Странник - Сурен Цормудян

Выйдя на поверхность, они пересекли Тверскую, и Ганс завел трех фашистов в первое высокое здание на Большой Бронной улице. Этот дом был выбран не случайно: именно там он оставил сумку со стеклянными банками. Пропустив тройку вперед, Ганс замыкал движение по лестнице. Гесс шел первым и ворчал что-то про то, какого дьявола раненые делают наверху.

Повинуясь воле мозза, Ганс уже приготовил большой нож. Конечно, это плохо. Это расточительность — вот так терять человеческие особи, которые бы пригодились в грядущей войне мозза. Но… Ганс быстрым движением перерезал горло идущего впереди… так надо. Достижение конечной цели оправдывает любые средства. Нож вонзился в шею второго, который обернулся на странный звук позади. Не дожидаясь его смерти, носитель мозза выдернул клинок из тела жертвы, оттолкнул ее и одним прыжком настиг Гесса, который уже поднимал свой автомат.

Все кончено. Трое мертвы. Но, пожертвовав драгоценными телами потенциальных носителей, мозз должен был быть уверен, что его план сработает наверняка.

Затащив тела в помещение, где лежала сумка, Ганс, орудуя ножом, принялся сливать еще теплую кровь из мертвецов в стеклянные банки.

Глава 10

Ловушка

— Шталкер, — мрачно пробормотал Сергей, глядя на останки найденного в подвале нациста и ошметки его комбинезона.

Маломальский поднял его автомат и повесил себе на спину.

— Кто? — переспросил Странник.

— Ну, фашистский сталкер. Они себя штурмовиками или штурмпионерами называют, а мы их шталкерами кличем.

Голова нациста была насквозь прошита жалом стигмата. Остальное, похоже, сделали крысы. Крови было много, но другие стигматы не решались тут появиться — их отпугивал мертвый сородич. Труп стигмата гарантировал, что эти твари сюда не сунутся еще некоторое время, да и вообще в этом подвале никого, кроме крыс, ждать не приходилось. Хуже, конечно, если придут крысы-мутанты. Обыскать нациста в поисках патронов и гранат Сергей пока не решался — не хотелось испачкаться в крови. Если надо будет идти дальше, то на запах увяжется другой стигмат.

— Значит, так. — Маломальский стянул с лица маску и почесал небритый подбородок. — Здесь, походу, шталкеры дневали. Кой черт их сюда понесло? Не важно… Значит, скорее всего очередной зараженный — фашист. Но куда он мог податься? Моззу ведь надо постоянно находиться рядом с людьми, если только в них он может гнездиться. Я правильно говорю?

— Я совсем хрена не понял, что ты говорю. — Странник, будто передразнивая, тоже почесал подбородок.

— Я говорю, в Четвертый рейх этот урод подался, а это хреново. Я, конечно, сталкер, и у меня в метро привилегии. Эти идиоты меня не тронут и даже, может, пустят в свой фатерлянд… Может, натравить красных на фашистов, да и выжечь коммунистическим напалмом весь этот рейхстаг вместе с моззом? Так себе план. Долго, нудно и не факт… А ну подержи. — Сергей всучил Страннику фонарь и стал разворачивать карту поверхности. — Так. Мы вот здесь. А где Рейх? Пушкинская, Тверская, Чеховская. Если дворами да напрямик, то отсюда километра полтора будет. Неужели он ничего не боится, а?

— Человек боится. Мозз нет. Мозз питается страх, как ты воздух. Носитель страх. Мозз сыт. Но страх человека-мозз не выходит наружу. Он остается в мозз. Тогда мутанты плохо чувствуют человек-мозз. И он может идти поверхность. Не всякий нападет. Никто не любит мозз.

— Ну хорошо. Его вштырило моззом, и он не боится. Точнее в душе боится, но все равно прет, как танк. Тогда он рванул дворами, напрямки. Если, конечно, дорогу знает.

— Знает. — Странник кивнул. — Мозз — хозяин человека. Если человек знает, то мозз знает.

— Ну, значит, он уже в Рейхе. Получается, что это теперь не человек, а такое же чмо, как эти мутанты вокруг. И что ему эти полтора километра в таком случае? Тьфу!

— Что такое чмо?

— Это… Ну… — Маломальский через капюшон почесал затылок. — Это когда в голове фашиста мозз. Будто без этого в его голове мало пакости… Ну вот, короче, как-то так.

— А фашист — это плохо? — Странник задавал вопросы даже без намека на шутку.

