Генерал Кононов. Том I - Константин Черкассов

В середине июня в лагерь прибыл с Восточного фронта 600-й Донской казачий батальон. Прибывший батальон, как и все другие, подлежал немедленной реорганизации. Однако, этот батальон оказал особенно упорное сопротивление и категорически отказался подчиниться приказу о его реорганизации. Сопротивление было настолько упорным, что немцам оставалось только или разоружить и отправить этот батальон в лагерь военнопленных, или оставить его нетронутым.

Командир этого батальона, войсковой старшина (подполковник) Кононов, явился в штаб дивизия и в присутствии командиров бригад, полков, офицеров штаба дивизии и ген. П. Н. Краснова (к этому времени уже было организовано Главное Управление Казачьих Войск и ген. Краснов в качестве наблюдателя и советника присутствовал в месте формирования дивизии) заявил командиру дивизии ген. фон Панвицу, что он, в случае расформирования его батальона не отвечает за действия казаков и просит немедленно освободить его от должности или отправить его батальон обратно на фронт.

На попытку фон Панвица разъяснить необходимость реорганизации батальона, Кононов категорически заявил, что он не пойдет ни на какой компромисс. После такого решительного заявления Кононова, ген. фон Панвиц ответил: «Я вам сейчас ничего не могу сказать. Завтра к вечеру вы получите от меня соответствующий приказ».

Вечером на другой день был получен приказ.

«Приказ № 13.

16 июня 1943 г., гор. Млава, штаб 1-й Казачьей дивизии.

§ 1.

600-й Донской Казачий батальон переименовать в 5-й Донской казачий полк. Командиром полка назначается подполковник Кононов. Все офицеры и унтер-офицеры бывшего 600-го Донского казачьего батальона остаются в составе полка. Полк сформировать по штатам генерального штаба.

Основание: радиограмма ген. штаба от 15 июня за № 008/504.

Командир 1-й каз. дивизии, генерал-майор фон Панвиц»

Этот смелый и решительный отпор немцам казаков 600-го каз. Донского батальона и его командира войскового старшины Кононова был единственным случаем в истории формирования добровольческих частей, заставивший немцев пойти на неслыханный раньше компромисс.

К 20-му июня 1943 г. 1-я Казачья дивизия была сформирована в составе 7-ми полков: 2 донских, 2 кубанских, 1 терский, 1 сибирский и 1 сводно-запасной. По три полка в бригаде. (Смотри схему).

Командирами бригад, полков, за исключением 5-го Донского полка, были назначены немецкие офицеры.

Командир 1-й бригады — полковник Вольф и командир 2-й бригады — полковник Боссе, прекрасно владели русским языком.

Командиры полков: полковник граф Донэр, — 1-й Донской полк, полковник Нольке — 2-й Сибирский полк, подполковник Юнг-Шульц — 3-й Кубанский полк, подполковник Вольф (родной брат командира 1-й бригады) — 4-й Кубанский полк, подполковник Кальм — 6-й Терский полк и подполковник Штабино — Запасной полк — были профессиональными кадровыми офицерами немецкой армии.

Командирами дивизионов были назначены также немецкие офицеры и лишь на должности командиров сотен (эскадронов), взводов и отделений был назначен некоторый процент казачьих офицеров и под-офицеров.

Дивизия получила немецкое вооружение, автотранспорт, пополнилась обозом и лошадьми. Форма одежды — немецкая, но знаки отличия — казачьи.

К 25-му июня учеба в дивизии была в полном разгаре. Немецкое оружие было быстро освоено казаками. Немецкое командование пребывало в полном удовлетворении успехами казаков в учебе. Однако были некоторые, тогда большие, шероховатости из-за языка и национальной гордости как со стороны немцев, так и со стороны казаков.

И. Н. Кононов — командир 436 стрел. полка 155 стрел. дивизии Красной армии в чине майора.

И. Н. Кононов — командир 5-го Донского Казачьего полка 1-й Казачьей дивизии в чине подполковника.

Прибыв в лагерь формирования 1-й казачьей дивизии наша сотня была размещена по соседству с 5-м Донским полком. Однако мы сразу не были включены в какой-либо из полков и довольно долго пребывали обособлено. Став соседями 5-го Донского полка мы сразу же заметили, что кононовцы (так все называли казаков из 5-го Донского полка) имеют знаки различии иные, нежели казаки других частей. Кононовцы имели малиновые петлицы с серебряными пиками на перекрест и не имеют в своих рядах немецких командиров. Познакомившись с ними поближе мы также увидели, что они смотрят на нас свысока и явно чувствуют свое превосходство над нами.

