инспекции, укушения автолюбителей там не наблюдается. Тем более, поедания.

Платных автостоянок в городе становится все больше. Их уже больше сорока. Известностью пользуется «Макао». Ее тезка – город в Юго-Восточной Азии – получил новое имя и статус. Отразится ли это на нашей «Макао», сказать трудно. Зато стоянка «Гейзер» возле базара на Пушкина вряд ли будет переназываться. А на пути в морской порт так вообще стоянка «Тойота». Хотите комментариев? Там машины стоят в очереди, не сдвинутся ни на йоту, пока их не купят.

Пока рукопись лежала, дожидаясь публикации, «Макао» снесли и построили на этом месте крытый стадион для зимнего футбола. Но «Макао» возродилась в том же районе, на Кольцевой. Обрела новый статус: стала крытой. А поблизости теперь шиномонтажки и магазины запчастей. Не говоря уже о существовавшей и ранее станции технического обслуживания.

Когда показывают французский фильм, бросается в глаза, что улицы Парижа впритык заставлены машинами. И мы к этому приближаемся. По центру Магадана идешь как по автобазе. Не продохнуть. Вправо-влево взгляд бросил и чуть не попал под джип. Надо было третий глаз развивать с помощью йоги. Если у нас более 30 тысяч машин в городе, а каждая занимает три метра с интервалом, то длина колонны 90 километров. Того и гляди, улицы станут одной бесконечной стоянкой, а первые этажи всех домов – единым безразмерным прилавком. Каждой магаданской семье – по предприятию торговли!

Теперь о «Триаде». Знатоки утверждают, что под таким названием действуют тайные общества Юго-Восточной Азии, занимаясь грабежом, рэкетом, спекулируют валютой, золотом, наркотиками, торгуют «живым товаром» и человеческими органами. И вот в 90-х годах «Триада» свирепствует в Магадане. Пока не закрылась, занималась торговыми операциями, привозила из-за границы хорошую (по тем временам) электронику, всячески ублажая обывателя. Вполне достойна доверия. Тем более что уже работает под другим именем. Под каким? Но это же коммерческая тайна! Оглянись вокруг и увидишь, как на тебя обращен прицельный взгляд торговца в перекрестье кассового аппарата. Сейчас он сразит тебя сладким словесным соусом – сочетанием цены и качества. И скидками – как при ловле камбалы на закидушку.