Корпорация "Русь" - Михаил Ланцов

Четвертый отряд — рота ополчения. Раз в месяц Георгий проводил двухдневные учебно — тренировочные сборы среди работавшего на него персонала. Не всех, а только тех, кто подходил характером и здоровьем. Четыреста человек. Можно было бы и больше, но количество диктовалось трофейными кольчугами. Ничему особенному их научить не могли, да и не хотели. Просто элементарная муштра для наведения дисциплины и освоение простых как два пальца длинных луков. Стрелять прицельно от них никто не требовал. Просто по команде выдержать направление и возвышение по руке командира и дать залп, растянув луки до предела. И так — по несколько раз в минуту. Конечно, в некотором очень скором будущем, Георгий планировал их перевооружить на арбалеты, но пока приходилось обходиться тем, что есть. Так как его идея с цельнодеревянными арбалетами провалилась. Да, сделать их можно было быстро и просто. Но толку с того? С таких 'девайсов' только на уток охотится… или лягушек. Слишком уж слабая дуга. Поэтому пришлось временно заимствовать опыт знаменитых английских лучников. Дешево, быстро и сердито. Особенно не вспоминать куда более поздние сказки об их эпичной точности. Даже если она была, тактика применения таких лучников строилась на формировании плотности огня по площадям. А там точность без надобности. Поэтому любой крестьянин подойдет.

Итого получалось изрядно. Сто всадников, сто арбалетчиков, четыре сотни лучников. И все тяжелые, и все в изрядных доспехах для своей роли. Шесть сотен! Такой уровень не каждый великий князь может себе позволить. Численно. Однако в глазах литовцев, прибывших 'на стрелку' верхов, у московитов была только сотня кавалеристов, против их полутора тысяч. Пусть и легких, но в пятнадцать раз больше! Пехоту же в те дни никто даже за людей не считал. Ну, разве что Миндовг напрягся, понимая, насколько непроста ситуация. Остальные же его люди и в ус не дули. Фигня вопрос! Растопчем!

И вот, после целого часа бурных дебатов с маханием руками и самых сочных базарных эпитетов литовцы зашевелились, готовясь атаковать.

Понимая, что штурмовать крепость, не подавив лучников в Подоле, безумие, Миндовг все‑таки заставил сотню бойцов спешиться и, прикрываясь щитами, попытаться растащить телеги. То есть, дать ход для кавалерии. Плотный обстрел этих камикадзе прибалтийского разлива, конечно, дал определенный эффект. Но большие кавалерийские щиты сильно облегчили участь наступавшей пехоты, несмотря на плотный обстрел. Только двадцать три человека оказалось выбито из общего массива.

Но лезть в рукопашную свалку вчерашним крестьянам не стоило. Поэтому, расстреляв колчан стрел, все четыре сотни лучников по команде Георгия отступили в глубину построений. Сигнальщик с флажками и горнист очень сильно помогали в этом деле, как и муштра, прививавшая людям какую — никакую дисциплину.

Телеги одного из проходов расцепили и растащили. После чего легкая кавалерия литовцев устремилась в глубину Подола, планируя порубить и потоптать лучников. Тем более, после такого весьма неказистого дебюта. Однако лучники вновь начали очень густо бить по площади. И вот тут случилось то, к чему литовцы были не готовы. Никогда прежде они не встречались разом с таким количеством пеших лучников. И, как следствие, такой плотностью обстрела из луков. Степняки даже близко ничего обеспечить не могли из‑за высокой рассеянности построения. А тут…

Конечно, у всадников были щиты. Но то у людей. Лошади же не были совершенно ничем прикрыты. Поэтому стрелы разили их без жалости. Не смертельно, но очень болезненно, доводя буквально до безумия. Меньше чем за минуту, вся улица превратилась в завал из бьющихся в агонии лошадей и людей. Совершенно непроходимую баррикаду, на которой осталось почти две сотни всадников.

Остальные же отступили.

Тем временем отряд спешенных литовцев не зевал и стал растаскивать телеги в других проходах. Видимо Миндовг изначально понял, что дело может оказаться хуже, чем мыслят его соратники. Поэтому сразу куда более дальновидный приказ.

Откатившись, литовская кавалерия буквально через десять минут уже привела себя в порядок и вновь атаковала Подол. Только уже сразу по пяти проходам — улицам, стремясь как можно быстрее добраться до лучников по широким сельским дорогам Подола и стоптать, вбить копытами в плотно утоптанную землю.

Лучники же, повинуясь приказу князя, взобрались по приставным лестницам на крыши домов, где заранее были размещены запасы стрел. Лестницы же не отбросили, а втянули за собой. Это стало достаточно неожиданным шагом для литовской кавалерии. А удивить, значит победить, как говаривал Александр Васильевич Суворов.

Обстрел, конечно, оказался намного менее плотный, чем в прошлый раз, но и этого хватило. Тем более что били с пяти — двадцати метров. В упор.

Тем временем, оценив момент, Георгий начал выводить обе роты кирасиров для удара. Рядом с Подолом еще оставался резерв Миндовга в виде трехсот дружинников совершенно типичного для эпохи вида. Да какое‑то количество легкой кавалерии из‑под лучного обстрела вырвется. Но дело нужно было заканчивать как можно более решительным ударом.

Впрочем, атака тяжелой кавалерии не потребовалась. Миндовг прекрасно оценил свои перспективы и поспешно 'навострил лыжи' подальше от города. Причем сразу забирая на холм, дабы не дать латникам Георгия атаковать и своих людей.

Битва закончилась.

Наступила тишина.

Лишь лучники, спустившись с крыш, деловито добивали раненых. Те, кто смог бы выжить, убежал вместе со всеми. Оставались только бойцы с тяжелыми ранениями. А у них перспективы были ровно две: либо умереть сразу и быстро, либо умирать долго и мучительно. Иной раз мучения могли длиться и неделю. Все прекрасно понимали перспективы и никого совесть не мучала. Даже ее отголоски.

Прошел еще час.

Миндовг в одиночку приблизился к Подолу, восстановившему целостность периметра. То есть, лучники стащили и скрепили телеги, защищаясь от внезапной кавалерийской атаки.

Георгий выехал навстречу. Переговоры предстояли короткие, с глазу на глаз. Поэтому он тоже никого не брал.

Встретились.

Минуту помолчали. После чего Миндовг тихо произнес:

— Ты знаешь, я не мог поступить иначе.

— Знаю, — покладисто кивнул Георгий. — Всех неугодных упокоил?

— Всех, — ответил на автомате и усмехнулся Миндовг, не ожидая подобной оценки со стороны своего противника. Он‑то имел в виду совсем иное. Дескать, вынудили, не смог пойти против коллектива. Не поняли бы. А тут оказалось, что поняли его прекрасно. Причем без слов.