Возвращение в эмиграцию. Книга вторая - Ариадна Васильева

Бесприютные ноги беспокоили его больше всего. Поджать их под себя он не мог, рядом тоже кто-то сидел, а болтать конечностями перед лицом соседа со средней полки было неловко. Просидел так Сергей Николаевич минут сорок и стал спускаться вниз. По мере продвижения его в сторону пола усиливалась ругань пассажиров, сидящих ниже, но он, рассыпая извинения во все стороны, наконец, обрел вертикальное положение.

Он несколько раз перешагнул через чьи-то вещи, еще несколько раз произнес «прошу прощения». И вот тамбур. И тоже полно народу. Сергей Николаевич сумел пробраться ближе к распахнутой настежь двери. За ней танцевал, уплывал в обратную сторону лес, плотно стоящий вдоль железнодорожного полотна.

Он достал папиросы. Чья-то рука протянула ему горящую спичку, он прикурил, покивал головой «спасибо, спасибо» и с наслаждением затянулся.

Здесь, кто стоя, кто сидя на корточках, были одни мужики. Дым стоял коромыслом, но его, слава Богу, лихо выдувало ветром. Ну, и разговоры шли, естественно. Обычные дорожные разговоры на повышенных тонах, чтобы перекрыть грохот колес на стрелках.

Первый вопрос — кто — куда и кто — откуда. И хорошо ли там — «куда», и почему плохо там — «откуда». Сергей Николаевич, когда подошел его черед, не стал уточнять, откуда он есть, хотя по виду он отличался от остальных в своем парижском костюме и галстуке, но когда собеседники признали в нем маляра из Брянстройтреста, возник контакт. Один мужичок особенно суетился.

— Тикать надоть с Брянска, тикать и никаких гвоздей. Зарплата маленькая, на базаре одна картоха, за все остальное дороговизна страшенная.

Но были и защитники.

— Чего дороговизна? А где дешево? А где много платят? Да везде одинаково.

— А чего ж ты едешь?

— А я по делу.

Дорожные разговоры, дорожные разговоры. Полночи провел на ногах Сергей Николаевич. Хорошо, под утро добрая половина пассажиров прибыла к месту назначения. Он устроился на боковой нижней полке и смог подремать, прислонясь к стенке.

Как всегда бывает в беспокойном сне, призрачные видения окружили его. В какой-то момент ему стало казаться, что они вместе с отцом едут в Ниццу из Праги, и он, совсем молодой еще, почти мальчик, с нетерпеньем ждет, когда откроется море. Но тут вагон начало мотать на стрелке и в сон ворвался назойливый голос: «тикать надоть, тикать надоть». Он открыл глаза. В сумеречном свете рождалось утро. За окном уплывали назад телеграфные столбы, перелески, поселки. Неясно видимые, они казались продолжением сна, и Сергей Николаевич в первую минуту пробуждения не мог сообразить, где он и в какую неизвестную даль уносит его поезд.

В Одессе он должен был найти давнюю приятельницу Натальи Александровны. Таню Ключевскую. Из Гродно они с мужем уехали в Одессу, к родственникам. В определенное место, с определенным адресом.

Сергей Николаевич остановил проходившую мимо даму в соломенной шляпке и полчаса выслушивал подробные объяснения, каким образом он сможет попасть в нужный район. Он раскланялся с говорливой незнакомкой и отправился для начала на трамвае, затем пешком, куда-то далеко на окраину. Там отыскал приземистую, чисто выбеленную хатку. Она состояла из трех небольших комнат и кухни. В доме было тесно, уютно. Вещи издавали чуть слышный запах пчелиного воска, на стене в гостиной громко тикали ходики с кукушкой.

Встретили Сергея Николаевича хорошо. Долго сидели после ужина, вспоминали Париж, общих знакомых. Сергей Николаевич расспрашивал о жизни в Одессе.

— Трудный город, — говорил муж Тани, — и на работе нам трудно. Много непонятного.

Он рассказывал о каких-то странных собраниях, часто проводимых в институте, где они оба преподавали французский язык, о странных отношениях между людьми. Все, по его словам, было неясно, зыбко. Поначалу их встретили с распростертыми объятиями, загрузили работой. С недавних пор многое изменилось. У Татьяны забрали часть нагрузки, кто-то по-прежнему мил и любезен, кто-то надулся и здоровается сквозь зубы. В чем причина, отчего так, они не понимают.

— Об Одессе Наташа пусть думать забудет, — решительно говорила Таня, — здесь страшная дороговизна и с жильем плохо. Что вы хотите, курортный город. Хозяевам выгоднее сдавать квартиры на сезон. Да и с пропиской здесь трудности необычайные.

