Мальчик по имени Хоуп - Лара Уильямсон

– Мой папа когда-то показал мне, как делать и запускать такие фонарики, – говорит Большой Дейв, гладя Чарлза Скаллибоунса по голове. – А теперь я показываю тебе. Мы с папой вечно делали что-то вместе. Мастерили фонарики, изучали планеты, разбирали двигатели. От него я узнал все, что знаю сейчас. Я пытался поделиться всем этим с Китом, но его интересуют совсем другие вещи.

– Может, повзрослеет и поймет?

– Сомневаюсь. Но это не важно. Пусть делает то, что доставляет ему радость. Я хочу привести его к вам в гости, чтобы вы познакомились. Сейчас это будет сложно, потому что Киту нужно время, чтобы свыкнуться с переменами в своей жизни. Прошлый год был для нас нелегким… – Тут Большой Дейв улыбается и добавляет: – Но мы семья и справимся со всем этим вместе.

Наступает неловкая пауза; я размышляю о том, имел ли он в виду жену, говоря «семья». Хочу спросить его об этом, но не нахожу слов. Я таращусь в огромное небо, и в моей голове просто-таки кипят мысли, но, попадая мне на язык, они превращаются в сосульки.

– Смотри, – Большой Дейв показывает пальцем в небеса, – это Большая Медведица. А ты знал, что ее еще называют Ковшом?

Я качаю головой.

– Удивительная это штука – небо. Поэтому я и купил тебе домашний планетарий. – Большой Дейв вращается на месте, расставив руки, пока голова у него не начинает кружиться и он не падает на спину, как жук. Он со смехом говорит мне: – Попробуй покрутиться, пока не упадешь.

И вот я кружусь и кружусь… и уже не могу устоять на ногах; я спотыкаюсь и приземляюсь на землю с фонарем в руках, задыхаясь от смеха. Я поднимаю глаза в небо. Оно такое огромное, такое бесконечное, и я чувствую себя совсем крошечным.

Большой Дейв шевелит руками и ногами:

– Посмотри, я иду по звездам. Ты ведь не знал, что так можно? Дэн, а ну быстро двигайся, а то упадешь с земли и тебя засосет в Галактику.

Тут спору нет: Большой Дейв тот еще чудила с тяжелым случаем сумасбродита. Я делаю вид, что иду, лежа на спине. Каждый раз, когда я шевелю ногами, Большой Дейв ускоряет шаг. Мы бежим по небу. Мой взгляд приковывает самая большая звезда; ноги словно крутят педали невидимого велосипеда. Я так усердно работаю ногами, что у меня начинает ломить бедра. Большой Дейв все еще меня опережает, да и руками двигает активнее. Он говорит, что мне надо постараться, чтобы его догнать. Никто не хочет проиграть соревнование по космическому бегу. Под конец Большой Дейв выглядит так, словно его ноги свело судорогой.

– Ой, я наступил на Полярную звезду.

Мне приходится подумать над ответом.

– У меня нога застряла в Ковше!

Я слышу, как в горле у Большого Дейва забурлил смех; он опускает ноги на землю:

– Ты победил. А теперь посмотри сюда. – Он внезапно тычет пальцем в небо. – Падающая звезда. Загадывай желание.

Высоко надо мной пролетает комета, разбрасывая за собой град из серебряных искр.

Я от всего сердца желаю, чтобы у меня был папа, с которым мы сможем играть в звездный бег.

– А теперь если ты загадал, то давай побыстрее запустим эту штуку, пока мы не превратились в льдышки.

Большой Дейв приподнимается на локте и протягивает руку к фонарику.

Мы привязываем свечки к проволоке под обручем. Большой Дейв предупреждает меня, чтобы я не отпускал фонарик до тех пор, пока не почувствую, что он рвется из моих рук.

– Некоторые любят написать какое-нибудь послание на бумаге, – улыбается он. – А потом запускают его в небо. Думаю, это неплохой способ избавиться от того, что тебя тяготит.

Фонарик рвется в небеса, и я разжимаю пальцы.

И вот он летит вверх, танцуя в темноте, словно золотой одуванчик на ветру. Мы с Большим Дейвом смотрим, как он поднимается в небо зигзагами, удаляясь все дальше и дальше. Мы следуем за ним, как два волхва следовали за Вифлеемской звездой. Начинается снегопад; снежинки оседают на наших волосах, словно огромные хлопья перхоти.

В какой-то момент фонарик теряет высоту под тяжестью насыпавшегося на него снега и опускается ниже, к поросшей кустарником земле. Чарлз Скаллибоунс находит его, и к тому времени, как мы с Дейвом его догоняем, он уже полакомился бумагой.

– Не переживай, – говорит Большой Дейв, подбирая фонарик и стряхивая с него снежинки. – Мы всегда можем сделать новый. У нас с тобой на это будет уйма времени.

