Антитело (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

Усугубляя нелепость картины, снилась я себе в том же виде, в каком засыпала. То есть стояла посреди этого мемориала как дура, совершенно голая. И только порадовалась, что снится мне нелепая муть, а не кошмары с необходимостью в таком виде идти на доклад к какому-нибудь вышестоящему начальству, как за спиной прозвучал до отвращения знакомый голос:

— Парадокс… — Нану тяжело вздохнул.

От неожиданности я дернулась и резко обернулась, но — даже не выругалась, хотя и собиралась. Остановило неожиданное выражение лица ксеноса: серьезное, напряженное, хмурое какое-то. И смотрел он не на меня, а разглядывал окружающую серость. В остальном выглядел точно так же, как и всегда, и казался вопиюще неуместным здесь в своей неизменной пижаме жизнеутверждающего зеленого цвета.

— Что-то случилось? — я настороженно уставилась на мужчину. Инстинктивно потянулась прикрыться, но мысленно шикнула на себя: выглядела бы я при этом еще более жалко.

— Что?.. — Нану обернулся с таким видом, как будто вообще не знал, что я здесь, или забыл о моем существовании. — Случилось? — уточнил он. — Это… неверное слово, — медленно качнул головой, обвел меня взглядом и обозначил уголками губ улыбку. Но, прежде чем я успела возмутиться, опять отвернулся, уставился в горизонт и проговорил: — Я не ожидал, что здесь всё настолько… удручающе.

— Где — здесь? — спросила я и всё-таки скрестила руки на груди. — Где мы и как тут оказались?

— Тебе не понравится ответ. — Ксенос опять обернулся ко мне.

И я подумала, что пусть лучше он улыбается как идиот, чем вот так, потому что серьезный Нану снова пугал. Особенно на таком фоне. В глазах — черная бездна, и свербит в затылке чувство, что я пытаюсь общаться не с живым разумным существом, а чем-то гораздо более грандиозным, бескрайним и непознаваемым.

— И всё-таки? — нахмурилась, пытаясь не поддаваться гипнозу чуждых глаз. И не думать, что я вообще-то стою голая перед малознакомым, но явно совсем не слабым мужчиной, от которого непонятно, чего ожидать.

Вин! Правда мне, что ли, мужика постоянного надо? А то уж больно навязчивые мысли.

— Это — ты. — Ксенос широко повел руками. — Точнее, твоя фантазия. То, что от нее осталось, — он опять обвел пространство тяжелым взглядом. — Пойдем. Вдруг здесь всё-таки есть что-нибудь живое?

Он не спеша зашагал поперек рядов, а я двинулась следом, не до конца понимая, зачем вообще это делаю и зачем с ним разговариваю.

— Звучит глупо, — заметила, недовольно поморщившись.

Хотя прекрасно понимала, что это попытка сохранить хорошую мину при плохой игре, потому что от слов Нану, при всей их странности, стало здорово не по себе. То ли антураж способствовал, то ли неожиданно серьезное отношение к этому всему ксеноса. Причем попытка заведомо неудачная, потому что я в глубине души понимала: этот тип видит меня насквозь, да и не только меня. И хотелось бы с этим поспорить, но…

— А в чем парадокс? — спросила, нагнав его, чтобы не разговаривать с затылком.

Окружающая тишина угнетала всё сильнее, и я постаралась разговором отвлечь себя от нервно скачущих сумбурных мыслей.

— Ты талантливая и хорошо рисуешь, — пояснил он спокойно. — Для этого нужно воображение, и оно наверняка было… не таким. И я сейчас в растерянности.

— Что ты имеешь в виду?

— Я совершенно не понимаю, зачем ты это сделала. — Нану вскользь бросил на меня взгляд, но тут же опять принялся изучать окрестности, как будто всерьез надеялся встретить тут что-то еще. Хотя лично мне затея казалась изначально обреченной на провал.

— Я сделала? Что?

— Вот это, — он опять широко повел рукой. — Фантазия — это очень особенное качество. Его нельзя загубить извне. Наоборот, чем хуже снаружи, тем охотнее разум прячется здесь. Только изнутри, собственной волей, запрещая себе мечтать… И я не могу понять, зачем ты это сделала.

— Чушь какая-то, — хмуро огрызнулась я. — Ничего я не делала.

