Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях - Егор Петрович Ковалевский

Калган в прекрасном местоположении; быстрая речка, следовавшая за нами на пути, вторгается в сам город и с шумом катит по нем свои чистые воды, освежая окрестности и орошая множество огородов. Квартира наша была очень удобна; но мы все-таки рады были, когда покончили с подрядчиком, и, после четырехдневного пребывания, отправились в дальнейший путь.

Мы ехали версты две городом, потом, переехав через мост, вступили в довольно обширную долину. Надо удивляться, как на этих зыбучих, глубоких песках китайцы сумели что-нибудь вырастить, а между тем, тут повсюду ивы, сдерживающие песчаные насыпи, и местами поля, уже убранные.

Нельзя не упомянуть здесь об одном прекрасном обычае китайцев: помнится мне, я его встречал уже где-то на Востоке; во всяком случае, он чисто в духе Востока, где покровительство нищих, уважение к старикам и любовь к детям составляют отличительные и лучшие черты народного характера. Этот обычай состоит в том, что при уборке поля, всегда оставляют часть колосьев помятых, надломленных или недозрелых в пользу нищих, стариков и увечных своей деревни, которые всегда собираются при полевых работах и, по мере сил, услуживают работающим.

Вот еще одно преимущество в пользу нищих. Известно, что при погребальной процессии, особенно богатых людей, в Китае, участвует множество народа: иные идут у гроба с факелами, другие несут знамена и разные регалии, третьи – любимые вещи покойника и т. д.; иногда бывает до ста человек носильщиков разного рода, и все эти люди – нищие; они пользуются исключительным на то правом. Их одевают в траурное платье, кормят, поят, дают условленную плату, таким образом, тщеславие людей богатых выкупается добрым делом, и последняя память о покойнике сопровождается искренней благодарностью людей, которые, может быть, двое суток до того ничего не ели.

На пол-пути между Калганом и Сянь-хуа-фу, мы остановились в дрянном трактире, чтобы дать немного отдохнуть лошадям и что-нибудь перекусить самим. На первых порах мы с большим подозрением поглядывали на откормленных собачонок, бродивших или привязанных около трактиров, и часто справлялись не из падшего ли верблюда или кошки было приготовлено какое-нибудь блюдо; но потом менее стали обращать внимание на эти вещи, и узнавали о них только тогда, когда чистоплотные сибирские казаки с ужасом рассказывали, что они своими глазами видели, как китайский повар резал собаку. Впрочем, в Китае есть лавки, – в Пекине целый ряд лавок, где мясо падшего скота, а равно животных, несъедобных у нас, продается, заведомо, бедному классу людей; а потому только в случае подлога, который, впрочем, здесь встречается чаще, чем где-либо, вы рискуете купить мясо одного животного вместо другого.

Верстах в пяти от трактира, мы поднялись на голую, скалистую гору и продолжали путь почти до самого Сянь-хуа-фу бесплодной, каменистой, дикой страной, которую сами китайцы не могут возделать; только у города природа улыбнулась: прекрасная ивовая роща, возле которой протекает один из рукавов Ян-хе, как бы осеняет город. По широким, довольно чистым улицам Сянь-хуа достигли мы гостиницы, которую отвели нам в предместье; помещение чистое, даже роскошное. По приезде нашем, в комнаты внесли казенное красное сукно, которым застлали столы и диваны, – это делалось почти везде, где мы останавливались в частных домах; в казенных же – красное сукно неизбежная и всегдашняя принадлежность.

Глава XII

Значение Сянь-хуа-фу в настоящее и прежнее время. – Поражающая путешественника населенность Китая. – Разделение на области или губернии. – Число жителей. – Ошибочность показаний. – Несоразмерность народонаселения с количеством земли. – Название Китая.

Сянь-хуа-фу, основанный за тысячу лет до нашего времени, главный город в области; он велик: около 12 верст в окружности, и обнесен высокими стенами и бойницами. Во время частых в старину нападений монголов на Китай, здесь были сосредоточены главные военные силы, а теперь стены его до того занесены песками, особенно с северной стороны, что через них преспокойно переходят пешком; огромная плотина из обломков гранита, служащая щитом от напора песков, не сдерживает их. В город ведут семь ворот, которые, после выстрела вестовой пушки, запираются, и тогда уже никто не может выходить из дома, кроме лекаря и повивальной бабки, – особенно последняя везде и во всякое время имеет свободный пропуск.

Сянь-хуа-фу по-монгольски называется Баин-суме, богатые капища. Монголы еще в Калгане с особенной нежностью говорили о Баин-суме, и надо сознаться, что не капища и кумирни манили их сюда, но войлоки! – Там китайцы делают такие войлоки, говорил нам монгол, что самому богдохану не стыдно нежиться на них, и чего не делает этот хитрый народ из верблюжьей шерсти: только каши не варит! Действительно, если у нас в последнее время войлочные изделия приняли такое развитие и разнообразие; то в Китае, и по преимуществу в Сянь-хуа-фу, оно далеко оставило за собой наши: мягкость, нежность и цвет войлока замечательны, словно шелк, а не верблюжья шерсть. Подобно тому, как у нас где-нибудь в Торжке, например, предлагают вам на самой станции, вместо обеда, спальные сапоги, так и здесь всюду суют вам в руки войлочные шапки различного вида и цвета, и по цене очень дешевой.

На другой день нам нелегко было оторвать наших монголов от предмета их нежностей, войлоков, которые покупали они или только созерцали, за неимением денег.

Населенность Китая поражает путешественника; здесь вы никогда не теряете из виду человека, его жилища и его могилу; деревни не прерываются. Весь Китай, кажется, составляет один город с его форштатами, загородными домами, кладбищами, нивами и садами. Дерево сберегается, как драгоценность, и каждая деревенька, каждый колодец осенен прекрасными ивами или тополями, а над могилами вы увидите роскошный белокорый кедр, кипарис и можжевельник.

Народонаселение Китая составляет вопрос спорный в Европе. О. Иакинф, Био, Клапрот и впоследствии Захаров рассматривали этот предмет критически и опровергали один другого. Дело в том, что народные переписи, которые ведутся в Китае с незапамятных времен, так резко отличаются между собой в различные периоды истории Китая, что наводят невольное сомнение в точности их. Таким образом, по первой известной переписи, во 2-м году по Р. Х., было 59.594,978, а в 220-242 г. всего 7.632,881; в 703 году по Р. Х. значилось уже 37.140,000, а в 764 г. 16.900,009 жителей. – Положим, войны могли иметь влияние на уменьшение числа жителей, но, конечно, не в такой несоразмерной пропорции. В 1381 году, при минской (китайской) династии, по падении ее, в течение 200 лет несмотря на частые и кровопролитные войны, голод и наводнения, населенность Китая, по нескольким изданным в различное время перечням, держалась довольно близко около одного и того же