Дневная Красавица - Жозеф Кессель

Люди мирно присели к их столику, и один из них, самый маленький, с изрытым оспой лицом, бросил быстрый взгляд в сторону Северины.

— Ты можешь говорить, — сказал Ипполит, — это женщина Марселя.

Голова у Северины была пустая и тяжелая, но даже если бы мысли ее были ясными, она все равно ничего бы не поняла из начавшегося разговора, из каких-то отрывистых и загадочных фраз. Она сидела между Ипполитом и рябым. Вдруг Северина услышала, как маленький пробормотал:

— Вор.

Потом она увидела, как Марсель поднес руку к карману пиджака и три его противника сделали то же самое. Но на руку Марселя опустилась ладонь Ипполита.

— Только без историй, малыш, — ласково сказал он ему. — Это жулье того не стоит.

Он слегка отодвинул от себя стол, схватил рябого за запястье и извлек его руку из кармана. Пальцы рябого судорожно сжимали револьвер. Ипполит приставил оружие к своему животу и сказал:

— Ну что, стреляй.

Казалось, что рябой вот-вот выстрелит. Потом взгляд его дрогнул, не выдержав взгляда Ипполита. Тогда гигант приказал ему:

— Ладно, давай. У тебя с собой, я знаю.

Словно загипнотизированный, рябой вытащил из другого кармана пакет и отдал его Ипполиту.

— Вес подходящий, — сказал Ипполит. — Мы вас больше не задерживаем.

Троица направилась к выходу. Марсель крикнул им вслед:

— А что касается «вора», как ты выразился, то я не буду действовать исподтишка. Мы с тобой еще встретимся.

— Горячий он у тебя, этот твой мужчина, — с гордостью сказал Ипполит Дневной Красавице.

У Северины немного закружилась голова и в глазах появился ослепительный свет, но не от страха. Ее расширившиеся глаза стали красивее и смотрели теперь в глаза Марселя. Он понял, что она не осталась равнодушной к его храбрости, к тому, что он первый был готов начать смертельную драку.

— Ничего, он еще получит от меня то, что заслужил, этот рябой, даже если мне придется искать его в Вильпараизо, как того…

Ипполит резко прервал его:

— Тебе что, не терпится покрасоваться, будешь сейчас рассказывать про свои подвиги? Давайте идите-ка лучше спать. У меня еще есть дела.

Он повернулся к Северине.

— Ты хорошо держалась, — сказал он. — Хочешь немного?

Она не поняла, что он ей предлагает, но на всякий случай отказалась.

— И правильно делаешь, — сказал Ипполит. — Это нужно только чокнутым.

Оставшись наедине с Марселем, Северина спросила:

— Что это такое он мне предлагал?

— Кокаин, — с явным отвращением ответил ее любовник. — Взял полфунта у рябого, ты сама видела. Теперь он его пристроит, так что в этом месяце будем при деньгах.

Северина не захотела идти ни к Марселю домой, ни даже выходить за пределы квартала. Ей казалось, что квартал, включающий улицу Вирен, винный магазин, ресторан Мари и бар, откуда они только что вышли, был единственным подходящим для нее местом. Однако, перевозбудившись от всего того, что ей только что пришлось пережить, она испытывала к Марселю острое желание и позволила ему отвести себя в расположенную по соседству какую-то подозрительную гостиницу и там, в гнусном номере, испытала самое чудесное в своей жизни наслаждение.

Едва наступил рассвет, Северина была уже на ногах.

— Мне нужно идти, — сказала она.

В первый момент Марсель отреагировал, как подсказали ему вернувшиеся за ночь его обычные инстинкты.

— Ты что, смеешься? — с угрозой в голосе спросил он.

— Нужно, — повторила Северина.

Он почувствовал, что, как и в тот день, когда она вырвала у него ремень, молодую женщину поддерживает какая-то неведомая и неодолимая сила.

— Ладно, — недовольно проворчал он, — я провожу тебя.

— Нет.

И опять непреклонный взгляд существа, защищающего свою жизнь, заставил Марселя уступить. Он довел Северину до такси и позволил ей уехать. Пока были видны фонари автомобиля, он словно зачарованный смотрел ей вслед.

Потом грубо выругался и пошел за советом к Ипполиту.

Только у себя в постели Северина смогла наконец подумать о том, что бы произошло, если бы у Ипполита реакция оказалась не такой быстрой или если рябой коротышка все-таки выстрелил бы. И вот тут она задрожала, словно от приступа лихорадки.

Пьер вернулся из поездки несколько часов спустя с осунувшимся от усталости лицом.

— Не оставляй меня одну, — умоляющим голосом попросила Северина. — Я не могу жить без тебя.