— Ну, знаешь. Если ты сам не фашист, то не знаю, чего хорошего. Вот, например, общаешься с ними и думаешь, что они разговаривают с тобой, а на самом деле они в это время оценивают форму твоего черепа, хотят заглянуть в родословную в поисках неполноценных и всякое такое. Или за любые отклонения генетические — мало ли, ребеночек там с лишним пальцем родится — на удобрения пускают, — это так мило… Заботятся о генетической чистоте расы.

— Они считают себя выше? Хотят управлять другими, кого считают ниже?

— Ну да. Уловил суть.

— И мозз в голове такого человека?

— Видимо, да.

— Твою ж мать! — воскликнул Странник.

— Вот что-то я теперь суть не улавливаю. Ну а разница какая? Подумаешь, фашистам башку пощекочет. Да и шут с ними, чего их жалеть? Они-то сами никого не жалеют.

— Сергей, ты не понял! Это полная панама! Нет, напалм, вот!

— А при чем тут напалм?.. Очень опасная смесь?

Странник страстно закивал. Сергей задумался. Он толком не понимал, что собой представляет этот мозз. Знал лишь, что это большая угроза для людей. А не выйдет ли так, что фашисты посредством мозза получат в свои руки что-то вроде биологического оружия?

Странник смотрел на него внимательно, словно понимая мысли своего товарища.

— Мозз думает. Он разумный, — произнес Странник. — Все живое для него — конкуренция, плохо. Мешает считать себя лучше всех. Его идея — порабощение. Вечная власть.

— Откуда слов таких набрался?

— Я учусь. И он тоже.

Маломальский принялся неторопливо сворачивать карту и пристально посмотрел в глаза своего напарника.

— Тогда это очень плохо, что такая штука поселилась в голове нациста. Но… Сдается мне, у тебя с моззом есть что-то общее. Уж очень хорошо ты знаешь его повадки. Если, конечно, все, что ты говоришь, не бред сумасшедшего. Кто ты, а?

— Я Странник.

— Ты же… не человек!

Эта внезапная догадка ввергла Сергея в ледяной холод, и он попятился. Ну конечно. Это ведь очевидно… Странный тип. Учится говорить — с нуля — и за пару дней. Видит в темноте. Ходит по поверхности без комбеза. Жрет кошек и крыс. А он-то, Сергей, привык, что мутанты — это звери. Конечно, всякие разговоры ходили про то, что есть где-то и человеческие мутанты. Однако Бум ко всяким этим жутковатым байкам про неизбежность появления разных там хомоновусов, хомодемоников и хомовампирусов относился скептически. Ну, палец лишний. Ну, без ручки родился. А тут вот он, совсем другой. Человек, да не совсем.

— Да. Я не человек. — Странник обреченно кивнул. — Ты боишься, Сергей. Не надо. Я друг. Я твой друг.

— Какой же ты мне, к черту, друг, если ты не человек?! Ты мутант! — Это звучало как приговор.

Странник тяжело вздохнул и повесил голову.

— Теперь ты смотрю форму моего черепа, думаю о неполноценных в моей родословной и желаю пустить меня на удобрения? — тихо спросил он.

И после этих слов страх исчез. Растворился холод. Сергею вдруг стало стыдно и вместе с тем легко.

«…Разум может сколько угодно протестовать против того, что за пару десятилетий вследствие Катаклизма миру явились такие существа, о появлении которых природа не додумалась бы, будь она в здравом уме, и за миллионы лет эволюции. Но ведь факт налицо. И в этом случае допустимо, вообразимо и появление нового вида людей. Которые уже, наверное, и людьми в привычном понимании называться не могут. Хотя, учитывая более длительную продолжительность жизни одного поколения людей и не такой быстрый метаболизм, как у животных, с людьми это должно было случиться много позже. Но видимо, весь мир действительно сошел с ума…»

Сергей повертел в руках обгорелый лист бумаги с рукописным текстом. От чтения пришлось оторваться, поскольку в середине листа зияла прогоревшая дыра. Обожжены были и края. Оказывается, все это время данная бумага хранилась в кармане Странника, а сейчас он извлек ее и передал сталкеру.

Бум покосился на своего спутника с опаской и недоверием. Конечно, не следует, наверное, его принимать в штыки. Он ведь выглядит как человек, да и ведет себя как человек, пусть и не совсем здоровый на голову. Хотя сейчас в нем все меньше и меньше придурковатости. Но, черт возьми, он ведь НЕ человек! А о чем-о чем, но про дружелюбных мутантов Сергей никогда не слышал.

— Откуда это у тебя? — Маломальский покачал в руке обгоревший листок.

— Все, что осталось, — тихо отозвался Странник.

Сейчас он сидел на полу, уперев подбородок в колени, и смотрел в сторону. Словно ему неприятно было сейчас видеть Сергея.

— Все, что осталось от чего?

— Доктор, — послышался ответ.

— Какой еще доктор?