Рай. Бин Фрай! - Владимир Буров

– У тебя все с Марса, – почему-то мягко ответила Марфа. Федот почесал голову и задумался. Просто хотел вспомнить, когда это он говорил, что все прилетают сюда с Марса. Ведь сказал же Теоретик, что не обязательно:

– Все с Марса. – Могут появиться люди из Америки.

– Как это? – спросил Федот.

– Телепортация, – ответил Адам. – Вот жду здесь, когда Тесла проведет, наконец, свой Тунгусский Эксперимент.

– Это телепортированные, – сказала Марфа. – будут нам играть в телевизоре. А то, как сломался десять лет назад, так починить некому. – Она показала кулак Федоту. И сказала ребятам, Во и Асу:

– Давайте, полезайте в телевизор. – Она так потом их и называла целую неделю:

– Те и Ле. – Ребята ее плохо слушались. Или не слушались вообще. Например, Марфа им говорила:

– Хочу сегодня кино про судью Дреда. Она начинала шепотом считать, и показывать пальцем то на одного, то на другого. Это происходило каждое утро. Марфа выбирала судью Дреда, который потом, в большом, в человеческий рост прямоугольнике, называемом телевизором, должен бить преступника, незаконно захватившего управление деревней. Этот преступник, брат судьи Дреда, не раз возражал, что по-настоящему-то если рассуждать, надо бить по очереди.

– Нет, нет, я хочу, чтобы всех бил судья Дред.

– Ну, почему?! – возмущался брат.

– Он делает это лучше тебя. – А ведь они играли судью по очереди.

– Мы играем судью Дреда точно по очереди, – сказал Ас. – Зачем вы нас каждый день выбираете?

– Какая разница, – сказал Во, – между правым и левым?

– Это просто, с какой стороны посмотреть, – сказал Ас.

– Не думаю, что вы американцы, – сказала Марфа, а Федот подтвердил ее слова покачиванием головы. И она попросила пригласить для разъяснения ее позиции Теоретика.

– Друзья мои, – сказал Адам, – это только кажется, что Право и Лево – это в принципе одно и то же. Нет. Вот возьмем ноутбук. Если он настроен сразу печатать на русском языке, то это Право. Одно нажатие и:

– Пуск! – А если Лево? Что будет? Вот посмотрите, канители не оберешься. Компьютер настроен сначала включить печать на английском языке. Вы должны сначала его переключить на русский. Вы отвлеклись, и не знаете, сделали ли уже это переключение. Просто так проверить эту информацию вы не можете. Нажимаете на клавиатуру, и да, оказывается, вы уже сделали это переключение. Язык – русский. Но в другой раз вы подумаете, что переключение не сделано, а оно уже было сделано. Нажатие – и вы видите английский язык. Нужно опять переключать на русский. Конечно, можно посмотреть, какой установлен язык, без нажатия на кнопку клавиатуры. Но ведь вы делаете все автоматически, и не смотрите по сторонам, или вниз. Да и сам внимательный взгляд на надпись – это тоже нажатие на кнопку. Таким образом, Право – это автомат, а Лево требует размышлений.

– Я в это не верю, – сказал упрямый Ас.

– А я в это принципиально не верю, – сказал еще более упрямый Во.

– Я на это надеялась, – сказала Марфа. И добавила, обратившись к Адаму:

– Ты свободен, красавчик. И да: Федот, выдай ему полтора кило икры.

Простите, что?! Как я сразу не догадался. Это была Мэрилин Монро, а Федот ее Максим Максимыч. Не было акцента, как нет его при выборе языка: ведь мы думаем, что там:

– Всегда русский.

Я думал, что они все еще пьют пиво в сибирском ресторане. Но перемещение людей в пространстве и времени без видимой траектории, это еще не сказка. Сказка будет впереди. И начинается она в Библии. Это два противоречия. Неожиданное для земной логики исчезновение названного отца Иисуса Христа – Иосифа. Допустим, это был бы отец Ломоносова. Он уехал из дома учиться в город. Можно ли считать, что в его биографии отец уже не существует? За время учебы Ломоносова, за время его открытий отец его мог еще выловить хоть тысячу тонн рыбы и продать ее. Какое это может оказать влияние на возможность открытий Ломоносова? Кажется, что никакого. А вот если бы прошла информация, что отец его умер, это бы отразилось на его психике. Ведь даже по рукам можно определить:

– Умер ваш отец, или нет. – Значит, удар от этого события очень силен. Но, во-первых, в Библии акцент настолько силен, что даже очень маленькое событие окажет влияние на то, что будет думать, а точнее, что скажет Иисус Христос. Поэтому все ищут Иосифа. Где он? И во-вторых, в отличии от Ломоносова, кажется, что вся семья Иисуса участвует в его деятельности. Точнее, написано, что семья хочет участвовать, но Иисус не пускает их в дом. То есть в прямое участие. Но и стояние вне дома – это тоже явное участие. Такое впечатление, что полетами в космос занимается не только один Королев, но и вся его семья. Все хотят принять участие в строительстве ракет. Все хотят подать свой голос за ту или иную конструкцию ракеты. Пять надо двигателей или двадцать четыре?

