Каин и Авель - Джеффри Арчер

Вновь появился капрал.

– Ты поел, мальчик?

– Да, спасибо, мистер капрал.

Капрал подозрительно посмотрел на Владека, но было очевидно, что ребёнок и не собирается дерзить ему.

– Хорошо, тогда идём. Нельзя опаздывать к мистеру Прендергасту.

Капрал исчез за дверью, а Владек пристально посмотрел на повариху. Ему не нравилось оставлять людей, которых он только что встретил, особенно когда они так добры к нему.

– В путь, юноша, если ты знаешь, что для тебя хорошо.

– Благодарю вас. Ваша еда – лучшая из всего, что я пробовал в жизни.

Повариха улыбнулась ему. Ему опять пришлось быстро ковылять, чтобы не отстать от капрала, размашистый шаг которого заставил Владека перейти на рысь. Вдруг капрал резко остановился, так, что Владек чуть не врезался в него, и громко постучал в дверь.

– Войдите, – раздался голос.

Эдвард Прендергаст, сидевший за столом, поднял голову. Он жестом пригласил Владека сесть и, не говоря ни слова, продолжил работу над бумагами. Владек посмотрел на него, потом перевёл взгляд на портреты на стене. Ещё генералы и адмиралы и всё тот же пожилой бородатый мужчина, только теперь в армейском мундире. Через несколько минут другой англичанин, которого он помнил по рыночной площади, зашёл в комнату.

– Спасибо, что присоединился к нам, Гарри. Садись, старина.

Мистер Прендергаст повернулся к Владеку.

– Ну а теперь давай послушаем твой рассказ. Говори только правду, ничего не придумывай. Понял?

– Да, сэр.

Владек начал свой рассказ с Польши. Ему пришлось затратить немало времени, чтобы вспомнить подходящие английские слова. По взглядам, которыми обменивались два джентльмена, было видно, что поначалу они не поверили ему. Они останавливали его, задавали вопросы, кивали друг другу, когда он отвечал. Через час история жизни Владека была досконально известна британскому вице-консулу в Константинополе.

– Гарри, я думаю, – сказал вице-консул, – что мы обязаны немедленно уведомить польскую миссию, а затем передать им молодого Коскевича, поскольку в сложившихся обстоятельствах его судьба – в их компетенции.

– Согласен, – сказал человек, которого назвали Гарри. – А знаешь, мой мальчик, как тебе сегодня повезло на площади? Шариат – традиционные исламские религиозные законы – предписывает отсечение руки за воровство. Эти законы официально отменены много лет назад. По Уголовному кодексу Оттоманской империи, такое наказание само по себе является преступлением. Тем не менее, на практике оно ещё применяется.

Владек пожал плечами.

– А почему они не отрубили мою?

– Я им сказал, – вмешался Прендергаст, – что они могут рубить руки своим мусульманам, но пусть оставят в покое англичан.

– Слава Богу, – сказал Владек слабым голосом.

– Скорее Эдварду Прендергасту, – сказал вице-консул, впервые улыбнувшись, а затем продолжил: – Ты можешь ночь провести здесь, а утром мы доставим тебя в миссию. У поляков нет в Константинополе полноправного посольства, – сказал он с некоторым неодобрением, – но мой польский коллега – прекрасный человек, хоть и иностранец.

Он нажал на кнопку, и в кабинете тут же появился капрал.

– Сэр?

– Капрал, отведите юного Коскевича в его комнату и проследите, чтобы утром его покормили завтраком, а ко мне доставили ровно в девять.

– Есть, сэр. Сюда, мальчик, и поторопись.

Капрал увёл Владека. Ему даже не дали времени поблагодарить двух англичан, которые спасли его руку, а может быть, и жизнь. Вернувшись в свою комнатку с чистой постелью, Владек разделся, сбросил подушку на пол, лёг в постель и крепко спал до тех пор, пока солнечные лучи не показались в окне.

– Подъём, парень, и быстро!

Это был капрал, его красивый мундир был тщательно отутюжен, – казалось, что он и не ложился. Владек проснулся в одно мгновение, представив себя в лагере №201: постукивание капральского стека по спинке кровати напоминало звук, к которому он так привык. Он выскочил из постели и потянулся за одеждой.

– Сначала умываться. Мы же не хотим, чтобы твой ужасный запах беспокоил мистера Прендергаста с самого утра.

Владек не был уверен в том, с какой части тела начать умывание, настолько чистым он себя ощущал. Капрал уставился на него.

– Что с твоей ногой, парень?

– Ничего, ничего, – сказал Владек, отворачиваясь от тяжёлого взгляда.

– Хорошо. Я вернусь через три минуты. Ты слышишь, через три минуты, парень, так что будь готов.

Владек быстро умыл лицо и руки, затем оделся. Он присел на краю постели в своём длинном пальто, когда капрал вернулся, чтобы отвести его к вице-консулу. Мистер Прендергаст поздоровался с ним и теперь разговаривал значительно мягче, чем во время их первой беседы.