Марсель не появлялся на улице Вирен несколько дней. Северина не беспокоилась — она больше ничего от него не ждала. Когда она увидела его вновь, он сразу же сказал ей:

— Сегодня вечером куда-нибудь сходим.

Она отказалась, теперь уже совершенно спокойно. У нее было такое ощущение, словно она находится рядом с чужим и безобидным человеком. Марсель, впрочем, не стал бушевать. Он спросил ее почти нежно:

— Можешь ты мне сказать, почему не хочешь?

— Всем же известно, что я не свободна.

— Так стань свободной. Даю слово мужчины, что у тебя будет все, что тебе нужно.

— Невозможно, — ответила Северина.

— Значит, ты любишь его?

Северина промолчала.

— Ладно, — прошептал Марсель и вышел.

Ей казалось, что она окончательно укротила его. И все же, покидая дом госпожи Анаис, она обернулась несколько раз, чтобы убедиться, что ни Марсель, ни Ипполит за ней не следят. Не заметив ничего подозрительного, она вернулась домой.

В тот же вечер Ипполит и Марсель сидели в баре на площади Бланш и молча пили. К ним подошел какой-то невзрачный юноша.

— Я знаю все, господин Ипполит, — объявил он почтительным голосом. — Я проник туда под видом электрика.

И он сообщил адрес, этаж и настоящее имя Дневной Красавицы.

Ипполит отпустил своего шпиона и сказал Марселю:

— Ну вот теперь иди туда, куда тебе будет угодно, и делай что захочешь.

Если бы он знал, какую недобрую службу сослужит его хитрость единственному дорогому ему в этом мире человеку, Ипполит, который в общем-то не был кровожадным, убил бы невзрачного молодого человека, явившегося доложить ему о результатах своей слежки, еще раньше, чем тот начал говорить.

Глава 8

В порядочности ли тут дело или в каком-то более сложном чувстве, против которого он тщетно пытался бороться? Так или иначе, но в течение нескольких дней Марсель не решался воспользоваться оружием, которое у него было против Северины.

А между тем, пока он колебался, к Северине подкралась еще одна тень.

Как-то раз в четверг около четырех часов пополудни (все эти детали глубоко запечатлелись в памяти Северины) госпожа Анаис собрала своих пансионерок и предупредила:

— Постарайтесь выглядеть получше. Это очень приличный господин. Он хочет, чтобы присутствовали все трое.

У Северины, шедшей за своими подружками, не возникло никакого предчувствия. Расправив свои красивые плечи, она вошла спокойным шагом в большую комнату. У окна стоял мужчина. Видна была лишь его спина. Однако вид этой узкой, костистой спины заставил Северину попятится назад. Еще секунда, и она распахнула бы дверь, чтобы убежать, спрятаться где-нибудь в надежном месте. И тогда госпожа Анаис никогда бы больше ее не увидела. Но Северина не успела этого сделать. Новый клиент улицы Вирен круто обернулся, и Северина, мгновенно ослабевшая, осталась стоять, не в силах ни сдвинуться с места, ни дать выход ужасному стону, вдруг наполнившему все ее существо.

Выцветшие узкие глаза Анри Юссона остановились на ней. Этот взгляд длился лишь одно мгновение, но у Северины возникло ощущение, словно она попалась в сети, откуда уже никакая сила не поможет ей высвободиться. Какой же легкой была чудовищная масса Ипполита по сравнению с быстро скользящим острием этого взгляда!

— Здравствуйте, уважаемые дамы, садитесь, прошу вас, — сказал Юссон.

— Какой милый, правда же, Матильда? — воскликнула Шарлотта.

Звук слившихся воедино двух голосов, столкновение двух ее жизней окончательно подкосили Северину. Она безвольно опустилась, как бы соскользнула, на стул, сцепила пальцы, словно пытаясь удержать застывшими в смертельной судороге ладонями те малые частицы рассудка и жизни, которые у нее еще оставались.

— Вы не хотите, сударь, чего-нибудь выпить? — спросила госпожа Анаис.

— Разумеется… Все, чего пожелают эти дамы… А как, кстати, их зовут? О, замечательно, мадемуазель Шарлотта, мадемуазель Матильда и… Дневная Красавица? Дневная Красавица… Звучит оригинально и свежо.

Он стал использовать неисчерпаемые музыкальные ресурсы своего голоса, свое не оставляющее в покое ни одной нервной клетки обаяние. Руки Северины расцепились и безвольными жгутами повисли вдоль тела.

Появились напитки. Шарлотта пожелала сесть к Юссону на колени. Тот любезно уклонился.

— Попозже, мадемуазель, — сказал он. — Пока я хочу просто насладиться вашим обществом и беседой с вами.