Голем. Пленник реторты - Руслан Мельников

— Нидербуржцы будут интересоваться, что сталось с их капитаном, ваша светлость, — негромко произнес медвежий барон. — Да и вообще… По войску могут поползти нежелательные слухи.

— Всех недовольных и болтливых — вешать. А насчет этого стрелка… — Дипольд задумался лишь на миг: — Ганс Крухман был пьян, неловко упал и напоролся на мизерекордию. Все присутствующие здесь — тому свидетели. Или не все?

Пфальцграф вновь обвел пытливым взглядом хмурые лица своих рыцарей и союзников.

— У арбалетчиков нет мизерекордий, ваша светлость, — напомнил Арнольд Клихштейн.

Дипольд сплюнул в сердцах. Бросил окровавленный кинжал на тело мертвого капитана.

— У этого — есть. Я пожаловал. За меткий выстрел, — пфальцграф брезгливо пихнул сапогом ворона с пробитой грудью. — Так и скажите, если у кого-то возникнут вопросы. Но лучше, чтобы они не возникали. Уж вы постарайтесь. Вы все.

Дипольд гневно сверкнул очами на оруженосцев.

— Ну?! Почему падаль еще здесь?

Пока перепуганные оруженосцы выносили из шатра труп человека и тушку ворона, Дипольд сыпал приказами:

— Сворачиваем лагерь. Переходим границу. К замку Чернокнижника движемся так быстро, как это возможно. И еще быстрее. Никаких привалов без особой необходимости. Останавливаемся, только чтобы дать отдых лошадям. Обозы без охраны не оставлять, бомбарды беречь пуще зеницы ока. Ночные и дневные дозоры усилить вдвое. Кто в пути выкажет страх или отстанет — тех убивать на месте. Выступаем сейчас же. Немедленно…

Воинский совет, на котором давать советы гейнскому пфальцграфу больше никто не осмеливался, закончился на удивление быстро.

ГЛАВА 13

И снова — знакомая… до боли знакомая горная дорога. Та самая, по которой плененного Дипольда и несчастную Герду-Без-Изъяна, прикованных к повозке, везли в замок змеиного графа. Позорно везли, как рабов. И вдоль которой он после удачного побега скрытно пробирался назад — шарахаясь от каждой тени, обнажая меч на любой подозрительный звук, ориентируясь больше по звездам и солнцу, нежели по прихотливым изгибам узкого горного тракта.

И вот этим же путем он вновь направлялся к логову Чернокнижника. По своей воле. Во главе немалого войска. Дипольд Славный ехал вершить месть за былые унижения.

Дорога шла вверх. Сначала — с пологим, почти незаметным подъемом. Дальше — круче. Тянулась, вилась через темные чащобы, по дну отвесных ущелий, по краю бездонных пропастей. Мимо покинутых (и здесь, в глубине Оберландмарки, тоже оказалось пусто и безлюдно) селений, заваленных рудников, замурованных шахт, остановленных водяных кузниц и мельниц, брошенных сторожевых вышек, остывших плавильных печей — огромных и черных от копоти, высившихся, будто одинокие крепостные башни на пожарищах…

Двигались медленно, гораздо медленнее, чем того хотелось бы, — со скоростью обоза, груженного тяжелыми бомбардами, и усталой пехоты, сопровождавшей обоз. День сменялся ночью. Ночную тьму рассеивало поднимающееся солнце. Неусыпные дозоры, разъезды и караулы бодрствовали круглые сутки. А оберландцы по-прежнему никак себя не обнаруживали.

По Верхним Землям словно мор прошелся. Ни одной живой души не встречалось на пути. Никто не препятствовал продвижению пришлого воинства, никто не нападал, не устраивал засад и ловушек. Ни одной стрелы не вылетело из густых лесов предгорий. Ни одного камня не упало с отвесных скал на головы чужаков. Все было тихо, спокойно. Подозрительно тихо и спокойно. Не так представлял себе Дипольд Славный продвижение по вражеской территории. Гейнскому пфальцграфу все представлялось совсем иначе: жестокие стычки, резня, кровь, сожженные жилища… Нет, оберландские селения они по пути, конечно, жгли. И уничтожали, что возможно. Но вот пролитой крови пока не было. Ни с той ни с другой стороны. Ни капли.

Люди нервничали от столь непривычного способа ведения войны, но в глубине души многие радовались отсрочке неизбежного. По всему выходило: Чернокнижник из каких-то неведомых соображений беспрепятственно пропускал вражескую рать к своей главной цитадели. Чтобы там дать решающий бой? Да, было похоже на то.

Они дошли…

Сначала вдали — над горными вершинами — замаячили разноцветные колдовские дымки, прямыми столбами и переплетенными друг с другом лентами уходившие вверх. Логово змеиного графа, явно, не пустовало: в замковых магилабор-залах вовсю кипела работа. Потом среди скал — за длинной, узкой и извилистой ложбиной — возникли верхушки мощных крепостных башен с выступающим столпом массивного донжона.

Ветер донес глухие отзвуки сигнального рога.

Вне всякого сомнения, их здесь ждали. И ждали давно. И к встрече с ними готовились. Взять замок Альфреда с ходу, наскоком, как Нидербург, нечего было и думать. Тут требовалась осада — грамотная, терпеливая, упорная. Под долгий монотонный грохот орудийных обстрелов. В постоянной готовности к неожиданным вражеским вылазкам.

Дипольд остановил войско на дальних подступах к крепости. Приказал надеть полную броню, взвести арбалеты, зарядить ручницы-хандканноны, бомбарделлы, многоствольные рибодекины и малые бомбарды, из которых при необходимости можно бить прямо с повозок. Несколько конных разведчиков по приказу пфальцграфа отправились искать место для лагеря.

Подходящая площадка располагалась в небольшом распадке, откуда, собственно, и начинался подъем к единственным замковым воротам — запертым и неприступным. Хорошее место… Крепость — на виду, и в то же время оберландцам не достать осаждающих ни стрелой, ни ядром. Ибо не создано еще арбалетов и пушек, стреляющих столь далеко.

К осадным работам Дипольд решил приступать не медля. Первыми к маркграфскому замку были посланы пешие нидербургские ландскнехты и большая часть черного работного люда. Передовому отряду надлежало под прикрытием арбалетчиков и щитоносцев подготовить первые артиллерийские позиции. Струсивших и отступивших — это Дипольд подчеркнул особо — ожидала неминуемая смерть.

Двойной страх — перед Чернокнижником и перед Дипольдом — заставлял наемников и подневольных работников трудиться в полную силу, не покладая рук. Напротив ворот осажденной крепости нидербуржцы укладывали защитные туры из плетеных корзин, набитых землей и камнем. Из хвороста и веток вязали фашины. На скорую руку насыпали валы. Ставили наспех сбитые осадные щиты — павезы и мантлеты. Тесали бревна для частокола и рогаток. Устанавливали подставки для малых бомбард, клали бревенчатые настилы для бомбард покрупнее, рыли рвы и окопчики для больших орудий и орудийной прислуги. Растущие буквально на глазах укрепления постепенно перегораживали единственный путь, по которому можно было подняться к крепости и спуститься из нее.