Чёрный листок над пепельницей - Атанас Мандаджиев

— Нет, к сожалению, это не моё стихотворение. Но умоляю вас, не думайте что я свихнулся… Не знаю, с чего начать…, Потому что дело касается женщины… В общем, я хотел бы познакомиться с автором этого стихотворения! — театрально выпалил наконец Гео. — Именно сегодня, до обеда!

— От глубокой любви к поэзии, не правда ли? — Кассирша взглянули на Гео с добродушной иронией. — Но почему непременно до обеда?

— Потому что я еду на периферию… на стажировку. Уже всё готово: билет на самолёт, чемодан, А я если что задумал — в лепёшку разшибусь, но…

— Добьётесь?

— Именно! Я с детства такой, заводной.

— Хорошо, вы меня убедили. Только я не вижу, чем могу помочь вам.

— Можете, Когда она придёт получать гонорар, запишите её адрес, потом я позвоню вам по телефону — и порядок!

— Вы сами усложняете себе жизнь, товарищ,

— Простите, я не представился: Филипов, Гео. Я понимаю, о чём вы говорите. Конечно, проще всего было бы получить все сведения наверху, в отделе культуры. Но представьте себе, у меня есть серьёзнейшие причины не беспокоить их.

Кассирша улыбнулась:

— Представляю…

— Кроме того, мне очень нужно узнать её настоящее имя. То, что в газете, мне кажется вымышленным. Савена Савова… Впрочем, газета у вас, посмотрите, пожалуйста, я боюсь ошибиться.

— Вы говорите — Савена? Да, у вас неплохой вкус. Чудесные стихи!

— Вы знаете её?

— Но ведь я платила ей гонорары. И потом, она девушка заметная. Я даже запомнила её настоящее имя. Погодите, как же это…

Тонкие подведённые брови сошлись у переносицы, но, по всему судя, милая кассирша напрасно силилась вспомнить имя таинственной поэтессы. Через несколько секунд она бросила это непродуктивное занятие и снова обаятельно улыбнулась.

— Ну, ничего страшного, у меня записано.

Женщина открыла левый ящик стола, достала оттуда объёмистую твёрдую папку и принялась развязывать тесёмочки.

Сейчас всё решится! Гео облокотился на деревянную перегородку, разделявшую комнату на две части. Кассирша внимательно осматривала каждую бумажку и откладывала её в сторону.

— Вот она! Эмилия Нел-чи-но-ва. Ну, ведь помнила же!

Ни один мускул не дрогнул на лице Гео.

— Я очень, очень вам признателен! А адрес тоже есть?

— Улица Братьев Миладиновых, 22.

— Спасибо, я запомню! А… а вы случайно не знаете, где Она работает?

— Случайно знаю! — Кассирша снова расплылась в улыбке, на этот раз ещё более ироничной. — Фирменный магазин «Рила» на углу Витошки[7] и улицы Хана Аспаруха, девушка продаёт мужские костюмы.

— Вы серьёзно? Да не может этого быть!

— Почему? Вы разочарованы? Вы ожидали чего-то более возвышенного? (Ох уж эта ирония!)

— Да. Особенно после того, как прочёл её стихи…

Самое интересное, что на этот раз Гео был вполне искренен.

Он остановил машину в пятидесяти метрах от магазина. Часы показывали без десяти десять. Так обычно и бывает: если человеку предстоит нечто важное, он обязательно посмотрит на часы, чтобы про себя отметить время свершения этого «важного». Но откуда такая уверенность, что именно здесь и сейчас он найдёт её? Продавщицы в таких магазинах обычно работают в две смены: с восьми до пятнадцати и с двенадцати до двадцати. А вдруг она во второй смене, вдруг вообще сведения у кассирши неточные? Но ответ был написан у него на счастливом лице: сегодня великий день, сегодня мне везёт, сегодня, за что бы я ни взялся, всё выйдет!

Шагах в двадцати он увидел приближающегося знакомого из Морского клуба. Вот где пригодился небольшой рост: капитан-лейтенант с высоты своих метра девяносто ещё не успел заметить Гео, а тот уже быстро повернулся лицом к витрине, почти касаясь носом стекла, слегка сгорбился, руки в карманы брюк — ни дать ни взять провинциал, с вожделением рассматривающий витрину большого столичного магазина.

И тут он увидел её… В бледно-розовом нейлоновом халатике с фирменным знаком на груди она спокойно стояла у стенда с белыми пиджаками, на голых загорелых руках поблёскивали браслеты, и вся она — розовая с белым — была похожа на картину, нарисованную пастелью. Больше ничего не было видно — окно давно нуждалось в воде и мыльном порошке.

— Какая безвкусица! — услышал Гео рядом с собой чей-то барственный баритон. Обернулся и увидел высокого гражданина в очках, на его интеллигентном лице было написано презрение.

— Почему же? А мне нравится!