Уже поздно вечером, когда стелились, Таниному мужу пришла в голову хорошая мысль.

— А вы поезжайте в Николаев. Тот же юг, море и город приятный.

Сергей Николаевич переночевал у Ключевских, простился с ними, и с раннего утра все-таки отправился искать жилье.

Поиски ни к чему не привели. Либо с него запрашивали баснословную сумму, либо предлагали халупу, пригодную разве что в качестве сарая. Базарные цены тоже произвели весьма неблагоприятное впечатление. Сергей Николаевич махнул рукой, отправился на вокзал, и во второй половине дня уехал в Николаев.

Николаев ему понравился. И он сразу нашел работу. Даже не совсем так — работа нашла его. Он вышел на привокзальную площадь, там какие-то люди разбивали клумбы, возились с землей, готовились, видимо, к осенним посадкам. Сергей Николаевич остановился и стал смотреть.

— Что, мужик, глазеешь? — окликнула его бойкая бабенка. Она ловко управлялась с граблями, разбивала комки и ровняла землю.

— Просто смотрю, — смутился Сергей Николаевич.

— Чем смотреть, взял бы да поработал.

— А я и приехал искать работу.

Женщина приостановила свою деятельность и радостно округлила глаза.

— А ты не брешешь?

— Честное слово.

Женщина бросила грабли и радостно закричала:

— Василь, Василь! Иди сюда. Тут человек работу ищет.

Неизвестно с какой стороны, словно дух, явился выкликаемый Василь, и через десять минут Сергей Николаевич сидел в конторе по озеленению города в полуподвальной комнатке с подслеповатым окном, где ему предложили странную должность старшего озеленителя. В чем будут состоять его обязанности, он толком не уяснил. Понял только, что отныне, если, конечно, переезд состоится, он будет иметь дело с саженцами деревьев, землей, цветами. Оклад ему положили неплохой.

Сергей Николаевич ушел из конторы, сопровождаемый добрыми напутствиями и пожеланиями всех благ. Видно делу озеленения города явно не хватало рабочих рук.

Теперь оставалось найти жилье. И снова ему повезло. В конторе ему подсказали район, где сдаются комнаты. Он довольно быстро отыскал этот район с белыми частными домиками вдоль нешироких улиц, сплошь засаженных тополями и акациями. Там нашлись для семейства Улановых две комнаты в симпатичной хате с крохотным двором, где пышно цвели георгины и астры, где жила лохматая собака Белка и где хозяевами была разговорчивая пара, муж и жена, живущие по-стариковски на покое. Сергей Николаевич хотел дать задаток, но старик не взял. Он степенно рассудил, что приехать, может еще и не доведется, а деньги зря пропадут.

Сергей Николаевич простился с хозяевами, отправился на вокзал и купил обратный билет. До отхода поезда оставалось пять часов. Сергей Николаевич пообедал в столовой, и решил немного погулять по городу.

Без всякого путеводителя прямая улица сама вывела его на набережную. День был теплый, но слегка затуманенный, бывают в конце августа такие тихие, немного призрачные дни, словно природа прислушивается к себе самой и ждет чего-то, и млеет в свете неяркого, но все равно слепящего солнца.

На набережной людей было немного, море еле слышно дышало у мола, сонная волна мерно поднималась и опадала среди свай. Справа из дока доносилось далекое буханье металла, да в порт просился длинный с темными бортами пароход, и басовый гудок его далеко разносился по тихой воде.

Сергей Николаевич уселся на скамейке под невысокой акацией. На юге любят сажать эти деревья с плотным шатром кроны. Всегда остается невыясненным, то ли их специально стригут, то ли эти акации сами растут шариком.

На душе у Сергея Николаевича было спокойно. Он считал свою миссию почти выполненной. Он смотрел вдоль широкой улицы, потом переводил взгляд на залив и щурился от миллионов солнечных бликов, отраженных на мелкой волне.

Так просидел он около часа. Спешить было некуда, а тихий денек этот с растрепанными перьями облаков в вышине располагал к дремоте и неге. И как же был неприятно удивлен и подавлен Сергей Николаевич, когда над головой его прозвучал резкий окрик:

— Гражданин, ваши документы!

Перед ним стоял молоденький милиционер с румяным и крайне неприязненным лицом.

Сергей Николаевич полез во внутренний карман пиджака, достал и протянул милиционеру паспорт. Хорошее настроение его улетучилось, но и страха никакого он не испытал. Ведь за ним не было никакой вины.

— Пройдемте, гражданин, — махнул головой в бок милиционер и сунул паспорт Сергея Николаевича в нагрудный карман гимнастерки.