Богохульство - Дуглас Престон

Сделав еще один глоток, Эдди с удивлением заметил человека, приближающегося к церкви, прищурился и внимательнее в него всмотрелся.

Лоренцо.

Шел индеец, пошатываясь – значит, успел набраться. Эдди скрестил руки на груди. При мысли, что возможность разобраться с наглецом выдается уже теперь, его сердце забилось вдвое чаще. Тянуть дальше было некуда.

Лоренцо приблизился к воротам, оперся на столбик забора, мгновение-другое помедлил и вошел во двор.

– Лоренцо?

Навахо медленно повернул голову. Его глаза были красными, дурацкие косички наполовину расплелись, бандана на голове съехала набок. Выглядел он ужасно. И весь согнулся, будто ему на плечи легли все мирские беды.

– Пожалуйста, подойди, – попросил Эдди. – Мне нужно с тобой поговорить.

Лоренцо, едва взглянув на него, отвернулся.

– Лоренцо, ты слышал, что я сказал?

Индеец, не отвечая, поплелся к куче с одеждой. Эдди подскочил и преградил ему путь. Лоренцо остановился и взглянул на пастора, дыша ему в нос запахом бурбона.

– Лоренцо, ты же прекрасно знаешь, что распитие алкогольных напитков запрещено условиями твоего условно-досрочного освобождения.

Навахо молча смотрел на Эдди.

– К тому же ты исчез, не закончив работу. Вы хотите, чтобы я докладывал должностному лицу, будто ты тут исправно трудишься. А я больше не могу ему лгать. Все, с меня довольно. Я тебя увольняю.

Лоренцо уронил голову на грудь. В первую секунду Эдди было подумал, что его непутевый помощник раскаивается, но тут услышал харкающий звук и увидел выплескивающуюся из его рта слизь. Сгусток, точно сырая устрица, шлепнулся в песок прямо к ногам пастора.

Сердце Расса заколотилось быстрее прежнего.

– Попрошу не плевать, когда я с вами разговариваю, мистер! – воскликнул он, повышая голос и трясясь от ярости.

Лоренцо сделал шаг в сторону, пытаясь обойти Эдди, но тот снова встал у него на пути.

– Слышишь, что я тебе говорю, или не в состоянии понимать человеческую речь?

Индеец молчал.

– Где ты взял деньги на спиртное?

Лоренцо приподнял руку и тяжело опустил ее.

– Я задал тебе вопрос!

– Занял у одного парня, – прохрипел навахо.

– Серьезно? У кого же?

– Не знаю, как его зовут.

– Не знаешь, как его зовут, – повторил Эдди.

Лоренцо предпринял еще одну вялую попытку обойти пастора, но тот снова не позволил ему это сделать. У него дрожали руки.

– Я знаю, откуда ты взял деньги. Ты их украл. С тарелки для пожертвований.

– Ни фига.

– Да, украл! Больше пятидесяти долларов!

– Ни черта я не крал.

– Не чертыхайся при мне, Лоренцо! Я видел, как ты их брал.

Ложь соскользнула с языка Эдди прежде, чем тот осознал, что вынужден прибегнуть к ней. Впрочем, можно было считать, что он и вправду все видел: индеец не признавался в содеянном, но правда высвечивалась на его лице.

– Ты присвоил пятьдесят долларов, в которых эта церковь крайне нуждается. Но ты украл их не только у нее. И не только у меня. Ты украл их у Господа!

Лоренцо молчал.

– Как, по-твоему, Господь на это ответит? Ты думал об этом, когда брал деньги, а, Лоренцо? «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну»[11].

Лоренцо быстро развернулся и зашагал в противоположном направлении, назад, к городу. Эдди догнал его и схватил за рубаху в районе плеча. Лоренцо вырвался и продолжил путь. Потом вдруг резко остановился и направился к трейлеру.

– Ты куда? – закричал Эдди. – Не смей туда входить, слышишь?

