По соседству с герцогом - Селеста Брэдли

Дейдре улыбнулась про себя. Это сработало. Он не мог оторвать от нее глаз. К несчастью, когда его глаза потемнели от голода и застыли на ее груди, девушка должна была ощущать удовлетворение от своей победы — но удовлетворения просто невозможно было достичь, когда его горячий взгляд так воспламенял новый жар внутри нее. Ее бедра повлажнели, а соски напряглись. Это должно было быть унизительным.

Но не было.

Мужчины и раньше испытывали к ней желание, как очевидное, так и скрытое, и это никогда не производило на нее никакого эффекта. Этот мужчина с пылающим взглядом и молчаливым накапливающимся гневом мог превратить ее в костер, даже не прикасаясь к ней!

Она что-то сказала, не так ли? Дейдре не могла вспомнить. Колдер в любом случае не ответил. И в любом случае не было смысла пытаться завести разговор, только не тогда, когда у нее во рту все пересохло от желания, а горло сжалось от болезненного предвкушения. Он может прийти к ней сегодня ночью, если она отопрет дверь…

— Ди!

Внезапно Дейдре осознала, что Мэгги пытается привлечь ее внимание уже в течение нескольких минут очевидным театральным шепотом — и, конечно же, маленькая вульгарная девчонка подхватила смехотворное прозвище, которое Грэм придумал для нее.

— Ди!

Девушка оторвала свой взгляд от Брукхейвена.

— Ради Бога, что случилось?

— Мой котенок пропал!

Брукхейвен откашлялся.

— Я приказал Фортескью отдать его кухарке.

Дейдре повернулась, чтобы с беспокойством посмотреть на него. Если Колдер пытался избавиться от единственного друга бедной Мэгги, то она была готова…

— Киску на ужин?

Громкость была оглушительной, а пронзительная высота звука вызывала желание забраться под стол. Становящиеся все громче вопли Мэгги заглушали любую попытку Брукхейвена исправить впечатление от того, что он приготовил для девочки ее любимца под соусом и подал с жареным картофелем.

Поначалу Дейдре была обеспокоена этой истерикой — до тех пор, пока Мэгги не одарила ее злорадной усмешкой из-за своей салфетки. Они планировали сделать что-то выводящее из равновесия за ужином сегодня вечером, но это намного превзошло их обсуждаемую схему «тарелка на его коленях». Дейдре была вынуждена молча поаплодировать. Такая основательность и преданность долгу в столь юном возрасте! Небеса, эта девочка была почти профессионалом!

Затем, схватив свою собственную салфетку, Дейдре притворилась, что давится в нее.

— О, как вы могли? — вскричала она, глядя на хмурого сконфуженного мужа.

Наконец этот мужчина достиг своего предела. Он запрокинул голову назад.

— Довольно!

Несмотря на свои самые худшие намерения, Дейдре обнаружила, что замолчала, повинуясь мужскому авторитету в его реве. Однако она никогда прежде не слышала, чтобы Колдер повышал голос, так что, возможно, она должна была рассматривать этот факт как некоторый успех.

Мэгги остановилась с последним хлюпающим воплем и приглушенным иканием. Дейдре бросила на нее сочувственный взгляд. Девочка довела себя до крайнего состояния, к тому же преднамеренно.

Маркиз положил обе ладони на стол и очень медленно и демонстративно поднялся.

— Так как ни одна из вас, кажется, не ценит замечательные блюда, приготовленные кухаркой, то вы обе отправляетесь в постель без всякого ужина, — прорычал он.

Дейдре могла бы рассердиться на такое детское наказание, но, в конце концов, она во многом заслужила его. В целом, она получила огромное удовольствие. Девушка поднялась со спокойным достоинством.

— Пойдемте отсюда, леди Маргарет.

Мэгги фыркнула и подчинилась. У двери она обернулась.

— Я хочу спать с моим котенком.

Никто бы не сказал, что у ребенка недостает мужества. Оставшись в меньшинстве, Брукхейвен скользнул обратно на свой стул и уронил голову на руки.

— Мы обсудим будущее котенка завтра, леди Маргарет. Кухарка хорошо позаботится о нем до этого времени.

В этот момент они мудро отступили с поля сражения, считая себя победителями дня.

— Ты когда-нибудь пробовала конфеты?

Дейдре и Мэгги отступили в спальню ее сиятельства, чтобы перегруппироваться. Они лениво развалились возле камина, их желудки теперь урчали по-настоящему. Последнее, о чем Дейдре хотелось думать, так это о еде.

— Конечно.

Должно быть, ее тон оказался немного пренебрежительным, потому что Мэгги затихла, устремив взгляд на угли. Дейдре отложила книгу, которую читала вслух.

— Ты никогда не пробовала конфет, не так ли?

Мэгги покачала головой, не отводя взгляда от огня.

— Папа приказал, что бы мне их не давали.

— Никогда? — Разве это не было на него похоже — полностью запретить конфеты, даже не подумав о простом смягчении? — Можно подумать, что мы узницы в Тауэре, — проворчала она.

Мэгги повернулась к ней.

— Что ты сказала?

Дейдре спустила ноги с диванчика и наклонилась вперед.

— Я сказала «У меня есть особый дар». — Она усмехнулась. — Я знаю, как делать ириски!

Глаза Мэгги расширились.

— Правда?

Дейдре прошагала к звонку и решительно потянула за него.

— Мой отец научил меня. Мы обычно делали их в снежные дни.

Фортескью со своей обычной скоростью, то есть незамедлительно, постучался в дверь и вошел.

— Миледи?

Дейдре величественно махнула рукой, разыгрывая важную леди для развлечения Мэгги.

— Фортескью, мне нужны два горшочка, масло, сахар, шоколад и грецкие орехи — немедленно!

Фортескью бросил взгляд на Мэг.

— Его сиятельство приказал, чтобы леди Маргарет не давали конфет.

Дейдре скрестила руки на груди и приподняла бровь.

— А его сиятельство приказал также лишить их и меня?

Губы Фортескью дернулись.

— Конечно же, нет, миледи. Я сейчас же пошлю поднос наверх.

Когда дворецкий ушел, Мэг села и выпрямилась.

— Мы собираемся есть конфеты?

Дейдре со смехом упала на диванчик.

— Леди Маргарет, мы собираемся объедаться конфетами до тошноты!

Прибыл поднос, на котором лежали уже расколотые орехи и шоколад, наструганный точными крошечными кусочками, идеальными для растапливания. Здесь был даже кувшин молока и два стакана. Очевидно, Дейдре была не единственной, кто полагал, что его сиятельству пора ослабить поводья.

Они растянулись на животах перед огнем, и Дейдре показала Мэг, как растапливать масло и перемешивать его с сахаром до тех пор, пока смесь не станет идеального коричневого цвета. Затем, пока она охлаждалась на подоконнике, заговорщицы растопили шоколад и подсластили его до однородного совершенства.