– Дайте и нам сказать! – И вот получается, что Иосиф нигде ничего не говорит. И не умер, и не жив. Как это может быть? Все это спрашивают, и не находят ответа.

Второе противоречие – это исчезновение Самого Иисуса Христа. Неизвестно, где он был с двенадцати до тридцати лет. Ведь если узнать, где Он был, например, в Индии, то можно понять, что, собственно, Он говорил. О чем?! Можно дать Его словам большую конкретизацию. Можно было даже просто абстрактно, по школьному, написать, что Иисус ходил по синагогам, разговаривал с фарисеями и книжниками. Но не как учитель, а как ученик. Ну, чтобы войти в курс дела. Нельзя же просто так, от сохи, то есть от рубанка и топора, стать ученым. Нет, ничего этого не сделано.

Получается, что это ярко выраженное:

– Отсутствие. – Есть прямое указание на конструкцию Пространства и Времени. В этом времени нет никаких событий. Иосиф выступает в роли отца Иисуса, идет в буфет, выпивает пива с икрой, и едет домой.

А на сцене продолжается спектакль. Без него. Он уже сыграл свою роль. Кажется, что так. Но Иосиф продолжает ее играть, своим противоречивым отсутствием. Так же и Иисус своим восемнадцатилетним отсутствием. Может быть, даже можно доказать, что влияние Другого Мира не абстрактно. Как это попытался сделать Достоевский в Преступлении и Наказании. Не просто:

– Театральный буфет, пиво, икра, Пожарские котлеты с белыми грибами, маринованными в коньяке и белом вине, обжаренной с зеленью и чесноком, картошечкой. А:

– Иисус ходил по Райскому Саду и слушал рассказы Бога, о продолжении жизни на Земле.

– Еще всего три года, – сказал Он.

И после этого рассказа любознательный слушатель с интересом спросил:

– А что делали братья и сестры Иисуса, Иосиф, Мария? Где они были, пока Он учился у Бога перед решающим переустройством мира?

Получается, что они не делали ничего. Нет в кадре – значит, этого и не было. Петля времени. Время путешествия Иисуса по другим мирам отсутствует на Земле. Тут:

– Или, или.

Или Иисус отсутствует, или они присутствуют. Вроде бы:

– Ну, как это так? Мы в своей жизни ничего подобного не наблюдаем. Время в нашей жизни течет непрерывно и равномерно.

Но ведь этому нет доказательств. Для этой непрерывности могут быть нужны петли времени. Намного больше времени проходит, чтобы обеспечить эту временную линию, линию жизни человека.

Вот если бы я сейчас попытался рассказать, что было с Борисом Бером и четой Мэрилингов, то не рассказал бы другого: пленки, или времени, или пространства ведь только на один рассказ. Или-или. Получается, что человек повторяет судьбу электрона: он может перемещаться без траектории. И быть одновременно в двух местах. Или нигде. Вот как сейчас Уп. Не могу понять, куда он испарился.

Ле-Нин на это бы возразил. Физика физикой, но человек живет по другим законам, сказал бы он. Тогда бы я спросил его:

– Зачем тогда, милый друг, ты так настойчиво охотишься за чемоданчиком Бориса? Как будто ты Квентин Тарантино. Ведь там наверняка материальная, но неодушевленная вещь. Неужели она может изменить мир?

Ксе и Сид поселились у Кузьмы. Вместо того, чтобы приставать к уставшей леди, этот лысый, чернобородый дядька почти сразу поинтересовался:

– У вас есть деньги где-нибудь в Лондоне, или в Вашингтоне? Может быть в России?

– Нам не нужны деньги, – сказала Ксе. – Мы будем жить здесь, собирать орехи и получать удовольствие от любви. Не правда ли, Сид?

– Я не против.

– Для сбора орехов надо создать компанию, – сказал Кузьма. – У меня есть связи в Англии.

Влюбленные переглянулись и прыснули со смеху.

– Да делайте, что хотите, дорогой Кузьма, – сказала Ксе, – а мы пойдем собирать орехи.

– Думаю, вы будете разочарованы, – сказал Кузьма. – Без подготовки нарветесь на проблемы.

– Какие проблемы? – не понял Сид.

– Да любые, – ответил Кузьма. – От шишки, неожиданно падающей на голову, до встречи с неконтролируемым медведем.