Плачь, Маргарита - Елена Съянова

— Роберт, что произошло? — прямо спросила Эльза.

— Нас посетил Людендорф. По приглашению Рема. Представь реакцию фюрера. Рудольф устроил старику… небольшую обструкцию. А теперь переживает. В самом деле нехорошо. Старик к нему всей душой.

— И что же?

— Ничего.

— Ты хочешь сказать, он так переживает, что не может вилкой в спаржу попасть?

— Ты чересчур драматизируешь…

— Роберт, они поссорились?

— Нет, нет, поверь мне. Здесь не то. Он себя неважно чувствует. Из-за вчерашнего и вообще…

— Когда он себя неважно чувствует, об этом обычно не знаю даже я.

— Он скверно себя чувствует, прямо нужно сказать.

Они присоединились к общему тосту, который произносил Геббельс.

Сидевшая справа Фриэдль, бокал которой Йозеф не забывал наполнять шампанским и которая не имела иммунитета к его трелям, глядела на него в совершенном упоении. Ее мать, двоюродная сестра фюрера Анжела тоже казалась очарованной, но отнюдь не парадоксальными остротами своего соседа Пуци, от которых хохотала Карин, а другим своим соседом, Карлом Хаусхофером, который олицетворял для нее все лучшее, истинное, что она ценила в мужчинах. Балаболок в штанах Анжела Раубаль за свою жизнь повидала вдоволь благодаря кузену Адольфу, а вот настоящих мужчин пожалуй что и не встречала вовсе, точно они водились где-то в других местах. Карл, его дом, его супруга и сыновья и даже то, как вели себя здесь взбалмошная старшая дочь и не менее взбалмошный, грубый кузен, покорили ее окончательно — если не у нее самой и не у заполошной Анге-лики, то, по крайней мере, у Фриэдль должна быть такая семья, такой дом и такой муж…

А Гели не терпелось выйти из-за стола. Она решила, что будет сегодня петь, ей хотелось танцевать. Она жадно поймала взгляд Адольфа, сидевшего почти напротив. Приглашенный маленький оркестр уже играл в гостиной. Адольф поднялся. Кивнув всем, он обошел вокруг стола и подал руку Ангелике. Все замерли в изумлении. Она пошла с ним, еще не понимая, куда он ведет ее. Они вышли почти на середину гостиной, и он, взяв ее руку, положил себе на плечо.

— Ты хочешь со мной танцевать? — спросила Ангелика.

— Я многое хочу с тобой, — отвечал он тихо. — Я хочу невозможного. Хотя ничего невозможного нет для нас, не должно быть.

Оркестр заиграл вальс. Все вышли из-за стола поглядеть на невероятное — фюрер танцевал. Неутомимый Гоффман успел настроить аппарат и сделал четыре снимка. Первый тур они прошли вдвоем, снискав аплодисменты, затем закружились другие пары.

Но прежде чем смолкли звуки вальса Штрауса, многие заметили странное выражение на лице Рудольфа Гесса. Выйдя последним из столовой, он стоял среди гостей и так же, как все, наблюдал необычное зрелище — единственное в своем роде! — Гитлер танцевал вальс, и двигался вполне сносно. Все взгляды были прикованы к невысокой худощавой фигуре фюрера в отлично скроенном фраке, к его лицу с неровными пятнами румянца и широко раскрытыми глазами. Гесс, как и все, не отрываясь глядел на фюрера, и выражение лица Рудольфа медленно менялось. Сначала это было изумление, которое нарастало до тех пор, пока не переродилось в ужас. Глаза его, казалось, наблюдали за невидимыми предметами и видимыми лишь ему тенями… Потом ужас померк, сменился обреченностью и, наконец, полным отсутствием какого бы то ни было смысла…

Когда музыка смолкла и гости аплодировали, Гесс тоже поднял было руки, но те сами потянулись к вискам. Придерживая голову, он сделал несколько шагов назад. Карл Хаусхофер, давно уже тайком наблюдавший за Гессом, дотронулся до его плеча и отдернул руку — его как будто ударило электричеством. Рудольф вздрогнул и очнулся. Он дико огляделся по сторонам и быстро протер глаза. Карл стал так, чтобы по возможности скрыть его от окружающих, и снова осторожно потрогал за плечо.

— Что это… было? — шепотом спросил Гесс.

— Не знаю, мой мальчик. Ты был… очень напряжен.

— А где… где же… они? — Рудольф продолжал оглядываться, прищурясь, выискивая что-то меж диванов и кресел. — Где они?

— Кто? — не понял Карл.

Рудольф бросился к окнам в столовой и, раскрыв одну створку, посмотрел вниз. Улица была пуста; два желтых фонаря по обе стороны отбрасывали на мокрую мостовую два непересекающихся светлых пятна.

— Уехали?

— Рудольф, что с тобой? — Карл сильно встряхнул его за плечи. — Возьми себя в руки!

К ним, плотно прикрыв дверь в гостиную, вышли Эльза и Роберт Лей.

— Ничего страшного, — сказал Хаусхофер, опережая вопросы. — У него галлюцинация. Так случается после прилива крови…

Гесс, резко повернувшись, схватил Лея за плечи.

