Леннар. Сквозь Тьму и… Тьму - Роман Злотников

— Первый, — выговорил незнакомец с легким акцентом. Почувствовал, что Инара делает смысловое дарение именно на этом слове, и повторил его.

Большего он сказать не успел, если и вообще был состоянии. Потому что в сарай ворвался возбужденный Ингер и закричал с порога:

— Инара, Инара! Я был у кузнеца, он сказал, что такой работы еще никогда не видывал, и даже на кузнечном состязании, которое проходит раз в триста светов в стольном Ланкарнаке, ему не доводилось видеть ничего подобного! А ведь в Ланкарнак на состязание съезжаются знатоки кузнечного ремесла, мастера из мастеров, и цена на некоторые их изделия доходит до ста, даже до ста пятидесяти пирров!

— И что же?

— А то, что Бобырр мгновенно протрезвел и предлагал мне за эту вещь сначала своего лучшего быка, потом трех ослов, потом кузницу, потом кузницу и дом в придачу и все, все, что у него есть!.. Я отказался, что проку, ведь все барахло Бобырра не потянет и на полсотни пирров. Тогда Бобырр разозлился, полез в подвал и, наконец, показал мне монету из пиллаанита, алого золота, ценой не меньше чем в восемьдесят пирров. Я видел такую монету во второй раз в жизни, откуда кузнец ее взял, ума не приложу!

— А тебе и не надо прикладывать ум, — рассудительно сказала Инара, ничуть не впечатлившись громадностью суммы, которую назвал ее брат, — эта вещь, которую хотел купить кузнец Бобырр, принадлежит не тебе, а вот этому спасенному тобой человеку. У него и спроси, где он ее взял.

Ингер почесал в затылке. Эта мысль ему и самому приходила в голову. Но он с крестьянской хитрецой поспешил от нее отмахнуться, рассудив: если бы не он, Ингер, этот волосатый некормленый тип погиб бы. И никакие диковины, за которые предлагают кучу деньжищ, ему не помогли бы.

— Но, Инара… можно сказать, я его спас, и это как бы…

— Плата за спасение? Ты забываешь, Ингер, что боги и сам Ааааму, чье истинное Имя неназываемо, велят нам помогать ближнему бескорыстно и не брать никакой платы! Кроме того…

— Бобырр сказал мне еще кое-что.

— И?..

— Он сказал, что вещицу с такой же ровной поверхностью, с такой же «озерной» проковкой, ему как-то раз все же доводилось видеть. Лет двадцать назад. Да. Ее принес в наше село Бобырров родной дядя. А уж он… — Тут Ингер даже присел и, прикрыв рот ладонью, оглянулся. Впрочем, в его поведении было больше позерства, чем реальной опаски: он хотел произвести на сестру впечатление значимостью сказанного.

— И что? — Инара выпрямилась и обеими руками закинула свои длинные волосы за спину.

— Да то, что он вытащил ее то ли из одной из Язв Илдыза, то ли из Поющей расщелины! Вот так! После этого он прожил только два дня и умер! Вот что сказал мне Бобырр! И если я не хочу, чтоб со мной сталось то же, что с его дядей…

— А что ж в таком случае, — с гневной досадой перебила его Инара, и ее свежее личико вспыхнуло ярким румянцем, — кузнец так хочет заполучить диковину, раз она несет несчастье?..

Ингер запнулся на полуслове. Такая мысль отчего-то не приходила ему в голову.

— Но так или иначе, диковина принадлежит нашему гостю, — примирительно добавила Инара, снова склоняясь к незнакомцу, — а боги, и сам Ааааму, и сама пресветлая дева Аллианн, велят нам помогать ближнему бескорыстно и не брать никакой мзды!

— Почему-то никто этим заветам не следует, один я должен, что ли? — попытался сопротивляться Ингер.

Впрочем, он был честный мужик и понимал, что, скорее всего, сестра права. Исход спора решил незнакомец. Он чуть приподнялся на локте, отчего волосы схлынули назад, открыв исхудалые, но сохранившие остаток привлекательности черты острого, характерного лица. Он протянул руку, и Ингер, повинуясь какому-то непреодолимому чувству, вложил бесценную находку в ладонь спасенного им человека. И отступил к стене.

Незнакомец взглянул сначала на табличку, потом на Инару и вдруг бросил вещицу ей на колени. Она отпрянула. Думала, будет больно. Но вещь, хоть и была довольно массивная на вид и имела острые грани, способные поранить, только слегка погладила кожу девушки под тонкой тканью юбки. Инара осторожно взяла ее в руки. В ее пальцах покоилась длинная, суженная к краям полоса металла, отливающего серебром с легкой голубизной. Металл был так изумительно отполирован и так ровен, что на его поверхности, как живое, появилось отражение лица Инары. Отразилось все — даже любопытный блеск в синих глазах. Инара перевернула диковину и увидела на другой стороне странные, непонятные, продолговатые значки, похожие на танцующих человечков. Один подломил ногу, второй изогнулся, третий распластался в длинном грациозном прыжке… Значки были выдавлены на поверхности металла так, что казались отделенными от кончиков пальцев Инары тонким слоем прозрачной ключевой воды, то играющей струйками, то замедляющей свой бег.

— О Ааааму, чье истинное Имя неназываемо!.. — в восхищении прошептала она. — Какой же мастер сработал это чудо? Может, я всего лишь глупая девушка, но мне кажется, что нет в пределах нашего мира того, кто мог бы положить свою работу рядом вот с ЭТИМ. Разве что в преславной Ганахиде, Первом Храме, под крылом самого Сына Неба… Может, это сделал ты?.. — Взгляд Инары обратился на полулежащего на кожах незнакомца.

Наверное, он уже начал понимать ее речь, потому что отрицательно покачал головой.

— Тут что-то написано, — сказала она.

— Да. Какие-то значки. Я как-то грамоте не очень… — признался Ингер.

— Я знаю. Мне кажется, он подарил ее мне, — нерешительно произнесла Инара.

— Да, еще бы!

Она перевела взгляд с подарка на безмолвного и неподвижного незнакомца, потом ее глаза вернулась к танцующим фигуркам.

— Интересно, что же тут написано?

— Леннар, — вдруг четко выговорил незнакомец. И показал сначала на табличку, потом на себя.

— А что это значит: «Леннар»? Мне незнаком этот язык, хотя я знаю все три ланкарнакских наречия и даже несколько слов на языке далеких аэргов, что живут в Верхних землях, в холодной Беллоне.

Ингер снова почесал в затылке и пробормотал:

— Мне кажется… мне так кажется, что это его имя: Леннар.

3

Он вышел на крыльцо и, окинув взглядом уходящую вдаль дорогу, вздохнул. От стены отделилась несколько полноватая, но изящная женская фигурка и направилась к нему. Ветер расплескал его длинные темные волосы, на бледном лице проступила задумчивость, и он вглядывался в дорогу, словно хотел прочитать на ее пыльной, ухабистой поверхности ответ на какой-то вопрос, глубоко, безвылазно засевший в нем. Девушка подошла сзади и тронула его за плечо. Позвала негромко: