Самая желанная - Натали Андерсон

— Я устала ничего не чувствовать! — воскликнула она, задыхаясь. — Я хочу чувствовать что-то хорошее! Я хочу чувствовать больше хорошего. Мне это нравится. Мне нравится быть с тобой.

Глаза Алека на мгновение удивленно расширились, но затем он кивнул:

— Хорошо.

Он убрал руки, сжимавшие ее талию, и переместил их на ее запястья. Хестер изо всех сил прижимала платье к груди, но понимала, что он хочет сделать. Он разжал ее кулачки, отвел руки в стороны, и красивое платье соскользнуло к ее ногам бесформенной грудой шелка. Поскольку лиф платья был очень плотным, нижнее белье не потребовалось, и теперь ее груди были обнажены. Его угольно-черные глаза вспыхнули огнем. Напряжение, и без того не отпускавшее его, утроилось. На его лице появилось выражение неистового дикого голода. Собственно говоря, выражение ее лица немногим отличалось. Глухо застонав, он наклонился и стал жадно целовать ее. Не в силах сопротивляться, она прижалась спиной к стене, дрожа от силы ощущений, которые вызывало в ней его горячее дыхание, прикосновение пальцев и языка. Она выгнулась ему навстречу, не помня себя от наслаждения. Он был таким сильным, властным и нежным — само совершенство.

— О! — Она закрыла глаза, пока он продолжал свою восхитительную работу.

Хестер была почти испугана силой ощущений.

— Алек, — простонала она. — Алек.

— Да, — задыхаясь, прошептал он. — Да, дорогая.

Она лишилась возможности связно говорить, могла издавать только отдельные звуки, целиком превратившись в жар и свет, растворяясь в ощущениях наслаждения и желания. Она прижалась к Алеку, когда его руки скользнули под ее тончайшие панталоны, И извивалась так сильно, что ему пришлось держать ее бедра одной рукой, чтобы вторая могла ласкать ее самое интимное место, и, в конце концов, она забилась в его руках в агонии экстаза.

— Ты такая горячая, — сказал Алек, легко подхватил ее на руки, словно она ничего не весила, и понес в свою постель. — Я так и знал.

Ей было все равно, что он знал. Ей просто надо было, чтобы он был ближе. Ей надо было больше.

— Алек.

Она прижала его к себе. Ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Ведь она пока еще так мало знала его. Ее ладони заскользили по его груди, изучая его.

— Ты можешь прикасаться ко мне, — сообщил он дрожащим голосом. — Где хочешь и как хочешь.

Хестер поняла: здесь все взаимно. Давать и брать. Желание и голод. Она продолжила исследование и почувствовала, как он напрягся. Ее прикосновения ей явно нравились. А потом вся сдержанность исчезла, и она получила возможность расширить диапазон своих исследований. Хестер помогла мужу снять костюм, наблюдая, как медленно обнажается его роскошное тело. Она ласкала каждый дюйм его мускулистой красоты, сделав паузу, когда ее пальцы наткнулись на шрам на его пояснице. Она не желала причинить ему боль, и очень хотелось узнать, что случилось. Алек улыбнулся, прижал ее к себе сильнее, и она позабыла про свой вопрос, тая в жаре его поцелуев. Он заключил ее в каземат страсти, расположенный в самом сердце дворца. Она стала пленницей подавляющего желания, которое он в ней вызвал.

— Пожалуйста, — прошептала она. Ее горло так сильно пересохло, что слова звучали едва слышно.

— Хестер, — простонал он. — Мне необходимо, чтобы ты сказала, чего именно от меня ждешь.

— Мне казалось, ты не любишь, когда тебе указывают, что делать. — Она задрожала, почувствовав, как он раздвинул ее ноги бедром.

— Для тебя я могу сделать исключение. — Он заглянул ей в глаза. — Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

— Да.

Он так и сделал, причем поцелуй оказался таким жадным и чувственным, что она непроизвольно выгнулась ему навстречу, не в силах противиться желаниям своего тела. Он поцеловал, но не губы, а шею и грудь. Его губы опускались все ниже и ниже, целуя те части ее тела, которые раньше никто не целовал.

— Ты хочешь, чтобы я прикасался к тебе? — спросил он, когда его губы прижимались к ее животу.

— Да.

Он ласкал и целовал ее до тех пор, пока она не ощутила невыносимую тянущую пустоту внутри.

Алек это понял. Он поднял голову и спросил, глядя ей прямо в глаза:

— Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя?

Она хотела всего. Но больше всего она не хотела, чтобы эти восхитительные ощущения окончились.

— Да.

Алек не улыбнулся.

— Ты уверена?

— Это как сон, Алек. Только на сегодняшнюю ночь.

— Сон? — Он покачал головой. — Это вовсе не сон, от которого ты можешь проснуться и забыть его, Хестер.

Она рассердилась. У нее никогда этого не было — она никогда не открывалась никому раньше. И теперь хотела только его. Здесь и сейчас. И не желала, чтобы он заставлял ее ждать.

— Не говори больше ничего, — простонала Хестер. — Не порть все.

Алек напрягся.

— И не останавливайся, — потребовала она. — Да, я хочу тебя.

Алек улыбнулся и снова принялся ее целовать, и делал это до тех пор, пока она не стала стонать, утратив возможность говорить. На какое-то мгновение он остановился — Хестер смутно поняла, что он предохраняется, — но это было недолго. Он был большой — большой и тяжелый, — и она наслаждалась этим. Наконец она почувствовала, что он проникает внутрь ее.

— Хестер? — спросил он.

— Да, Алек. — Она хотела его. Только его.

Он медленно продвигался внутрь ее тела, и Хестер внезапно задрожала. Он был такой большой, такой сильный, что она была ошеломлена. Но Алек двигался медленно, осторожно и все время целовал ее с такой подавляющей страстью, словно больше ничего не хотел в жизни — только целовать ее. Как будто она была кислородом, необходимым ему для дыхания. И тогда все внутри ее растаяло, и он проник в нее до конца. Теперь они были связаны друг с другом так близко, как только можно. Почувствовав себя не в силах сдерживаться, она задвигалась.

Теперь они вместе исполняли танец, которого она никогда не знала, но обнаружила, что у нее вполне хорошо получается под его руководством. Его дыхание участилось, и Хестер прижала Алека к себе. Каким-то новым для себя чувством она поняла, что чем больше даешь, тем больше получаешь, а волшебство приходит и уходит. Они двигались навстречу друг другу все быстрее и быстрее, все глубже и глубже, и в конце концов, она закричала, растворившись в прекрасном, невозможном наслаждении. Он проник сквозь последнюю преграду, и после этого вокруг был только свет, жар и чистая физическая радость.

Наконец, когда она уже почти не могла двигаться, чувствуя себя полностью измотанной торнадо экстаза, на губах Алека появилась довольная улыбка. Он