Я чувствую, как меня сносит ветром; я счастлив. Большой Дейв рассказывает мне анекдот, и я хохочу. Не помню, в чем там была соль, да это и не важно. Когда мы возвращаемся домой, мама читает в гостиной газету, а Грейс сидит с лицом, как у копченого лосося. Я, похоже, даже не заметил, как она выскользнула из комнаты, но очень хорошо замечаю, как она возвращается обратно. Да и сложно такое пропустить: стоя посередине комнаты, она начинает кружиться и вертеться, как балерина. Розовая ткань раздувается и опадает, как парашют.

– У тебя новый халат? – Мама бросает на нее взгляд поверх газеты.

Мой желудок с плюханьем падает на ковер, а Большой Дейв разражается аплодисментами и криками «браво». Мама растерянно смеется. Я в ужасе машу руками, чтобы Грейс прекратила.

– Пожалуйста, не надо, – в отчаянии шепчу я.

Грейс делает реверанс, и я знаю: ничто не способно остановить ниндзю, когда та ступила на тропу войны.

– Нет, мама, я не купила новый халат. Это Большой Дейв его купил. – Грейс снова выпрямляется. – Прости, но это правда. Ты всегда говорила нам, что надо быть честными.

– Понятия не имею, о чем ты. – Большой Дейв чешет себе предплечье и пробегает пальцами по лысине; голова у него потеет, как вареное яйцо. – Никогда раньше не видел этого халата.

– Странно. – Грейс старательно распрямляет складку на бедре. – Потому что я взяла его у тебя дома. Если быть точнее, в твоей спальне.

Ну вот и все. Если бы у нас в гостиной жила стая голубей, Грейс, не задумываясь, подселила бы к ним голодного тигра.

– Мам, мы хотели, чтобы ты узнала об этом от нас… – Боже, как меня бесит, что Грейс говорит «мы». – Большой Дейв лгал тебе. У него есть жена, что бы он там тебе ни говорил. Они все еще живут вместе. Это ее халат, и мы забрали его, чтобы показать тебе.

Опять «мы». Это Грейс хотела вломиться в чужой дом, а я просто не мог ей помешать. Это не были «мы», это была она.

– Ладно, – медленно произносит мама. – Не знала, что Большой Дейв приглашал вас в гости.

Она сворачивает газету и кладет на журнальный столик.

Большой Дейв закипает, я бы сказал, что он дошел до состояния яйца всмятку.

– Грейс, ты не права. Позже ты поймешь, что ведешь себя нелепо. – Он бросает на нее разгневанный взгляд. Ничего себе! Большой Дейв сварился вкрутую.

– Ты была дома у Большого Дейва? – еле слышно спрашивает мама.

Никто бы не смог винить Большого Дейва, если бы он рассказал, что случилось накануне пожара, но он молчит. Объяснить все было бы так просто! Он наверняка уже догадался, что я отвлекал его, пока Грейс крала халат и поджигала дом. Вместо этого он вжимает голову в плечи и повторяет, что это нелепо, что он не обязан ни перед кем отчитываться. Он уже целую вечность не видел жену. Он даже не знает, где она сейчас.

Грейс заканчивает свое выступление. Почти что заканчивает. Перед тем как выйти на последний поклон, она машет халатом перед маминым носом:

– Вот, понюхай.

– Отрава, – насмешливо говорит мама.

– Именно что. – Грейс прищуривается. – От-ра-ва.

Большой Дейв совсем выходит из себя и кричит, что не держит в доме отравы. Он машет руками и уверяет, что не живет со своей женой. Мамины глаза наполняются слезами. Она говорит ему, что ее дети не стали бы выдумывать. Если они утверждают, что жена живет с ним в одном доме, видимо, так оно и есть. Мама наносит последний удар: она заявляет, что ее дети не лгут, что она им верит и что никакие его слова не смогут этого изменить. Ей нужно побыть одной, вдали от него. Раунд окончен. Большой Дейв ушел.

Я вспоминаю, как папа прошел в коридор, открыл входную дверь и захлопнул ее за собой. Помню, как думал, что он еще вернется, и как потом медленно, медленно до меня доходило, что он ушел навсегда. Только что Большой Дейв сделал то же самое. Дверь хлопнула, потом дзынькнула: это от силы удара поднялась и опустилась задвижка. От моего лица отхлынула краска, а сердце наткнулось на айсберг. Я тону в океане ужаса: а что, если мы с Большим Дейвом больше не увидимся? Наше приключение с фонариком остается в далеком, далеком прошлом.

– Кто-то должен был это сделать, – говорит Грейс, когда я накидываюсь на нее (мы поднялись наверх в ее комнату).

– Ты прогнала человека, которого любит мама, – безо всяких эмоций говорю я.

– Ну, это ты хватил. Может, дело в том, что это ты сам начал его любить? Все эти ваши тайные встречи…

– Мы всего лишь запустили фонарик. Жаль, что ты с нами не пошла. Ничего такого. – Я закусываю губу. Я знаю, что предаю Большого Дейва. Это не было «ничего такого», говорю я себе. Мне было очень весело.