Лоренцо поднялся на крыльцо и вошел внутрь. Эдди взбежал по ступеням вслед за ним, но остановился у самой двери.

– Немедленно выходи! – Опасаясь, что негодяй нападет на него, заходить в трейлер он не решался. – Вор! Вот ты кто! Самый настоящий вор! Сейчас же выходи из моего дома, или я вызову полицию!

Из кухни послышался шум. Судя по звукам, индеец выдвинул и швырнул на пол ящик со столовыми приборами.

– За нанесенный ущерб ты заплатишь! Все до последнего цента!

Снова раздался грохот. По кухне разлетелась еще какая-то домашняя утварь. Эдди всем сердцем рвался в дом, однако его удерживал страх. Хорошо еще, что индеец прошел в кухню, а не в спальню, где стоял драгоценный компьютер.

– Выходи, я тебе говорю! Несчастный алкоголик! Человек-паразит! Сор в глазах Иисуса! Я все расскажу твоему надзирателю, и ты отправишься обратно в тюрьму! Я обещаю!

Лоренцо внезапно возник на пороге с большим кухонным ножом в руке. Эдди попятился назад и сошел по ступеням вниз.

– Лоренцо. Нет.

Индеец остановился на крыльце, слегка покачиваясь, щурясь в лучах вечернего солнца и размахивая оружием. Спускаться он как будто не собирался.

– Брось нож, Лоренцо, – произнес Эдди. – Брось, кому говорят!

Индеец опустил руку.

– Брось сию секунду. – Эдди заметил, что крепко сжатые вокруг рукояти пальцы навахо немного расслабляются. – Брось, или Иисус покарает тебя!

Из груди Лоренцо вдруг вырвался вопль ярости.

– Да имел я твоего Иисуса в задницу! Вот так! – Он с таким остервенением пронзил ножом воздух, что чуть не потерял равновесие и не шлепнулся с крыльца.

Ошарашенный Эдди подался назад.

– Да как… ты… смеешь… столь гадостно… богохульствовать? Ты больной… погрязший в грехах человек! И будешь гореть в аду! Сатана! Ты… – Голос Эдди оборвался. Он задыхался от негодования.

Лоренцо засмеялся сиплым бесстрастным смехом. Он стал неистово размахивать ножом, будто упиваясь ужасом Эдди.

– Да, да! В задницу!

– Гореть тебе в аду! – проревел Эдди в приступе неожиданной храбрости. – Ты будешь упрашивать Иисуса смазать твои обуглившиеся губы, но Он тебя не услышит! Потому что ты мерзавец. Гадкий презренный человечишка!

Лоренцо снова сплюнул.

– Ну, ну…

– Господь тебя накажет, помяни мое слово! Он уничтожит тебя, проклянет, жалкий богохульник! Ты украл у Него, грязный индеец, ничтожество, вор!

Лоренцо бросился на него. Но тщедушный Эдди был весьма юрок. Пока нож прочерчивал в воздухе широкую неровную дугу, пастор отпрыгнул в сторону, и вцепился обеими руками в предплечье индейца. Тот повернулся, намереваясь вновь замахнуться, но Эдди, будто терьер, не выпускал его руку и изо всех сил дергал ее, чтобы навахо выронил нож.

Лоренцо зарычал, напрягся, однако, ибо был пьян, не мог собраться с силами. Мало-помалу его рука совсем ослабла. А Эдди лишь яростнее тряс ее.

– Брось нож!

Лоренцо не знал, как ему быть. Эдди, почувствовав, что перевес сил на его стороне, ударил противника плечом, выхватил у него нож и, не устояв на ногах, повалился на спину. Лоренцо упал на него, грудью прямо на нож, рукоять которого Эдди крепко сжимал пальцами. Ему на руку хлынула теплая кровь. Лезвие вошло аккурат в сердце индейца. Пастор, вскрикнув, отпустил нож и стал выбираться из-под навахо.