Тайга: андроиды - Алекс Миро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никто не проронил ни слова. Затаив дыхание, все смотрели на маршала.
— Товарищи, — продолжал маршал, — я бы хотел наградить вас и тех командующих, которые сегодня не смогли здесь присутствовать, но верой и правдой служат России в это нелегкое время. Я предлагаю каждому из вас, если вы, конечно, согласитесь — выбор всегда за вами, и вы можете отказаться — принять мою благодарность в виде вот такой маленькой ампулы с эликсиром молодости. — Он достал из кармана запечатанную ампулу, внутри плескалась золотистая жидкость.
— Но мне понадобится от вас одна услуга. Сейчас возможность наградить вас по достоинству не в моей компетенции. Сегодня я — всего лишь маршал. Но в тот день, когда я стану Верховным Главнокомандующим, я смогу выполнить обещание. Если вы поддержите меня в грядущих событиях, вы получите то, о чем не могли даже мечтать.
Генералы были ошарашены, они не отводили глаз от золотистой жидкости, способной подарить им еще как минимум сто пятьдесят лет жизни, а Виктору Титову — безграничную власть над огромной страной.
Шаманка
Антон проскользнул в свою комнату, стараясь не наделать шума. Туяра скинула одеяло, хотя в спальне было прохладно. В приоткрытое окно проникал ночной воздух. На дворе было всего минус пять градусов по Цельсию.
Антон достал из шкафа чемодан. Молния. Если ее потянуть, Туяра проснется. Он вынул из шкафа запасную пару ботинок, сменную одежду, и положил на крышку закрытого чемодана. «Запакую в машине». Он подошел к постели. Антон не хотел, чтобы Туяра видела, как он уезжает. Он сделает так, что сегодня она выспится.
Антон прилег рядом. Не касаясь кожи, он провел ладонью над ее плечом, спустился к талии, потом к бедру, потом снова вверх, пока чувство тепла в его ладони не перешло в жжение. Но ему не было больно. Антон разделил огонь на двоих, и Туяра, посапывая, заворочалась во сне. Позвонки на ее спине зашевелились — три, четыре, восемь косточек появились и спрятались в ложбинке, ее плечо поднялось и опустилось.
— Помнишь шаманку?
Ни единого звука не покинуло его рта, но Туяра услышала. Она всегда слышала. Ее кровь еще хранила в себе коды, по которым она распознавала беззвучный язык тайги. Порой Антон думал, что они с Туярой могли разговаривать, не произнося ни слова. В ней был заложен ген предков, ее якутская суть. В нем же говорила его мать тайга, для которой он стал желанным сыном. Разные по крови, они с Туярой несли в себе одну душу леса.
— Помню. — Туяра пошевелилась во сне и вздохнула. Ее черные волосы заскользили по белой подушке, длинные пряди свернулись кольцами, и луна дотронулась до этой черноты, озарив ее холодным светом.
Время отсчитало десять лет в прошлое.
***
Туяра сама пилотирует маленький тренировочный самолет. Она давно хотела свозить Антона в Алдан. Ранним утром здесь еще тихо, местные жители заняты своими делами.
— Придется идти пешком в гору, — предупреждает она.
Шасси коснулись асфальта, Антона тряхнуло.
— Лучше бы я вел, — в те дни еще майор, Лебедев потер ушибленную руку: он ударился о приборную панель.
— Да брось ты, я и сама прекрасно справилась.
На языке якутов ее имя значит «воздушная». С тех пор, как она села за штурвал, Туяра не представляет себе жизни без неба, и Антону это нравится. Когда он касается ее, он чувствует в ней силу, от которой у него перехватывает дыхание.
И вот они идут тропами, ведущими от подножия горы к ее вершине. В паре километров от них виднеются натянутые канаты горнолыжных подъемников. Заброшенные круглые люльки болтаются в воздухе. Зимы стали теплее, и снег появляется ненадолго, а место лыжных трасс снова начал занимать лес. Лиственницы, еще молодые, с мягкими иголками и красными шишками, разрастаясь год от года, верхушками уклоняются от канатов подъемников, а лапы весело хлопают по крышам домиков лыжной базы.
— К ней нельзя так запросто, нужно подняться, проявить волю, пересилить себя. Чем труднее путь ты выберешь, тем благосклоннее она будет. — Туяра ведет их едва заметной тропой. Антон спотыкается о камни, отодвигает от лица колючий еловый лапник. Кое-где растут грибы, их желтые шляпки изъедены червями — все в черных дырах ходов, проедаемых мутировавшими паразитами. Перемена климата не прошла бесследно для тайги: простые существа быстро приспосабливались, некоторые меняли форму тела, некоторые меняли рацион, а кто-то мигрировал. Пока незаметно постороннему глазу, но уже очевидно для местных жителей, тайга трансформировалась. Это и пугало, и поражало одновременно. Было удивительно наблюдать, как сама великая Природа учится выживать там, где испокон веков должны были выживать люди.
— Это средний мир, — не оборачиваясь говорит Туяра. — Мир между небом и землей, где обитают люди и звери.
Она прикоснулась к лиственнице.
— Гнездо шамана. — Она указывает вверх на расщепленный на пять частей ствол.
Выросший в поселении старообрядцев, Антон мало что знал о легендах народов Якутии. Зато он знал многое о Боге, но сейчас Туяра показывает ему свой мир. С детства Антон приучился видеть миражи тайги, ее сны, ее ворожбу, которой она, словно колдунья, окутывала мальчика, если он в одиночестве забредал слишком далеко в чащу.
Тропа закончилась и впереди высоко в гору тянется дикий, нехоженый лес. Город внизу занят своим делом, и двое бредущих невесть куда людей в военной форме его совершенно не интересуют.
— Ойуун уйата. Гнездо шамана, — вдруг словно вспомнил он слова на якутском языке. Слова, которых раньше нигде не слышал.
Туяра удивленно оглядывается на него.
— Откуда ты знаешь наш язык?
— Так подсказал мне лес. — Антон даже не думал, что Туяра будет смеяться, он был уверен, что она поймет. Чем дальше они вдвоем уходили от людей, тем крепче становилась их связь между собой. Ему трудно было это объяснить, но с каждым
