Дневник графомана - Василий Ершов

 Ну, а мне вот выпало писать от имени ездовых псов. И инструктором я стал по зову сердца – но, однако, после семнадцати лет рядовой работы. Да так и летал рядовым до конца, используя инструкторский опыт в рядовой работе, редко – на вводе в строй КВС-стажеров.

 Ну, почитаю еще его воспоминания о летной молодости.

 28.10. 

 Из трех  тетрадок набралось 310 000 знаков. Сегодня закончил, перечитал, чуть подправил и отослал  Мошкову. Потом выложил новое произведение и  на Прозе ру. И вот только что закончил здесь редактирование. Уже несколько читателей вцепились.

 В общем, получилась такая типа повесть: интеллигентный пилот рефлексирует о смысле своего летного бытия, мечтает написать книгу, спорит с ретроградом-начальником, тяжело переживает катастрофу экипажа из своей эскадрильи, задумывается о профессионализме, попадает в глупое положение, допустив профессиональную ошибку, но все равно устремлен  вперед… и продолжение следует.

 Особый шарм в том, что это все было на самом деле, записано по горячим следам и очень подробно.

 Ну, ладно. Рывок сделан. В принципе, выложена на суд публики новая книга, как и положено, к концу года. В том году это был «Страх полета», в предыдущем «Аэрофобия», перед нею – «Откровения», и т.д. Я не буду рекламировать, читатели сами найдут и дадут ссылку для всеобщего чтения.

 По идее, чтобы сохранить к себе интерес как к серьезному писателю, я должен сделать перерыв на год. Но выложенные три тетрадки не завершены. Надо хотя бы еще три. А там я обсасываю посадку в Сочи. Там как раз меня судьба наказывает за самоуверенность в споре с комэской по закрылкам. Но там же, в конце концов, Кирьяна и снимают с должности. Надо печатать дневник до того места, когда приходит изменение в РЛЭ, подтверждающее, что в споре был прав я и что я – смелый первопроходец… ага, на плечах Солодуна.

 Вот тогда это уже потянет на произведение – с коллизиями, кульминацией и развязкой.

 29.10. 

 Вчера прислал письмо читатель – бывший енисеец. Отец его в АТБ работал.  Ну, ностальгия пополам с благодарностью. Прислал снимки сгоревшего здания АДП, да улицу нашу, да фотографии стариков… Я еле узнал знакомые лица. Грустно.

 Ладно, чего уж там грустить. Я вот отправил первую часть дневников в интернет, и вроде как совесть моя чиста. Не надо больше торопиться, не надо часами сидеть за компьютером. Свобода.

 Позвонил с дачи Наде, узнал новости: звонил Костя, хочет посоветоваться со мной по поводу того, что ему предлагают стать инструктором. Да пожалуйста! Они ребята молодые, им виднее. Там Денис старается, видать. А я что. Я уже не копенгаген.

 На авиа ру, по словам Нади, уже поносят мои выложенные дневники. Мол, зачем это надо… опять деда понесло…

 Кому не нравится, пусть не читает.

Ноябрь

2.11. 

 В интернете вялая реакция на мои дневники: буквально только сообщения первых читателей и скупые отклики, типа, ну, почитаем,  – на авиа ру, авиафоруме и проту-154. И тишина. Да ничего нового и заслуживающего внимания там и нет. Надо сворачиваться.

 Звонил Костя, час поговорили. Он сам-то не очень желает идти в инструктора, но я его подталкиваю: нечего засиживаться на месте, надо брать все, что хоть как-то повышает квалификацию. А инструкторский допуск – это очень весомо. Ему же не должность предлагают, а только штамп в пилотское свидетельство. Ну, на днях пойдет на курсы.

 Садился он тут недавно с лопнувшим на взлете колесом, сел на реборду, тащило на пробеге вбок, но справился. Молодец. Надеюсь, будет хороший пилот и капитан.

 Жаловался, что в длительных полетах (а они летают с разворотом Москва – Чита и т.п.) смертельно хочется спать, а никуда ж не денешься, в двучленном-то экипаже. Приходится все-таки одному члену минут десять подремывать, но при этом зовут в кабину бригадира проводников, чтобы следить, держится ли остальной член.

 Ну, вы об этом мечтали, ребята. Теперь летайте, захлебывайтесь своим налетом.

 Знакомые фразы в дневниках заставляют снова и снова возвращаться и рыться в моих книгах, чтобы не повторяться. И вот читаю себя, позднего, уже изданного, все придираюсь к мелочам, все ищу изъяны, но только все больше убеждаюсь, что лучше мне уже не написать.  Ушло.

 Тем скромнее и тише надо быть, а лучше совсем раствориться.  Никаких публичных выступлений. Всем вежливо отказывать, ссылаясь на нездоровье.

 Все мои призывы к молодым искать себе место для самореализации в авиации теперь выглядят наивными. А те, кто со своим высшим образованием бросился учиться на пилота в Сасово и Бугры,  вообще зайдут в тупик. Не на чем и негде им будет летать. Проклянут ведь меня. Скажут примерно так: дед, конечно, не виноват, в наивняке своем, а я, дурак, купился на словоблудие старого маразматика, будь он проклят  с соблазнами своими…

 Сообщество авиаторов и иже с ними разделилось, как, впрочем, и все наше общество, – на продвинутых и ретроградов. Одни глядят в будущее, увлеченные пафосом президентских речей и надувания щек. Они уже прям видят себя в европейском сообществе.  Хотя Россия для Европы – как для нас  Таджикистан.

 Другие ностальгируют по совку, прикрываясь квасным патриотизмом. Вот и я в их числе вроде бы. За державу обидно.

 Но уж очень различаются благие намерения, трескучие призывы, амбиции молодых наших руководителей – и реальные возможности страны, повязанной тысячелетними традициями беззакония, местничества, коррупции, поборов, пьянства и душевной лени народа.

 Легче всего критиковать; труднее всего – переломить самого себя и самого себя заставить работать, едва только надеясь на будущую отдачу.

 О державе, о великом государстве, об империи, о мощи, – надо забыть. Мы живем в развивающемся неизвестно в какую сторону государстве. Есть какие-то судорожные подвижки, но нет хотя бы одной-единственной путной шоссейной дороги через всю страну.  И т.д.

 Правители за уши тянут нас в интернетовско-политкорректное будущее. А за ноги   засасывает болото опричнины, память о блестящих гусарских полках, скачущих по голым деревням, возможность дикой наживы в мутной воде, – и все это сдобрено квасным патриотизмом вчерашнего дня.

 Это как в Афгане: американцы хотят насадить там эту самую демократию, а народ не хочет ее, не понимает, зачем она ему, когда есть тысячелетние традиции родового самоуправления.

 Вот так и наши старые летчики не понимают, зачем нашей величайшей державе, которая сама столько лет клепала во-от такими заклепками летающие рыдваны, – зачем ей эти компьютерные аэробусы. Зачем этот английский язык. Зачем новое правовое поле. Почему мы должны слушать ИКАО. Почему не учат новые кадры в летных училищах. Почему нам, с нашими традициями великой авиационной державы, требуются иностранные пилоты. И если уж державе нужны пилоты, то почему она не организует обучение английскому. И так далее.