— Ты можешь спорить и говорить что угодно, но я вижу результат. — Нану рассеянно качнул головой, а потом вдруг резко повернул голову вбок, глядя в сторону куда-то поверх моей головы, и проговорил с улыбкой: — Всё-таки я был прав, не всё потеряно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он резко поменял направление движения, ускорил шаг. Я ничего нового в окружающем пейзаже не заметила, а ксенос тем временем почти подбежал к одному из цилиндров, ничем не отличающемуся от остальных, опустился на него на колено, перегнулся и свесился назад. Я остановилась в метре позади, следя за действиями Нану с возрастающим недоумением.

— Попался, — со сложной интонацией сообщил он, выпрямился, обернулся, держа на ладони мелкого зверька, и я окончательно уверилась в том, что реактор у меня действительно потек. — Какой славный. Кто это?

Нану подошел ко мне, поглаживая громко урчащую добычу по макушке.

— Это котылек Павлик. Я его для Татки мелкой рисовала, — пробормотала я растерянно, борясь с желанием протереть глаза, потому что вот так, живьем, плод детской фантазии выглядел еще более сюрреалистично, чем окружающий сон.

Павлик был гибридом котенка и бабочки. Большие пестрые крылья, пушистая шерсть, лохматый беличий хвост, кошачья морда, пушистые усики, как у мотылька, и безумная желто-сине-розовая расцветка. Подобрав лапки, он смирно лежал в ладони ксеноса, помещаясь в ней целиком, шевелил усиками и блаженно жмурился.

— Для сестры? — переспросил Нану. — Она жива?

— Ну пару дней назад прекрасно себя чувствовала, — хмыкнула я. — Хотя мы давно не виделись живьем, всё больше по шимке…

— Почему?

Я смерила мужчину задумчивым взглядом и вдруг поняла, что не хочу ему врать, да еще в такой малости. Он ведь наверняка поймёт, что я говорю неправду. А скрывать что-то… Какой смысл в ИСБшной секретности здесь, в таком странном сне с этим странным существом? И я сейчас совсем не о Павлике.

— Она несколько лет назад умудрилась обжиться на весьма отдаленной планете, да еще с приключениями. Вляпалась в наследие древней цивилизации и перестала быть человеком, так что теперь ей путь на Землю заказан, а у меня шансов добраться до Индры, ну или до Харра… Ты чего? — я осеклась, потому что на этих словах глаза Нану блеснули каким-то странным огнем, и мужчина резко подался вперед, так что я едва подавила инстинктивный порыв шарахнуться прочь.

— Древняя цивилизация — это харры? Вы уже вступили с ними в контакт?

— А это важно? — Я растерялась еще больше. — От них вообще-то немного осталось, хотя учёные наши вроде бы в восторге. Какой-то старый исследовательский центр да чудной шарик в открытом космосе, над которым наши физики уже головы сломали.

— Вы и его нашли? — явно обрадовался ксенос.

— Ну… да. А ты знаешь, что это такое?

— Я должен на него взглянуть. Вы отвезете меня туда.

— Нану, ты нормально себя чувствуешь? — спросила я напряженно, на всякий случай отступая на полшага. Да и Павлик явно решил, что общаться с этим странным типом хватит, и вдруг впился очень острыми маленькими зубками мужчине в палец.

Нану ойкнул от неожиданности и разжал руку, а котыльку только того и нужно было, он спрыгнул на землю и задал стрекача куда-то в серую мглу, воинственно задрав хвост и сложив крылья. Интересно, он вообще летать умеет?..

Тьфу! О чем я вообще думаю?!

— Нина, это важно! Важнее всего!

И это был исчерпывающий ответ на мой вопрос: Нану не в себе. Более того, совершенно неадекватен, плюк знает с чего вдруг. Потому что голос дрожал от возбуждения, глаза горели, а потом он вовсе схватил меня за плечи — видимо, чтобы не последовала за Павликом. Я уперлась ладонями в грудь мужчины, что бы отвоевать хоть немного свободного пространства, а то ксенос уж слишком завелся. Правда, активно вырываться пока не рискнула: он вроде не очень буйный, просто слишком взбудоражен, а как отреагирует на агрессию — непонятно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А еще я вдруг отчетливо поняла, что драться с ним бесполезно. Я, конечно, умею за себя постоять, отлично сдаю все нормативы и всё такое, но… Нану действительно только казался несерьезным, а хватка будь здоров, даром что держит осторожно. Да и под моими ладонями как-то уж слишком твердо. Хенг — здоровый лось, но он на ощупь всё-таки помягче будет. А этот… Кажется, бить его бесполезно, скорее себе пальцы сломаешь. И, похоже, взять его руку в болевой захват мне тогда просто позволили из нежелания ругаться.