Кононова, которого они называли — «Батько», прославляла чуть ли не до небес и до самозабвения были ему преданы. Кононовцы совершенно определенно и открыто высказывались против присутствия немецких офицеров в казачьих частях. В отношении немцев мы были с ними солидарны, но нам не нравилось их уж очень самоуверенное поведение, которым, как нам казалось, они бравировали и хотели показать свое презрительное отношение к нам — казакам, состоявшим под немецким командованием.

Нам — первым повстанцам на казачьей земле — поднявшимся на борьбу против Сталина, прошедшим через огонь и воду, было особенно обидно наблюдать такое отношение к нам: оно как-бы унижало нас. Заносчивое поведение кононовцев вызвало у нас не совсем дружелюбное отношение и к Кононову, которого мы еще не видели, и к его офицерам, которые, как нам казалось, держались тоже надменно.

Через несколько дней исполняющий должность командира нашей сотни — старший вахмистр Пфайль, — (Пфайль сменил отозванного куда-то в штаб ротмистра Шеллера), объявил нам перед строем, что он получил приказ сотню сдать и что завтра к нам прибудут казачьи офицеры.

На следующий день в сотню явился наш новый командир сотни — сотник Шикула и с ним несколько других офицеров-кононовцев. Мы были выстроены и познакомились с ними.

Солидный и интеллигентный Шикула имел внушительный вид к произвел на нас хорошее впечатление. (Шикула — в прошлом капитан и штабной офицер Красной армии).

«Я знаю, — сказал он нам, — что ваша сотня прошла большой боевой путь. Получив вашу сотню под свое командование, мне этим оказана большая честь. Завтра, командир нашего 5-го Донского казачьего полка, наш Батько, войсковой старшина Кононов, будет говорить с вами. Он слышал много хорошего о вас и желает лично познакомиться с вами.»

Польщенные такими словами, мы остались довольны своим новым командиром-кононовцем и загорелись желанием поскорее увидеть самого Батько-Кононова.

На следующий день, после нашего разговора с Шикулой, на лагерном плацу был выстроен 5-й Донской полк. Поблескивая боевыми орденами, чеканя шаг, наша сотня с песнями подошла к месту построения полка.

В центре, перед строем, подавая команды, распоряжался помощник командира полка — майор Пуговичников (о котором мы уже так много успели наслышаться от казаков-кононовцев).

Интересное впечатление произвел он на нас. Стройный, подтянутый, резкий и поворотливый, с моложавым румяным лицом и с длинной пушистой белой, как лунь бородой, Пуговичников производил впечатление красавца-старика, затянутого в мундир. Он был похож на офицеров Павловских времен императорской России, о которых нам, молодым казакам, пришлось только читать в книгах.

«Дедушка-майор» называли его между собой казаки-кононовцы. О нем рассказывали всякие легенды, говорили, что он неимоверно строгий, придирчивый, неугомонный и злой старик. Однако, из рассказов можно было заключить, что казаки все-таки любят своего злого «Дедушку-майора».

Помню, один казак рассказал нам, как однажды, еще когда их полк стоял в г. Могилеве, он со своим приятелем, ночью, украдкой, ушли из казарм погулять к «девочкам», что строго преследовалось. Утром, пробираясь к забору казарм и стараясь проскользнуть незаметно в казарму, они натолкнулись на объезжавшего верхом расположение полка «Дедушку-майора». Увидав проказников, последний, пришпорив коня, помчался к ним.

«Эй, казачки… а ну-ка, стой! Давай-ка сюда!» — закричал он.

Один казак, не долго думая, бросился наутек, перепрыгнул через ограду и был таков. Другой, в испуге, растерявшись, вытянувшись в струнку, стал докладывать, подскочившему к нему Пуговичников:

— Казак Донского Войска, второго дивизиона, — забормотал перепуганный казак…

— Баба ты, баба, а не казак, — закричал на него Пуговичников, — вон казак, убежал, черта с два я его теперь найду, а ты баба, а не казак. Нет у тебя казачьей сноровки. Марш в сотню, трое суток ареста. (Я сильно смягчаю настоящие выражении Пуговичникова).

Подобное о Пуговичникове рассказывали и многие другие казаки. Из всего рассказанного о нем можно было видеть, что хотя «Дедушка-майор» и очень строг и придирчив, но он и явно поощряет ловкость, находчивость, изворотливость, смелость и т. п., т. е, то, что называется казачьей сноровкой. Зная все это о Пуговичникове, мы с большим интересом наблюдали, как он распоряжается.