– Доброе утро, Коскевич.

– Доброе утро, сэр.

– Как тебе понравился завтрак?

– Я не завтракал.

– Почему? – спросил вице-консул и вопросительно посмотрел на капрала.

– Проспал, сэр. Он бы опоздал к вам, сэр.

– Ладно, посмотрим, что можно сделать. Капрал, вам нетрудно попросить миссис Гендерсон сообразить для нас яблоко и какую-нибудь снедь в дорогу?

– Есть, сэр.

Владек и вице-консул медленно прошли по коридору ко входной двери посольства, затем пересекли мощёный двор и подошли к ждавшему их автомобилю марки «Остин» – одному из немногочисленных автомобилей в Турции, а Владек вообще ехал в нём впервые. Ему было жаль покидать британское посольство. Это было первое место за много лет, где он чувствовал себя в безопасности, и он подумал: неужели всю оставшуюся жизнь ему придётся каждую ночь проводить на новом месте? Капрал спустился по лестнице и занял место водителя. Он протянул Владеку яблоко и кусок свежеиспечённого хлеба.

– Смотри, не накроши в машине, парень. Повариха передаёт тебе привет.

Поездка по раскалённой людной улице происходила со скоростью пешехода, – ведь турки не верили, что что-то может двигаться быстрее верблюда, и даже не пытались уступить дорогу маленькому «Остину». Несмотря на полностью открытые окна, Владек покрылся потом от удушающей жары, тогда как мистер Прендергаст оставался совершенно невозмутим и спокоен. Владек забился в угол салона из страха, что кто-то, кто был свидетелем вчерашней сцены, может узнать его и натравить на него толпу. Когда чёрный «Остин» остановился перед полуразрушенным зданием с вывеской «Польское консульство», Владек почувствовал приступ волнения, смешанного с разочарованием.

Все трое вышли из машины.

– А где огрызок яблока? – спросил капрал.

– Я их съедаю.

Капрал засмеялся и постучал в дверь. Им открыл невысокий человек приятной наружности, с тёмными волосами и мощной челюстью. Он носил рубашку с коротким рукавом, а кожа его была покрыта загаром, явно – турецким. Он обратился к ним по-польски. Его слова были первыми словами на родном языке, которые Владек слышал с того дня, когда бежал из лагеря. Владек быстро объяснил причины своего присутствия здесь. Его соотечественник повернулся к британскому вице-консулу.

– Сюда, пожалуйста, мистер Прендергаст, – сказал он на безукоризненном английском. – Как любезно, что вы лично доставили мальчика.

Они обменялись ещё несколькими дипломатическими любезностями, и Прендергаст с капралом стали прощаться. Владек смотрел на них, подыскивая слова, которые были бы более уместными, чем просто «благодарю вас».

Прендергаст погладил Владека по голове, как какого-то спаниеля. Капрал открыл дверь, обернулся и подмигнул Владеку.

– Удачи тебе, парень.

Польский консул представился Владеку как Павел Залесский. Владека опять попросили рассказать свою историю, по-польски ему это было сделать проще, чем по-английски. Залесский выслушал его, не сказав ни слова, лишь печально качая головой.

– Бедное дитя, – мрачно произнёс он. – Сколько страданий! А ведь ты так молод.

– Я должен вернуться в Польшу и восстановить свои права на замок!

– Польша… – сказал Павел Залесский. – Где это? Земля, где ты жил, остаётся предметом спора, там идут тяжёлые бои между поляками и русскими. Генерал Пилсудский делает всё, что в его силах, чтобы сохранить территориальную целостность нашего отечества. Но было бы глупо нам обоим предаваться пустому оптимизму. Теперь у тебя в Польше осталось немного. Самым лучшим выходом для тебя было бы начать новую жизнь в Англии или Америке.

– Но я поляк.

– Ты всегда будешь поляком, Владек, никто у тебя не может этого отнять, где бы ты ни решил поселиться, но нужно реально относиться к своей жизни, которая ещё даже не началась.

Владек в отчаянии опустил голову. Неужели он прошёл через всё это только для того, чтобы ему сказали, что он не вернётся на родную землю? Он едва сдерживал слёзы.

Павел Залесский положил руку на плечо мальчика.

– Оставь мысли о прошлом и думай только о будущем.

10

Анну теперь очень беспокоило её будущее. Первые несколько месяцев замужества были вполне счастливыми, их омрачали только нервозность, которую у неё вызывала растущая неприязнь Уильяма к Генри, и явное нежелание её мужа приступать к работе. Генри очень болезненно относился к этой проблеме, объясняя Анне, что он ничего не может понять из-за войны, что ему не хотелось бы влипнуть в какое-нибудь дело, которое он будет вынужден делать до конца жизни. Ей трудно было с этим смириться, и в конце концов проблема вышла на первый план.