— Я говорю не о моделях, а об аксессуарах витрины. Вы только посмотрите, как они расписали краны и цепи! Рыбачьи сети, вёсла, ракушки, мидии, лампа, спасательный пояс — ничего не пропустили! А вот и капитанская фуражка, и тельняшка… Ну и вкус! Стыд и позор!

— Тут я почти согласен с вами. Но, товарищ, это всего-навсего приглашение зайти в магазин. А если даже ничего не купите, то хоть полюбуетесь на красивых девушек.

Гео бросил быстрый взгляд внутрь: белые пиджаки висели, но Эмилии возле них не было.

— Весь вопрос в том, что вы понимаете под словом «красота», — ехидно бросил незнакомец и двинулся к соседней витрине.

Гео медленно вошёл в магазин. Ему хотелось по привычке сначала осмотреться и «изучить» обстановку. Но тут он снова увидел её и понял, что это знак победы. Она не спеша подошла к вертящемуся стенду. Серебряные браслеты на её руках сверкали в лучах света, иссиня-чёрные волосы блестели. Внимательно посмотрев несколько моделей, проплывавших перед ней, она уверенно сняла светлый костюм-тройку, аккуратно расправила какую-то невидимую складочку на пиджаке и с открытой приветливой улыбкой подала костюм стоящему рядом с ней покупателю:

— Примерьте этот. Уверяю, он вам пойдёт! Ну вот, примерочная освободилась, пожалуйста, прошу вас. — Ласково взяв за локоть слегка ошарашенного покупателя, она повела его к тёмно-коричневой бархатной портьере, раздвинула её и, оставив покупателя в примерочной, задвинула снова.

— Если понадобится, укоротим на два-три сантиметра брюки — и всё будет прекрасно! — проговорила она весело и громко — так, чтобы в примерочной было слышно, и снова подошла к стенду, где её уже ждали другие покупатели, причём число их увеличивалось с каждой минутой.

Но, боже мой, разве это её голос?! В быстрой словесной перестрелке тогда, в «Запорожце», когда он спросил, почему она остановила именно его, а не какой-нибудь экстраклассный лимузин, и она сказала про кузнечика и бабочку, голос её, несмотря на сарказм, звучал — он может поклясться в этом! — холодно и сухо, нервно и резко, как будто ей хотелось заплакать, закричать: «Оставьте, оставьте вы все меня в покое!» А когда он пригласил её вместе пообедать, она как ножом отрезала: «Я не голодна!» Он слишком хорошо запомнил всё это! А теперь — какой тембр, боже, какой тембр! Какая мелодичность, какая сила и мягкость! Она вполне могла бы стать джазовой певицей, или нет, лучше народной.

Гео тихо подошёл к стенду и сделал вид, что выбирает, себе костюм, при этом старался всё время стоять спиной к любезной продавщице, чтобы она не смогла убежать, исчезнуть, когда посмотрит ему в лицо и узнает его. Впрочем, что ещё за фантазии, куда она убежит? Это тебе не летнее кино, милая, а я не Длинные Уши! Да и зачем ей убегать? Ведь для неё он, Гео, всего-навсего обыкновенный моторизованный пижон. Значит, надо, чтобы она думала, что он пришёл сюда только ради неё. Настоящий театр. Но кому это нужно? Не лучше ли было бы сказать всё прямо, как есть, как подобает человеку из милиции, для которого все или почти все вопросительные знаки сняты? Однако любим мы с вами трогательные сцены, когда нужно и когда не нужно, и даже серьёзные люди из криминального отдела не исключение…

Тем временем волна покупателей всё прибывала. Все обращались к Эмилии, теребили её, требовали, а она с открытой улыбкой, доброжелательно старалась облегчить всем сложную проблему выбора. Интересно, почувствовала ли она, что он пристально, пристрастно исподтишка наблюдает за ней? Нет никаких сомнений в том, что она уже привыкла к восхищению, поклонению, восторженным комплиментам, тем более что теперь она на виду, и наверняка умеет держать себя гордо и достойно. Ну, так или иначе, в бой!

Он выбрал себе костюм такого размера, в котором мог бы смело выступить в роли циркового клоунами направился к освободившейся примерочной. Эмилия внимательно посмотрела на него, вернее, на костюм в его руках. Нет, она его не узнала. Да и с какой стати она должна была запомнить его? Обыкновенный, каких тысячи, простой смертный. И сверх того — небольшой рост, никаких особых примет. Так что отбрось всякие иллюзии, дорогуша, и по одёжке протягивай ножки…

Интересно, что она скажет, когда увидит на нём этот Гулливеров костюм? Однако он решился — быстро задёрнул бархатную портьеру, переоделся и вышел в салон. Большое зеркало стояло сбоку. Он приподнял брюки и посмотрел на своё отражение. Чучело патентованное, Чарли Чаплин в болгарском издании, разве что отглаженный. Сзади он услышал весёлую дробь каблучков Эмилии.