— Роберт, здесь ведь были парни из СС? Ты видел? Человек пятнадцать… Я же ясно видел их форму! Были, говори?

— Руди, послушай. — Лей ласково гладил его по руке. — Я тоже их видел, не сейчас, правда, а как-то, когда сильно выпил, на третий день… у меня в глазах тоже черненькие бегали… Гесс оттолкнул его.

Несколько секунд он обводил всех затравленным, невидящим взглядом. Потом направился к двери.

— Руди! — крикнула Эльза.

Он обернулся.

— Я знаю, куда они поехали. Я знаю… какой у них приказ. Я сам его подписывал. Передайте фюреру… я не смог.

— Спокойно. Я еду с ним. Никаких галлюцинаций. Просто нервы. Мы скоро вернемся. Ни слова никому, — скороговоркой бросил Лей.

Он выскочил следом за Гессом и, опередив того уже на улице, распахнул дверцы машины.

— Садись. Я — за руль. Куда ехать?

— Тебе незачем…

— Я тебя отвезу.

— Ты думаешь, я сумасшедший?

— Не все ли мне равно, если я такой же? Так куда? К Рему?

Гесс кивнул. Через десять минут, объехав маленькое Марсово поле и едва не сбив нескольких охранников, вздумавших загораживать дорогу, «мерседес» взвизгнул тормозами под деревьями.

Несколько минут они сидели молча, глядя в заливаемое струями дождя лобовое стекло. Лей, отстегнув кобуру, достал пистолет и положил Рудольфу на колени.

— Возьми. У тебя еще нет привычки носить это с собой? Вот когда станешь брать его в уборную, тогда ты к психушке на полпути. А пока… пожинай собственные плоды, мой милый идеалист! Ты испугался за Рема? Неужели? Ты увидел в доме Карла мальчиков Хайни? Но я-то знаю, что не Штрассер их породил, а ты, наш тихоня Руди! Галлюцинации у него! Что ты там болтал по поводу приказа? Чего ты там не смог? Не смог, так еще сможешь! Проглотишь и не подавишься, умненький наш Руди! Галлюцинации? Ну и что ты там еще увидел? Чего ты понесся сюда? Совесть свою ловить за хвост? Или катись к чертовой матери в свою науку, или держи совесть в кулаке! — Лей пнул дверцу. — Выходи! Иди к нему! Расскажи ему, как ты его любишь! Запечатлей поцелуй Иуды! Он будет счастлив, наш наивный задира Рем! Ну, иди! Ступай!

Гесс молча вылез под дождь.

Лей захлопнул дверцу и дал газ. «Мерседес» рванулся, как зверь, и, пролетев метров триста, встал посреди улицы. Роберт не то чтобы опомнился, скорее его отрезвил страх. Еще минуту он сидел, опустив голову на руки, потом развернул машину и поехал назад. Гесс стоял под деревом, с трех сторон освещаемый фонарями охранников. В левой руке он держал пистолет, правой опирался о мокрый ствол. Парни из СА, узнавшие его, не решались что-либо предпринять: кто-то, видимо, уже помчался докладывать начальству. Лей накинул ему на плечи куртку.

— Спасибо, — сказал Гесс. — Холодно.

— Да, холодно, — согласился Лей. — Дождь. Они сели в машину. Гесс почти с головой закутался в мягкую куртку.

— Ты прости меня, — поморщился Лей. — Я не хотел так… Не понимаю, как это вышло. Меня если понесет — не могу остановиться, знаешь ведь! — Он посмотрел на Рудольфа, который не двигался. — Тебе что, нехорошо опять?

— Холодно, — еле слышно отвечал Гесс. Чтобы сократить путь, Лей наискось пересек Марсово поле. Он гнал машину так, что на поворотах ее заносило. Через несколько минут они были уже на Баденштрассе.

— Быстро, вылезай! — скомандовал Роберт. — Не хватало тебе еще воспаления легких!

Его берлинская квартира располагалась рядом с апартаментами Геринга на фешенебельной Баденштрассе; оба дома смотрели окна в окна. Партийные остряки утверждали, что «бульдог» и «боров» подглядывают друг за другом — Лей якобы высматривает магнатов и принцев крови, посещающих Геринга, а тот, в свою очередь, вооружившись подзорной трубой, облизывается на красивых женщин, постоянно мелькающих в окнах особняка Лея. И сейчас их встретила такая красавица, что продрогший и измученный Гесс почувствовал даже некоторый прилив бодрости и два раза оглянулся, пока Лей тащил его к ванной комнате, которая представляла собой бассейн с бьющими фонтанчиками горячей, теплой и холодной воды.

— Скидывай все и ныряй! — снова скомандовал Роберт. — Понравилась моя Марго?

— Да, красивая, — отвечал Рудольф и, набрав воздуху, на минуту погрузился с головою в приятно щекочущую тело воду. А когда вынырнул, вместо Лея на краешке мраморного резервуара сидела голая Марго и приветливо улыбалась, Рудольф закрыл глаза. Русалка поняла это по-своему и тоже нырнула.